Селафиила

Ато ведь любят у нас в монастырях талдычить — «послушание паче поста и молитвы!»Так ведь только послушание в любви плод приносит, послушание любящего чада ОтцуНебесному!
Отцу!А не надсмотрщику с кнутом!
Аникакой любящий отец своё чадо упахивать «вусмерть» не будет, того даже хорошийкрестьянин со своей скотиной не делает — бережёт!
Иты, отец настоятель, братий своих береги — тебе за них ответ Богу давать!
Даи приезжающих паломников не перетруждай, они к тебе не в трудовойисправительный лагерь приехали! Давай отдохнуть, на службах с братиейпомолиться, духом монашеской молитвы напитаться — они за этим к тебе сюда иедут, за молитвенным духом, которого у себя в приходах в такой полноте, как вмонастыре, получить не могут. Оттого и едут в монастыри.
Атут их, дармовую рабочую силу-то, сразу с порога: «послушание паче поста имолитвы!» — как обухом — хлоп! И давай вместо службы на стройки да на огороды!Этак-то они и у себя на дачных участках «напослушаются»!
Пустьпотрудятся во славу Божью, пусть поток прольют! Но только в меру, не в ущербмолитве! Таскание кирпичей и копание грядок само по себе благодати Божьей недаёт, только соединённое с молитвой! А с молитвой и любой труд будет в радость,тем более в святом месте! Ставь себя на их место почаще, и в прямом смыслетоже, с лопаткой на грядке!
Самвсе послушания освой да своим хребтом познай. Тогда лучше будешь людей пониматьи их возможности да потребности телесные и душевные тоже.
Относиськ ним по-евангельски: как ты к себе хотел бы! Вот и станешь тогда добрымпастырем и хорошим игуменом!
ОтецМаксим умел и хотел слушать, и слова старицы глубоко западали в душу молодогонастоятеля. Понимая, что в лице опытной в монашеском делании схимницы он имеетредкого для своего времени наставника, он ценил каждое слово, каждоенаставление, полученное от неё, хотя далёко не всё понимал сразу. Тем более чтонередко мать Селафиила говорила ему что-либо образно или и вовсе непонятно.
Однакоза то небольшое время, что им довелось жить вместе под кровом обители, отецМаксим уже успел убедиться, что старица не произносит зря ни единого слова ичто, порой, сказанная ею пословица или шутка через какое-то время оказываласьпророческим предупреждением или важной подсказкой.
МатьСелафиила радовалась, видя как насаждаемые ею в настоятельской душе семенамонастырского опыта, приживаются, возрастают и рождают духовные плоды. Онавспоминала своих духовных наставников, монахов и священников, старцев исхимонахинь, всех, кого Всемилостивый Пастырь душ человеческих посылал ей всвоё время для руководства и обучения премудростям монашеской жизни.
—Помяни, Господи, во Царствии Твоем усопшего раба Твоего иеромонаха Лаврентия,воздаждь ему сторицею за его любовь ко всем людям Твоим, а наипаче к нам,монашкам окаянным! — крестилась она с умилением, вспоминая своего первогодуховного отца.
ОтецЛаврентий с незапамятных времён был духовником обители, где подвизаласьМашенькина крёстная и где зародилась в сердце девочки горячая любовь к «житиюпостническому».
Когда-то,во второй половине девятнадцатого века, будучи отправлен Преосвященным Владыкойв женский монастырь в качестве духовника в наказание за слабость к винномупитию, уже немолодой священник вдруг совершенно переменился духом, словнопроснулся, увидев бедственное положение сестёр-монахинь пребывающих в полномдуховном сиротстве.
Служившиев обители в чреду «белые» — женатые — батюшки, сердцами и утробами прилепленныек своим приходам и семьям, честно, по-наемнически, служили литургии давсенощные, вечерни да молебны с акафистами. Но даже исповеди сестёр выслушивалив «пол-уха», нетерпеливо теребя конец епитрахилия, торопливо возлагаемый наочередную главу в апостольнике со скороговоркой: «… и аз, недостойный… прощаю иразрешаю».
—Я, милые, в этих ваших монашеских делах не силён, — словно сговорившись,отвечали на все вопросы сестёр приходские батюшки. — Я здесь прислан Владыкойлитургисать да требничать! А по духовным потребностям у вас игумения есть,старицы вон в схимах… Их и спрашивайте!
