Черная Индия (илл. В. Ермолова)

Через два месяца рядом с коттеджем Симона Форда появилось другое жилище: это был дом Джемса Старра. Инженер отдался Новому Эберфойлу душой и телом. Он тоже захотел жить там, и только неотложные дела могли заставить его подняться на поверхность. Здесь, внизу, он был среди углекопов и жил их жизнью.
С открытием новых залежей все рабочие старых копей забросили плуг и борону, чтобы снова взяться за лом и кайло. Привлеченные уверенностью, что в работе не будет недостатка, и высокой платой, которую успешные разработки позволяли дать рабочим, они покинули поверхность земли ради ее недр и устроились в шахте, по своему природному строению удобной для таких поселков.
Кирпичные домики шахтеров живописно расположились по берегам озера Малькольм и под арками, как контрфорсы собора поддерживающими своды. Забойщики, дробящие породу, десятники, руководящие работами, откатчики, перевозящие уголь, крепильщики, подпирающие стойками галереи, дорожники, которым поручен ремонт путей, бутовщики, заполняющие камнем выработанные забои, — словом, все рабочие, занятые на подземных работах, поселились в Новом Эберфойле, и так постепенно образовался Углеград, расположенный под восточной оконечностью озера Кэтрайн, в северной части графства Стерлинг.
Таким образом на берегах озера Малькольм возникло что-то вроде фламандского селения. Над ним, на огромной скале, подножье которой омывалось водами подземного озера, возвышалась часовня, посвященная святому Жилю.
Когда этот подземный город освещался лучами электрических солнц, подвешенных к пилястрам сводов или под арками куполов, он являл вид несколько фантастический, необычный, вполне оправдывавший рекомендацию путеводителей. Поэтому туристов там всегда было много.
Разумеется, жители Углеграда гордились своим подземным городом. Они редко покидали его, по примеру Симона Форда, никогда не желавшего подниматься на поверхность. Старый мастер утверждал, что там, наверху, всегда идет дождь. И, принимая во внимание климат Соединенного королевства, нужно признать, что он был не совсем неправ.
Итак, жители Нового Эберфойла процветали. За три года они достигли известного благосостояния, которого никогда не добились бы наверху. Многие из детей, рожденных после возобновления работ, никогда не дышали вольным воздухом.
Джек Райан говорил поэтому:
— Вот уже полтора года, как их отняли от груди, а они все еще не появлялись на свет!
Нужно сказать, что Джек Райан одним из первых откликнулся на призыв инженера. Веселый малый счел своим долгом вернуться к прежнему ремеслу, и ферма Мельроз потеряла своего певца и музыканта. Но это не значило, что Джек Райан перестал петь. Наоборот, звонкое эхо Нового Эберфойла надрывало свои каменные легкие, вторя ему.
Джек Райан поселился в новом коттедже Симона Форда. Ему предложили комнату, и он принял ее не чинясь, как и подобает такому простому, открытому человеку. Старая Мэдж любила его за доброту и неизменно хорошее настроение. Она почти целиком разделяла его представления о фантастических существах, будто бы населяющих шахту; и, оставаясь одни, они рассказывали друг другу страшные сказки, вполне достойные того, чтобы обогатить северную мифологию.
Итак, Джек Райан пришелся в коттедже всем по душе. Впрочем, он действительно был славный парень и хороший работник. Через полгода после возобновления работ — его уже назначили бригадиром.
— Вот как хорошо пошло дело, мистер Форд, — говорил он через несколько дней после своего переселения. — Вы нашли новый пласт, и если чуть не заплатили за это открытие своей жизнью, так это не слишком дорого!
— Нет, Джек, и не было бы дорого, даже если бы мы действительно заплатили своей жизнью, — ответил старый мастер. — Но ни мистер Старр, ни я никогда не забудем, что мы обязаны своим спасением тебе.
