Хуан Дьявол (ЛП)

- Если бы было так, как ты говоришь. Замужем или нет, это невозможно для нее.
- И что? Она может мечтать, как захочет… Мечтая, что ее жизнь проходит с ним… Мечтая о нем, она будет хотеть смерти! А он… - он прервался на секунду и продолжал яростно отвергать: - Нет… О нем будут ее мечты… А он уже на пределе и не остановится ни перед чем… Он с ног до головы Д`Отремон…
- А ты разве нет?
- Я…? Может быть… Но я не хотел бы им быть… Я хотел бы быть, по правде говоря, ничьим сыном и не знать о том, какая кровь бежит по венам. Клянусь, что мог бы вздохнуть свободней, если б не знал этого… Но рядом с этим именем возвращается весь ужас моего детства: лачуга Бертолоци, жестокость человека, который мстил моей невинной плоти всей болью обид… Я даже не могу вызвать в памяти единственный образ, который мог бы смягчить все это: образ матери, представление о том, что видел ее хотя бы раз. Вы видели ее, Ноэль? Можете рассказать мне, какой она была?
- Я видел ее, да… Но для чего нам говорить об этом? – пробормотал взволнованный старик, пытаясь успокоиться. – Незачем творить ужасное настоящее, вороша прошлое. Твоя мать была несчастной и красивой. Еще могу сказать: в ней не было корысти, она не искала выгоды… Она согрешила из-за любви и заплатила за грех слезами и кровью… Я видел ее несколько раз и не могу сказать, какой была ее улыбка, но какими были ее слезы, я видел…
- В таком случае, я ненавижу его еще больше… этого Франсиско Д`Отремон, который дал мне жизнь!
- Он тоже любил ее. Любил глубоко и искренне. Хотя ты и не веришь, но за его огромной и безмерной гордыней билось сердце… Поэтому я хочу обуздать твою. Гордыня была первым грехом на свете. Не впадай в нее…
- Мой бедный Ноэль, не говорите глупостей. Если бы такой человек, как я, не имел гордости, то я был бы червяком, а я предпочитаю быть змеей, наполненной ядом, чтобы меня не раздавили ногой…
- Червем ты родился, но теперь им не являешься. Потому что я знаю, что ты можешь летать, и я покажу тебе путь на небо. Почему бы тебе не встать, наступив на свою бесплодную гордость? Хочешь, чтобы я сходил в монастырь, поговорил с твоей женой…?
- Нет, Ноэль… Моя жена! Это слово звучит насмешливо. Не говорите ничего. Я увижу ее, буду с ней говорить, хотя и считаю, что ничего не изменится… Я поговорю, а вам не нужно… Я должен спросить Монику де Мольнар, моя жизнь зависит от ее ответа…
Очень медленно, легким шагом, едва касаясь ногами старых каменных лестниц, Моника спускалась вниз из своей кельи в большой внутренний двор сада Монастыря Рабынь Воплощенного Слова… Снова колокола созывали верующих, с мягким звучанием приглашая на вечернюю службу… Снова священники и послушницы входили в церковь тесной вереницей, но Моника шла в противоположном направлении. Она вышла из кельи, чувствуя, что задыхается в этих стенах, движимая инстинктом, она бежала ото всех… Единственное, чего она страстно желала было одиночество и тишина… Даже в монастыре ей казалось, что она находится рядом с миром. Она прошла через арки, ограничивавшие монастырь, желая добраться до угла, где только могла видеть деревья и небо, но что-то шевельнулось среди веток кустарника, когда она появилась… Круглая темная голова высунулась, на коже цвета эбонитового дерева блестели большие черные глаза, маленькое ловкое тело спрыгнуло и приблизилось к ней…
- Ай, моя хозяйка! Хорошо, что вы появились. Я уж не знаю, сколько времени здесь вас жду, согнувшись, я снова собирался залезть на стену, чтобы уйти, но на самом деле мне не хочется уходить, не повидав вас…
- Я же тебе сказала, чтобы ты не возвращался, Колибри. Это настоящее безрассудство. Это запрещено. Ты не понимаешь?
- Я же не пришел делать что-то плохое, моя хозяйка. Вы знаете, что я прихожу повидать вас… Вы больше не хотите ничего иметь со мной? Вы больше меня не любите?
