Триумф солнца

– Для тебя – мистер Райдер Кортни, – одернула сестру Ребекка. – Дети не должны называть взрослых просто по именам. Повторять, надеюсь, не придется.
Однако девочки, казалось, замечания не услышали. Сестры втроем с нетерпением всматривались в воды Белого Нила, по которым к берегу приближался небольшой пароход.
– Он такой же белый, как кусочек сахара, – тоненьким голоском пропела Эмбер, маленькая фея со вздернутым носиком и широко распахнутыми голубыми глазами.
– Это мы уже слышали. Могла бы придумать что-нибудь поновее, – беззлобно констатировала Саффрон.
Она ничуть не походила на Эмбер: цвета темного меда глаза, усыпанные крошечными веснушками круглые щеки и пухлые, вечно смеющиеся губы. В ее устремленном на Ребекку взгляде светилось лукавство.
– Райдер – твой кумир, правда?
«Кумир» являлось последним пополнением ее словаря, и, поскольку употреблялось лишь применительно к Райдеру Кортни, Ребекка находила словечко почти вызывающим.
– Ничего подобного! – высокомерно бросила она, пытаясь скрыть досаду. – И вообще, придержите свою дерзость, мисс Острый Язычок!
– Он привез гору еды! – Вытянув руку, Саффрон указала на четыре вместительных плоскодонных баржи, тащившихся на буксире за «Ибисом».
Ребекка разжала пальцы, стискивавшие запястья сестер, и ладонями прикрыла глаза от ослепительных лучей солнца. Саффрон оказалась права. По крайней мере две из четырех посудин были нагружены мешками дурры – зерна, служившего жителям Судана главным продуктом питания. На двух других баржах виднелась всякая всячина: Райдер слыл самым удачливым торговцем на берегах обеих рек. Принадлежавшие ему лавки располагались на расстоянии примерно сотни миль одна от другой, начиная от слияния Нила с Атбарой на севере и до Гондокоро и Экваториальной провинции на юге; тянулись они вдоль течения Голубого Нила и к востоку от Хартума – в сторону Абиссинии.
– Слава Господу, он прибыл, – произнес, ступив на площадку, Дэвид Бенбрук. – Для вас, девочки, это последний шанс убраться отсюда. Вместе с вами Кортни сумеет вырвать из дьявольских лап Махди и переправить вниз по реке сотни наших беженцев.
Не успел Бенбрук закончить фразу, как со стороны Белого Нила послышался резкий звук пушечного выстрела. Все четверо обернулись: из жерла германской гаубицы, что входила в батарею дервишей, позиции которых располагались на противоположном берегу, поднималось облачко дыма. Секунду спустя перед носом парохода встал столб воды и пены, окрашенной в желтоватый цвет вследствие сгорания лиддита. [2]
Сдерживая рвавшийся из горла крик отчаяния, Ребекка ладонью зажала рот. Бенбрук сдержанно заметил:
– Будем надеяться, они так и не нашли себе лучших наводчиков.
Одна за другой к обстрелу парохода подключились все гаубицы батареи. Вода вокруг суденышка закипела. Шрапнель падала в реку густым дождем.
Артиллерийская канонада усилилась грохотом барабанов и леденящим душу воем полковых труб омбейя. Из-за глинобитных построек на лошадях и верблюдах высыпали всадники – чтобы, растянувшись вдоль берега, держаться вровень с «Ибисом».
Ребекка бросилась к отцовской подзорной трубе, стоявшей на треноге у парапета, и направила ее на вражескую цитадель. Поднявшись на цыпочки, она приникла к окуляру и отрегулировала резкость. Кавалерия дервишей едва виднелась сквозь плотные клубы красноватой пыли, взметавшейся из-под копыт. Верховые казались такими близкими, что Ребекка могла рассмотреть свирепые выражения их лиц, видела, как шевелятся, выкрикивая проклятия, губы. Над водой повис пронзительный вопль: «Аллах акбар! Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк Его!»
