Остров неопытных физиков (илл. Г. Валька)

Неподалеку стоял кремовый «Москвич».
Из подъезда дома вышел пожилой мужчина с портфелем, открыл дверцу машины, сел за руль и сразу поехал, раньше чем ребята успели до него добежать.
— Ну вот… упустили!.. Это все ты, Алек, не мог сразу перебежать улицу!
— Почему я? Ты сам чуть не час на улице простоял.
— Да-а, жаль, что упустили. Мы бы у него узнали…
— Интересно, что бы ты узнал у «Москвича». Он что же по-русски говорит?
— А может быть, там наши, советские ехали.
— Ну да, советские. Видал, кто ехал? Типичный иностранец. И номер на машине не наш. Я заметил.
Ребята шли по улице, разглядывая дома, витрины, прохожих и автомобили. Каждый втайне надеялся опять встретить кремового «Москвича». Все же это была какая-то связь с Родиной.
Когда пришлось опять переходить улицу на перекрестке, ребята уже не стали первыми соваться, а подождали, пока начнут переходить другие и вместе со всеми чинно перешли на противоположную сторону. Они шли просто «куда глаза глядят», забыв на время и о «Кон-Тики», и о Тихом океане, и о кибернетическом трансформаторе. Все было таким необычным и интересным: то проедет автомобиль самой последней марки, такой обтекаемый, как самолет, то, наоборот, какой-нибудь допотопный рыдван с высоким кузовом и большими колесами, то пройдут моряки или солдаты в незнакомой форме, но уже не такой парадной, как у тех, которые шли в парке под барабан. То встретится женщина, ведущая на поводках двух ребят, совсем как домашних собачек…
Витька застрял у витрины радиомагазина. Там были выставлены радиоприемники, магнитофоны, проигрыватели, телевизоры и всякая радиолюбительская мелочь.
— Хороши приемнички! — сказал Алек.
— Подумаешь, ничего особенного. То же самое, что у нас. Только лампы другие, не наша цоколевка.
На следующей витрине была выставлена жилая комната. За стеклом стоял диван с очень красивой обивкой вишневого цвета, такие же кресла, шкафы, стулья. В кресле сидела девушка-манекен с золотым лицом и мочальными волосами. На ней было платье, подобранное по цвету к обивке мебели. В общем получалось довольно красиво, но непонятно было, почему волосы сделаны из мочала.
Дальше один за другим пошли магазины со всякими носильными вещами: костюмами, кофточками, башмаками, шляпами, опять кофточками, опять башмаками. Это все было неинтересно. «Как в Мосторге», — сказал Серега.
Зато у спортивного магазина, где были выставлены рыболовные снасти, ребята остановились надолго. Спиннинги, катушки, блесны, удилища, разборная лодка были такими заманчивыми, что ребята никак не могли от них оторваться.
Скоро улица кончилась, и ребята вышли на небольшой сквер. Здесь, прямо на траве, стояли удобные кресла, в которых сидели разные люди. Кто читал газету, кто занимался рукоделием, а кто просто сидел, ничего не делая. Одна женщина кормила орешками ручную белку. Белка брала орешки передними лапками прямо из рук и деловито их разгрызала. Серега, любитель всякой живности, порылся в карманах, но не нашел ничего, чем бы можно было подманить белку.
— Ребята, давайте посидим, — сказал Алек. — Я устал, нога болят.
Все ребята устали и рады были бы посидеть, но рядом не было свободных кресел.
— Вон там есть свободные! — воскликнул Яшка и вместе с Алеком направился туда, где стояли в ряд пустые кресла.
Серега и Витька ждали, посматривая то на белку, то на ребят, отправившихся добывать кресла. Издали они видели, как Яшка поднял сразу два кресла, но его остановил какой-то старичок. Они о чем-то спорили. Яшка что-то доказывал, а старичок возражал. Наконец он просто вырвал у Яшки кресла и поставил их на место. Яшка и Алек вернулись к ребятам.
— Ну что? — спросил Витька.
— Не дает. За них, оказывается, платить надо. Тоже мне порядочек — человек не может бесплатно на сквере посидеть!
— Не может быть! — возмутился Серега.
— А я тебе говорю — может! Он нам показывал монету, только я не понял сколько.
