Шелковый шнурок(изд1985)

У окна на диване сидели две женщины — старая и молодая. Увидев великого визиря, они мигом вскочили и застыли в низком поклоне.
Кизляр-ага качнул головой:
— Фатима, иди за мной!
Старуха быстро вышла. Молодая попыталась задержать её, но тут же, гордо выпрямившись, смело взглянула на Кара-Мустафу.
Это была Златка.
Как она изменилась за время, проведённое в неволе! Если бы её смог сейчас увидеть Арсен, её возлюбленный, навеки утраченный Арден, то не сразу узнал бы девушку.
Одетая в роскошные шелка, обутая в расшитые золотыми и серебряными нитками башмачки, только что вышедшая из гаремной бани, где в подогретую воду льют розовое масло, от чего кожа приобретает нежность и аромат роз, она показалась бы ему ещё красивей, но вместе с тем и чужой. Арсен заметил бы, как она осунулась, что под глазами залегли тени, придавшие её личику томную привлекательность, высоко ценимую во дворцах здешних вельмож, но которая совсем не к лицу красавицам Старой Планины или украинской степи.
Кара-Мустафа, любуясь девушкой, подумал о том, что красавицу прислал ему Юрий Хмельницкий, а он его единым жестом выбросил из жизни, как мусор на свалку, но тут же отогнал это воспоминание. Стоит ли тревожить себя из-за какого-то тщедушного гетмана-гяура? Совсем иное дело — собственные чувства.
А чувства эти вот уже которую неделю волнуют его. Смешно сказать: он влюбился, как мальчишка! С тех пор как в Эйюбе появилась эта девушка, великий визирь утратил покой. Сначала думал, что Златка станет одной из многих сотен одалисок его гарема, к которым Кара-Мустафа был совсем равнодушен. Но когда неожиданно получил отпор и услышал угрозу, что она умертвит себя, если только он осмелится её коснуться, сердце Кара-Мустафы вдруг запылало юношеским огнём, и он понял: это серьёзно.
Любовь и радовала его, ибо он почувствовал, что ещё достаточно молод и полон страсти, и злила, ибо упрямица и слушать не желала его признаний. А потом — заболела…
Веский визирь таил свои чувства от всех. Догадывались о них только старуха Фатима да кизляр-ага. Ну и, конечно, знала Златка…
От его зоркого взгляда не скрылось, что за последнее время девушка изменилась. Вместо обречённости и страха в её глазах светилась отчаянная решимость, а в плотно сжатых устах и гордо поднятой голове угадывалась сильная воля.
О аллах экбер! [28] И такую нежную, как весеннее утро, и гордую, подобную царевне, красавицу отдать султану? Чтобы она стала его кадуной? [29] Ни за что!
Нет, он не уничтожит своё счастье собственными руками! Во что бы то ни стало обхитрит султана и не отдаст ему эту девушку! А когда сам станет султаном страны Золотого Яблока, тогда… Тогда он сделает её своею бах-кадуной, то есть первой женой, а ещё лучше — императрицей… Вступит с нею в законный брак в венском соборе Святого Стефана, который после завоевания Вены будет превращён в мечеть Ая Стефано, и у них родится шах-заде, принц, наследник престола. Так он положит начало новой династии. Династии Кепрюлю! Не великих визирей Кепрюлю, а императоров!
Но пока это свершится, пока на голове ещё не сияет императорская корона, нужно быть хитрым и осмотрительным, чтобы эти мысли не узнала ни одна собака! А с султаном надо вести тонкую игру до последнего дня, и главным козырем в этой игре станет теперь прекрасная пленница! Как хорошо, что ему пришло в голову дать султану такое туманное обещание: подарить девушку после победы над гяурами! Значит, у него достаточно времени, чтобы маневрировать и сохранить Златку для себя… Хотя в любой день можно ждать нового напоминания султана — тогда придётся пожертвовать своими чувствами и отправить пленницу в султанский гарем. Но до этого, хотелось бы надеяться, далеко!
Он ещё раз внимательно посмотрел на девушку. «Да, лекарь Пьетро правильно определил её болезнь: у неё болит душа. Однако издавна известно, что душу лечат не травами, не мазями и даже не целебными водами, а временем и добрым словом».