- Конечно же я люблю тебя. Но когда уходишь за эти стены, то должен отказаться любить этот мир… Ты не можешь понять меня, бедняжка, но не страдай так из-за этого, не грусти. Разве ты не был счастлив до того, как узнал меня?
- Счастлив? Что такое быть счастливым, хозяйка? Это быть довольным?
- Ну… на самом деле… Ты не был доволен? Не был доволен твой капитан?
- Он, не знаю… Он смеялся, и когда мы заходили в порт… он устраивал праздник. Когда он не спускался, женщины начинали искать его на пристани. Капитан всегда привозил им подарки, и они целовали его и говорили, что он еще роскошнее короля, и красивее, чем кто-либо… Потому что капитан…
- Замолчи! – прервала его Моника, сжав губы.
- Я вас рассердил, моя хозяйка? – наивно удивился маленький Колибри.
- Нет. Как может меня волновать то, что ты сказал? Возвращайся к своему хозяину! Возвращайся на корабль Хуана, разделяй с ним его праздники! Уверена, он там, развлекается…
- Нет, моя хозяйка, он не вернулся на корабль. Он пошел с сеньором Ноэлем… Но Сегундо сказал, что сегодня ночью он выиграл очень много денег, и теперь все изменится… Что хозяин превратится в кабальеро со всем остальным, с домом и лодками, которые будут ловить рыбу… И еще сказал, что хозяин придет к вам, и что вы снова будете с нами; не на корабле, а в доме, который он построит. Это правда?
- Нет, это неправда. Он не придет в монастырь, и не желает, чтобы я отсюда выходила. Я уверена в этом. Ему хватит женщин, которые будут его ждать на пристани. Теперь они будут его любить сильнее, потому что он сможет делать им дорогие подарки…
- Шшш! Идет монахиня, - тихо и испуганно сообщил Колибри. – Я спрячусь…
- Моника… Моника, дочь моя… - позвала мать-настоятельница, подойдя к послушнице, и объяснила: - Я пришла в твою келью. Я искала тебя по всему монастырю. У тебя есть посетитель…
- Хуан! – обрадовалась Моника, не в силах скрыть смятение.
- Нет. Это сеньор Ренато Д`Отремон, дочь моя, он просит, умоляет, чтобы ты не отвергала его…
Моника почувствовала, что кровь похолодела в венах. Ренато Д`Отремон… Каждая из этих букв пронзала стрелой скорби, одновременно с вторгавшимся горьким разочарованием, потому что это он, а не другой. Слова Колибри окрылили надеждой ее душу, которая, несмотря ни на что вызвала в ней безумную мечту. А теперь, словно вдруг захлопнулась приоткрытая дверь, словно разом погасла последняя звезда на мрачном небе…
- Я осмелюсь просить тебя не отказывать ему, - продолжала настоятельница. – Он ждет уже долго. Он кажется таким печальным, таким неспокойным, и его настойчивость заставляет думать, что это действительно что-то важное, связанное с заявлением о расторжении брака, которое ты подписала, чтобы отправить его Святому Отцу. В конце концов, выслушав его, ты ничего не потеряешь…
Моника посмотрела по сторонам… При появлении настоятельницы, Колибри исчез. Без сомнения, он прятался где-то близко, или воспользовался моментом, чтобы сбежать, унеся с собой тот последний глоток соленого воздуха, ту отчаянную тоску, которое вызывало одно только имя Хуана. Голос настоятельницы раздавался как будто издалека, заставляя вернуться к действительности:
- Семья Д`Отремон равна тебе, они твои родственники… Они не могут желать тебе плохого. Идем, дочка… Идем…
 3.
- Вы войдете со мной, Ноэль. Я хотел сказать, если вы желаете…
- Конечно же я желаю, и войду с тобой. Но не беспокойся, потому что я умею быть благоразумным. Когда несчастные браки оказываются перед третьими лицами, то они становятся излишне щепетильными и порядочными. Женщине нравится поддержка и господство мужчины…
- Такие женщины, как она, крепки, как бриллиант. Она может казаться хрупкой, как кристалл, но это не так. Перед ней я не так силен… Но она меня не любит, Ноэль, не любит!
- Возможно она тебя не любит, но сможет полюбить. Я считаю, что мужчина способен завоевать сердце, если еще не завоевал. Разве не тебя зовут пиратом? Разве не ты прославился тем, что укрощаешь волны и ветра? Разве сражение проигрывают, еще даже не начав?