— Это ж капитализм! — сказал Алек. — Здесь даже свежий воздух продается за деньги!
Ребята, недовольные и расстроенные, пошли дальше. Скоро они очутились на просторной площади перед большим зданием странной архитектуры. Оно было сложено из темно-красного блестящего кирпича. По бокам высились две башни этажей в двадцать. Средняя часть фасада несколько отступала вглубь, и там был высокий портал с большими дверями. Над порталом висел красный флаг с синим крестом. К порталу вела широкая красивая лестница.
— Должно быть, какое-то учреждение.
— Конечно, раз флаг висит.
Ребята прошлись перед зданием и завернули за угол.
И сразу перед ними открылась панорама порта. Вдали синели холмистые берега залива и покрытые лесом острова. Яхты с белыми парусами, казалось, неподвижно застыли на воде. Ближе, у самого берега, был сплошной лес мачт. Суда стояли у причалов, тянувшихся вдоль всей набережной. Большие черные лесовозы, танкеры, просто грузовые пароходы, красивые белые пассажирские лайнеры и даже один военный корабль на рейде.
Воздух был пропитан особым портовым ароматом — сложной смесью запахов мазута и гнилых водорослей, рыбы и смолистого леса.
Ребята спустились на набережную и медленно шли, разглядывая суда и читая названия на бортах. Кое-где работали подъемные краны. Один доставал из трюма большие деревянные ящики и складывал их на набережной. Другой кран был занят погрузкой леса. Специальные автомобили-лесовозы подвозили к причалу пакеты свежих, пахнущих смолой брусьев и досок.
— Вот он! Вот он! — вдруг закричал Алек.
— Кто — он? — спросил Яшка.
— Он, «Москвич», тот самый, кремовый!
Направо, из-за штабелей досок, виднелся такой родной и привычный капот «Москвича».
Ребята бегом обогнули штабеля. И перед ними открылась площадка, сплошь уставленная «Москвичами», — кремовыми, бежевыми, зелеными, красными, синими и серыми, цвета морской воды и цвета семги, темно-вишневыми и цвета раздавленной земляники с молоком. Все они стояли ровными рядами и ждали отправки в магазины.
Ребята были обрадованы и огорчены. Приятно в чужой стране встретить свое родное и привычное, но их смутные надежды на то, что через «Москвича» им удастся узнать дорогу в музей «Кон-Тики», оказывались пустой фантазией. Все эти машины были доставлены сюда просто для продажи.
— Ребята, я есть хочу, — мрачно сказал Яшка.
— Все хочем, — ответил Серега.
— Не «хочем», а хотим. Седьмой год русский язык изучаем, — заметил Алек.
— Ребята, пора кончать разговоры! Надо скорее плот находить и отправляться, а то поздно будет, скоро вечер… — сказал Витька. — Серега, ты точно знаешь, что на плоту все есть: и хлеб и консервы?
— Насчет хлеба не знаю, а консервы — точно. Сам в кино банки видел.
— Ну, тогда пошли скорее, надо все же у кого-нибудь спросить дорогу, не может быть, чтобы никто не знал. Серега, давай теперь ты спрашивай!
Ребята повернули обратно и пошли опять в сторону той главной улицы, по которой они пришли в порт. Здесь, на набережной, прохожих было мало, и Серега все не мог решить, у кого бы спросить дорогу.
Навстречу шли два матроса. Их черная форма была похожа на нашу, не было только привычных голубых воротников с полосками, да на головах у них вместо бескозырок с ленточками были смешные белые шапочки.
Серега решил, что уж норвежские моряки обязательно должны знать имя Тора Хейердала и где находится плот «Кон-Тики».
Морячки шли вразвалку и что-то энергично жевали.
Серега сказал:
— Будьте добры, пожалуйста, скажите нам, как пройти к плоту «Кон-Тики»! Где «Кон-Тики»? Тор Хейердал?
Морячок переложил жвачку за другую щеку и ответил:
— I don't understand, please?
— «Кон-Тики», «Кон-Тики»!.. — повторил Серега.
— I don't understend, norvegian, we are american sailors. May speak english, please?
— Сережка, он же говорит по-английски! Я его понял! — закричал Алек.