Эти всадники называли себя «ансар», то есть «помощник», и являлись отборными телохранителями Махди. За спиной каждого развевалась джибба – сшитый из лоскутьев ткани просторный халат, символизировавший, что до победного конца джихада – войны против безбожников-гяуров – другой одежды воины Аллаха не наденут. Вооруженные лишь камнями и копьями, ансары за минувшие шесть месяцев сумели разгромить три армии неверных, до последнего перебив их солдат. Теперь, взяв в осаду Хартум, они торжествовали, а лоскутная одежда стала знаком беззаветной преданности Аллаху и Махди – его посланцу. Размахивая на скаку двуручными мечами, ансары стреляли в воздух из карабинов: и то и другое было захвачено у поверженного противника.
За долгие месяцы осады Ребекка видела подобные представления уже не раз, и они успели ей порядком надоесть. Труба повернулась к реке, туда, где среди фонтанов воды покачивался нос «Ибиса». В окуляре возникли четкие линии капитанского мостика. Опершись на поручень, Райдер Кортни с насмешливым удивлением всматривался в допотопные доспехи нападающих. Вот он выпрямился, оторвал от губ черную сигару и сказал что-то боцману. Тот послушно закрутил рулевое колесо. Изящный нос «Ибиса» по широкой дуге начал разворачиваться к хартумскому берегу.
Саффрон напрасно поддразнивала сестру: глядя на Кортни, Ребекка не испытывала ни малейшего любовного смятения. Улыбнувшись, девушка подумала: «Наверное, мне этого не дано». Она привыкла считать себя неподвластной столь приземленным, столь обыденным эмоциям. Тем не менее в груди вспыхнуло восхищение невозмутимостью Райдера – чувство тем более приятное, что согревала его связывавшая их дружба. «Да, мы друзья», – убеждала себя Ребекка, сознавая, насколько ее тревожит безопасность капитана судна.
– Господи, прошу, сделай так, чтобы Райдер не пострадал, – прошептала она.
И Господь ее услышал.
Заряд шрапнели пробил изрядную дыру в трубе катера прямо над головой Кортни. Из пробоины вырвался черный клуб. Но, даже не взглянув наверх, Райдер вновь стиснул зубами сигару и выдохнул облачко дыма, которое тут же унесло ветром. Капитан был в простой холщовой рубахе с расстегнутым воротом и высоко закатанными рукавами. Большим пальцем правой руки он сдвинул на затылок широкополую, плетенную из пальмовых листьев шляпу. С первого взгляда фигура его могла показаться излишне раздобревшей, однако подобный вывод был явно ошибочен и вызван лишь шириной плеч и накачанными тяжелой работой бицепсами. Узкие бедра и движения Райдера говорили об отсутствии любых излишков.
Взяв младших дочерей за руки, Бенбрук склонился над парапетом, окликнув человека, находившегося во дворе консульства.
– Дорогой генерал! – с максимальной уважительностью прокричал он. – Не сумеют ли ваши артиллеристы отвлечь внимание неприятеля от парохода мистера Кортни?
Ребекка посмотрела вниз: отец обращался к начальнику египетского гарнизона, оборонявшего город. Генерал Гордон, или Китаец, как его звали в войсках, был героем Британской империи и вел победоносные битвы едва ли не во всех уголках мира. Прозвище пристало к Гордону в Китае, где он возглавлял легендарную «армию непобедимых». Во двор генерал вышел после первого же гаубичного выстрела.
– Приказ на батарею уже отдан, сэр! – задрав голову в красной феске, раздраженно крикнул он: вечно эти гражданские лезут не в свое дело!
Ребекка слышала каждое слово. Говорили, что под разрывами снарядов приказы генерала звучали не менее отчетливо.
Несколько минут спустя египетская артиллерия, чьи орудия стояли вдоль берега Нила, открыла беспорядочную стрельбу. Горные крупповские пушки были небольшого калибра и давно устаревшего образца, боеприпасы позеленели от времени и давали множество осечек, однако наблюдатель, знакомый с косорукими египетскими солдатами, вынужден был признать высокую точность стрельбы. Несколько снарядов со шрапнелью разорвались непосредственно над батареей дервишей: за время осады обе стороны успели пристрелять позиции друг друга. Неприятельский огонь заметно ослаб. Так и не получивший (кроме поврежденной трубы) ни одной пробоины, «Ибис» миновал угол слияния двух рек и уже входил вместе с баржами в устье Голубого Нила, под защиту городских зданий и стоявших на западном берегу пушек. Потеряв из виду цель, артиллерия дервишей смолкла.