Ачто игумения? Той бы и самой от кого назидание получить, хоть уж не первыйдесяток лет с крестом ходит! Заботы настоятельские немного времени оставляютдля стяжания богатства духовного, когда на твоих женских плечах почти тристасестёр, которых и прокормить, и обшить, и мало ли ещё чем обеспечить надо! Асхимницы хоть и молитвенны, да просты и, по смиренной своей простоте,безгласны…
Увидев«жатву без делателей» великую, отец иеромонах настолько уязвился сердцем,почувствовав к блуждающему без доброго пастыря стаду «овечек Христовых» такуюжалость и сострадание, что враз всю прежнюю дурь винную словно Некто вышиб изнего единым ударом. Взялся отец Лаврентий за чётки да за Добротолюбие, а заДобротолюбием и Владыки Игнатий с Феофаном в его келье поселились трудамисвоими, а следом и множество других Святых Отцов.
Испросивблагословение удивившегося этому Владыки, начал иеромонах Лаврентий ежедневноБожественную Литургию совершать, осознав, что без благодатной поддержки СвятыхТаин не понести ему того груза, что он пред собою узрел. Приходские попы томузело возрадовались, ибо их ноша намного полегчала, оставив им соборные служенияпо воскресеньям да по праздникам.
Сестрыда и сама матушка настоятельница сразу же духом уловили, что есть у них теперьотец неравнодушный и к их немощам жалостливый. А ведь женской натуре, хоть иодетой в подрясник, только дай плечо, к которому прислониться!
Словом,про свободное время отец Лаврентий навсегда позабыл. Навалились на него сестрывсей обителью с вопросами, жалобами, просьбами о молитвах.
—Зря вы меня, матери, штрафника и пьяницу, такими высоким материямиозадачиваете, — отбивался от вопрошающих сестёр боящийся затщеславитьсяиеромонах, — аз яко свиния в калу лежу и рыло своё свиное к Небу поднять недерзаю. Вы лучше книжечки духовные читайте! Там великие Святые Отцы на всевопросы ответы дают! Вот как раз по вашему вопросу святой Иоанн Дамаскин следущееговорил…
Иутешенные словами Святых Отцов, сказанными от неравнодушного сердца отцаЛаврентия, сестры отходили от него не вполне веря в «свинское лежание в калу»их духовника.
Сгодами, прошедшими в непрестанном служении у престола и аналоя с Крестом и Евангелием,в еженощном келейном молении по чёткам и ежедневном утешении и наставлениисестёр обители, постоянном, при малейшей возможности, чтении Святых Отцов,обрёл иеромонах Лаврентий смиренномудрие, любовь нелицемерную и дар рассуждениядуховного.
Вэтот период его жизни, период всё усиливающейся немощи телесной и всёвозрастающей силы духа, в первый раз подошла к батюшке Лаврентию заблагословением недавно чудом исцелившаяся отроковица Мария. Они посмотрели другдругу в глаза, и искренняя непорочная доверчивость отрочества встретилась вэтом взгляде с ласковой мудростью одухотворённой старости. Каждый из нихпочувствовал в другом присутствие Христа, и с той самой минуты их духовнаясвязь оставалась нерушимой до самой кончины блаженного старца.
Аи кончина его чудной была! В двадцать первом, жестоком, безбожном, году, когдакровушка христианская, а наипаче священническая да монашеская, реченькамиструилась по земле Русской, пришли за батюшкой в избёнку, где он доживалпоследние деньки, краснобантные и краснолицые от самогона матросики.
Встретилаих на пороге мать Валентина, келейница старчика, здоровенная, угрюмого видаинокиня непонятного возраста.
—Позови попа своего, комиссар его ждёт! — затоптались под её тяжёлым взглядомопоясанные пулемётными лентами посланцы.
Молчаперед ними дверь захлопнула келейница, но через минуту вышла снова.
—Батюшка Лаврентий полчаса на приготовление просит, подождите во дворе! — тоном,не терпящим возражений, заявила монахиня и вновь захлопнула дверь.
—Полчаса? Ну, пусть полчаса, раз надо, — забормотали заробевшие гвардейцыреволюции, — покурим пока, братва! Сёмка, ну-ка плесни, что там, в «пузырьке»,осталось!
Черезполчаса дверь отворилась, мать Валентина вышла во двор, оставив дверь в избуоткрытой, глаза её были мокры.