Златка в напряжённом ожидании не сводила с него тревожного взгляда. Она была прекрасна. «Действительно, как нежный полевой цветок…»
Кара-Мустафа сдержал вздох. Аллах экбер, если б не султан!..
Златка по-своему расценила мысли и чувства великого визиря, которые невольно отразились на его лице, и отступила на шаг.
— Не бойся меня, пташка. Я не причиню тебе зла, — ласково произнёс Кара-Мустафа, делая шаг вперёд.
— Я не боюсь. Аллах защитит меня, — с вызовом бросила Златка.
— Не аллах, а я, красавица… Я защищу тебя от всего злого на свете! Я властен творить добро и зло. Это ты понимаешь?
— Понимаю. Тогда сделай добро — отпусти меня…
Кара-Мустафа улыбнулся.
— Глупышка, нигде тебе не будет лучше, чем здесь. Сколько красавиц со всех стран света сочли бы за честь и счастье поселиться в моем доме!
— Я не соглашусь быть наложницей даже самого падишаха! — Златка гордо выпрямилась, и в её голосе прозвучала такая твёрдость, что Кара-Мустафа удивился.
— Будто у тебя есть выбор!
— Да, у меня есть другая возможность…
— Какая же?
— Смерть… Я не раз говорила тебе об этом!
— Смерти никто не минует… Но такой молодой и красивой девушке нужно ещё долго жить. Жить в роскоши, в любви. И все это тебе могу дать только я!
— Роскошь — да, любовь — нет.
— Почему?
— Я не люблю тебя и никогда не полюблю!
Кара-Мустафа разгладил пальцами, украшенными драгоценными перстнями, чёрную бороду. Давно он не слышал, чтобы кто-нибудь, если он в здравом уме, перечил ему или говорил неприятное. А вот эта девчонка посмела! Её откровенная отповедь больно ударила по его самолюбию. Однако он сдержался, решив, что обижаться на неё — то же самое, что гневаться на пышную розу, уколовшую тебя колючкой.
— Я подожду, пока ты изменишь своё отношение ко мне, — тихо сказал великий визирь. — Месяц, два… год…
— Этого не случится вовек! Не надейся!..
По лицу Кара-Мустафы пробежала тень.
— Смотри, как бы я сам не разлюбил тебя.
— Что же будет тогда?
— Лучше не говорить о том, что станет с тобой…
— Ты прикажешь убить меня?
— Нет, зачем же. Просто я подарю тебя человеку, который тебя не любит.
Златка задумалась. Потом сказала:
— Спасибо за откровенность, эфенди… Значит, я имею некоторое время на размышление?
— Да.
— Хорошо, я подумаю, а ты мне не досаждай!
— Ты злоупотребляешь моей добротой! — воскликнул задетый за живое Кара-Мустафа. — Помни, даже у влюбленного терпение может иссякнуть!
Златка ничего не ответила. Она понимала, что находится в безвыходном положении: освободиться от пут великого визиря нет никакой возможности. Не могла она рассчитывать и на то, что Арсен, отец или брат найдут её здесь. Но любому человеку, в каком бы тяжёлом положении он ни находился, свойственно уповать на лучшее. И она надеялась, а надеясь, боролась. Боролась за жизнь, за честь, за будущее…
Кара-Мустафа прошёлся по комнате, окинул взглядом вещи, которыми по его приказу кизляр-ага окружил эту строптивую пленницу. Здесь были десятки мелочей, к которым женщины очень быстро привыкают и потом не представляют свою жизнь без них.
Он остался доволен. Пройдёт время — и Златка тоже привыкнет ко всему. К изысканной пище и лакомствам, к дорогой одежде, ко всяким фонтанчикам, пальмам, мягким оттоманкам, к зеркалам в позолоченных рамах и баночкам с ароматными мазями и духами. А привыкнет — и сама не захочет никуда уходить отсюда.
Точно так же привыкнет она и к нему, совсем ещё не старому и, как он думал, красивому мужчине. А тогда…
Златка следила за каждым жестом великого визиря, за его непроницаемым лицом — а им он за долгие годы жизни при султанском дворе научился владеть мастерски — и ничего угрожающего для себя не заметила. Наоборот, его взгляд был скорее ласковым, чем враждебно-грозным.