Охотники за динозаврами (сборник)

— Объяснил великий закон охотников джунглей, — гордо выпрямившись, ответил молодой негр. — Сказал, что большой прыгающий крокодил — хуже бельгийский чиновник… Обещал, что каждый, кто вернется живой, получит от тебя десять долларов, стальной нож и клетчатый штаны. Штаны ты можешь не дать, если не захочешь, а вот нож и десять долларов, пожалуйста, дай обязательно.
Я поспешил согласиться. Спустя несколько минут десять мускулистых черных фигур уже стояли На бревнах плота, опираясь на длинные копья.
С восходом солнца наш «корабль» отчалил. Течение медленно сдвинуло с места тяжелый плот, гребцы налегли на весла, и мы поплыли. Через час плот благополучно выплыл на широкую гладь озера. Оно оказалось глубоким. Даже вблизи берега длинный шест не доставал дна. Поверхность озера была спокойна и совершенно пустынна. Лишь вдалеке у западного берега на воде пестрел розовый рой — вероятно, стая фламинго.
Я глянул в бинокль на наш лагерь. Он уже опустел. Очевидно, Перси Вуфф и носильщики отправились в путь.
Солнце поднималось все выше, и начало припекать. Мы натянули тент и улеглись под ним, продолжая оглядывать в бинокль поверхность озера и темную кромку берега, к которой постепенно приближались. Глубина продолжала оставаться значительной. Дно не просвечивало в темной воде, и нигде мы не смогли достать его.
Джонсон проверил штуцер и загнал в стволы патроны с разрывными пулями.
— Какой калибр у вашей пушки? — поинтересовался я.
— Двенадцатый.
— Неплохо. Но сегодня не помешал бы и восьмой…
— Во всей Центральной Африке штуцером восьмого калибра пользовался только покойный Ричардс. То действительно была пушка. Правда, она иногда давала осечки. Последняя осечка стоила жизни бедняге Ричардсу.
Я вспомнил гильзу, найденную на поляне возле остатков костра.
Наконец тростники зашелестели совсем близко. Они росли сплошной стеной и были гуще и выше, чем на северном берегу. Мы поплыли вдоль зарослей. Ничто не нарушало покоя зеленой, тихо шелестящей чащи…
В одном месте широкий извилистый проток уходил в глубь тростников. Мы направили в него плот и тихо скользили по спокойной темной воде. Гребцы беззвучно орудовали тяжелыми веслами. Мы с Джонсоном стояли с карабинами наготове. Двенадцать пар глаз напряженно вглядывались в окружающий лес тонких буровато-зеленых стеблей и узких заостренных листьев. Серебристые метелки чуть заметно покачивались над нашими головами.
Так мы проплыли около километра. Нестерпимый зной жег кожу, трудно становилось дышать, перед глазами вспыхивали радужные круги. Проток то суживался, то расширялся, но в окружающих его зеленых стенах по-прежнему не было заметно ни одного вылома. Напряжение, охватившее всех нас при вступлении в тростники, начало было ослабевать, как вдруг…
Квали, стоящий на носу плота, предостерегающе поднял руку. В тот же момент до нас донесся омерзительный запах, перед которым аромат давно нечищенного свинарника — благовонное курение. И сразу же в тростниковых зарослях справа от нас что-то тяжело затрещало. Гребцы, как по команде, выхватили весла из воды и отступили к середине плота. Однако наш тяжелый корабль еще продолжал двигаться вперед. Дальше все замелькало, как в стремительном фантастическом сне.
В тростниковой стене появился широкий вылом, а в глубине его, в десятке метров от берега, тяжело поднялось что-то чудовищное, похожее на вставшего на дыбы гигантского крокодила. Его блестящая чешуя отливала золотом и зеленью. Огромная багровая пасть широко раскрылась, обнажив два ряда зубов-кинжалов. Оттолкнувшись мощными перепончатыми лапами, чудовище прыгнуло к плоту, но промахнулось и тяжело рухнуло в заросли. Громыхнули выстрелы. Джонсон выстрелил только один раз. Я выпустил всю обойму туда, где трещал и ломался тростник и откуда били фонтаны воды и жидкой грязи.
Я еще не успел перезарядить карабин, как тростники раздвинулись и огромное золотисто-зеленое тело тираннозавра тяжело скользнуло в воду. Прежде чем ящер успел нырнуть, Джонсон выстрелил дважды. Плот содрогнулся — и на носу появилась огромная лапа с кривыми когтями, а затем голова чудовища.