— Ну, нет, — возразил Джек Райан. — Вы обязаны этим своему сыну Гарри, потому что он так любезно принял мое приглашение на Эрвинский праздник…
— И не пришел туда, не так ли? — ответил Гарри, пожимая руку своему другу. — Нет, Джек, тем, что нас нашли в этой шахте живыми, мы обязаны тебе: ты едва оправился от своих ран, но не потерял ни дня, ни часа…
— Ну, нет! — повторил упрямый малый. — Я не позволю говорить то, чего нет! Я, конечно, поторопился узнать, почему ты не пришел, Гарри, вот и вся моя роль. Но, чтобы воздать должное каждому, я прибавлю, что без этого неуловимого духа…
— А! я так и знал! — вскричал Симон Форд. — Духа!
— Духа, гнома, сына феи, — повторил Джек Райан, — внука Огненных женщин, уриска, кого хотите! А все-таки верно то, что без него мы никогда не попали бы в галерею, из которой вы не могли больше выйти!
— Несомненно, Джек, — ответил Гарри. — Остается только узнать, настолько ли сверхъестественно это существо, как тебе хочется думать.
— Еще бы! — вскричал Джек Райан. — Такое же сверхъестественное, как и домовой, которого ты бы увидел с огоньком в руке и захотел бы поймать, а он ускользал бы, как сильф. Существо это появилось перед нами с огоньком в руке и исчезло, словно тень. Но будь покоен, Гарри, рано или поздно мы его разыщем.
— Правильно, Джек, — сказал Симон Форд, — домовой это или нет, но мы будем его разыскивать, а ты нам поможешь.
— Наживете вы себе с этим хлопот, мистер Форд, — ответил Джек Райан.
— Ничего, Джек, пусть только представится случай!
Легко представить себе, как освоилось с Новым Эберфойлом семейство Форд, особенно Гарри. Молодой шахтер изучил самые тайные закоулки его. Он даже научился определять, какой точке поверхности соответствует та или иная точка копей. Он знал, что вот над этим пластом простирается Клайдский залив, а вон там протянулось озеро Ломонд или Кэтрайн; такие-то столбы служат опорой для Грампианских гор, тот свод — фундаментом Думбартона; над этим большим прудом проходит железная дорога в Боллок; там кончается шотландское побережье, а здесь, начинается море, шум которого ясно слышен во время великих бурь поры равноденствия. Гарри был бы великолепным проводником по этим естественным катакомбам; то, что альпийские проводники делают среди снежных вершин, при ярком свете, он мог бы делать в шахте, в полной тьме, но с тою же несравненной верностью инстинкта.
А как он любил свой Новый Эберфойл! Сколько раз, прикрепив к шляпе лампочку, проникал он в самые дальние уголки копей! Он исследовал озера на челноке, которым ловко управлял. Он даже охотился, так как в пещеру налетало множество, дикой птицы, куликов, шилохвостов, чистиков, питавшихся рыбой, которой кишели эти черные воды. Казалось, глаза Гарри созданы для темных подземелий, как глаза моряка — для дальних горизонтов.
Но, странствуя, Гарри был увлечен надеждой найти таинственное существо, чье вмешательство, правду сказать, более всего способствовало спасению жизни его спутников и его самого. Удастся ли ему это? Да, конечно, — если верить предчувствиям. Нет, — если судить по тому, что до сих пор он ничего не достиг своими поисками.
Что касается нападений, которым семейство старого мастера подвергалось до открытия Нового Эберфойла, то они не возобновлялись больше.
Так обстояли дела в этой необычной местности.
Не нужно думать, что в то время, когда Колсити только еще начинало обстраиваться, в подземном городе не было никаких развлечений и что жизнь там была скучная. Напротив. Население города, спаянное одинаковыми интересами, одинаковыми вкусами и обладавшее почти одинаковым достатком, составляло в сущности одну большую семью. Все знали друг друга, все жили вместе, и потребности подниматься за развлечениями наверх почти не ощущалось.
Кроме того, приятными развлечениями служили по воскресеньям прогулки по шахте, экскурсии по прудам и озерам.
Нередко на берегах озера Малькольм раздавались звуки волынки. Шотландцы сходились на зов своего родного инструмента. Начинались танцы, и Джек Райан в своем костюме горца был королем праздника.