Лопнули, как нитки, нейлоновые канаты, и наш корабль стал разваливаться. Но хищник уже был тяжело ранен, его движения утратили стремительность и силу. Квали сунул в пасть чудовищу тяжелое весло. Челюсти захлопнулись, весло треснуло. Ящер замер в единоборстве с человеком, который не выпускал весла. Этого было достаточно. Джонсон снова выстрелил дважды. Голова чудовища ушла под плот. Сломанное весло осталось в руках у Квали.
— Все, — сказал Джонсон и опустил карабин.
Я не поверил и торопливо вбил новую обойму.
— Сейчас он появится снова!
— Все, — повторил Джонсон и сел на ящик. — Конец. По одной разрывной пуле в каждый глаз…
— Так вы испортили череп! — вырвалось у меня.
— Чтобы он не испортил вашего, — усмехнулся Джонсон.
Черные охотники с молчаливым восхищением уставились на Джонсона. У них даже не нашлось слов. Они только причмокивали и качали головами.
Мы подождали несколько минут; ящер не появился.
— Попробуем узнать, где он, — предложил Джонсон.
Пока часть охотников занималась починкой плота, мы с Джонсоном опустили на дно стальную кошку. Результат получился ошеломляющий. Глубина протока превышала в атом месте тридцать метров. Мы так и не достали дна.
Я был в отчаянии. Убить современного тираннозавра и потерять его!
— Может, всплывет, — пытался утешить меня Джонсон. Но на это трудно было рассчитывать.
Плот был давно починен, а я все еще пробовал нащупать дно. Проток оказался желобом с почти отвесными краями. Даже у тростниковых зарослей глубина достигала двадцати метров.
Гибель черных охотников, риск, которому мы все подвергались, -
все оказалось напрасным. Ящера можно было считать потерянным… Я едва удержался, чтобы не наговорить резких и обидных слов Джонсону, хотя прекрасно понимал, что если бы не он, мы все могли погибнуть.
Я только сказал вслух:
— До чего ж не повезло!… Ведь никакого следа не осталось, кроме царапин на бревнах плота.
— Немножно остался, — возразил Квали, слышавший мои слова. — Возьми, пожалуйста…
И он протянул обломок весла, которое побывало в пасти ящера. В мокрой древесине торчал острый конический зуб длиной около десяти сантиметров. Пришлось удовлетвориться им.
Гребцы заняли свои места, и мы двинулись в обратный путь. Когда плот проходил мимо вылома в тростниковых зарослях, в нос снова ударило чудовищное зловоние.
— А ведь здесь было его логовище, — заметил Джонсон. — Надо бы заглянуть туда.
Зажимая носы, мы причалили к зарослям. Джонсон первым прыгнул на болотистый берег, устланный стеблями примятого тростника.
— Ну и вонища, — пробормотал старый охотник, закрывая нос и рот платком.
Квали шагнул следом за ним. Я уже собирался последовать их примеру, как вдруг в тростниковых зарослях послышался треск.
— Стоп! — крикнул Джонсон, поднимая штуцер.
«Еще один тираннозавр», — мелькнуло у меня в голове.
Но охотник уже опустил свое оружие.
— Скорее сети! — крикнул он. — Здесь детеныш. Попробуем взять его живьем.
По моему знаку черные воины подхватили лежащие на плоту сети и связки нейлоновых шнуров и устремились в заросли. Я последовал за ними.
Детеныш оказался почти трехметровой бестией, покрытой золотисто-коричневой чешуей. При виде окружающих его охотников он поднялся на задние лапы и приготовился прыгнуть. Но в воздухе свистнули гибкие нейлоновые лассо, и схваченный петлями молодой ящер был опрокинут на спину. Впрочем, он ухитрился разорвать часть шнуров, но тут пошли в ход сети, и мы поняли, что побеждаем. Ящер, видимо, тоже понял это. Он широко раскрыл пасть и издал тоскливый призыв, который начался свистом, а затем перешел в кваканье.
Черные охотники завыли от восторга.
— Что они так кричат? — спросил я у Квали.
— Они теперь понимай, кто был голос «злой дух».
Однако наша радость оказалась преждевременной. Откуда-то издалека, из глубины зарослей, послышался ответный призыв, несравнимо более мощный — шипение и свист, сменившиеся яростным мяуканьем.