Северные огни

Доктор Дэмп, поднявшись со стула, в свой черед поприветствовал гостью и широким жестом указал на одно из уютных кресел, красующихся на коврике перед камином.
— Не соблаговолите ли присесть, мисс Джекс?
— Благодарю… вас… сэр, — неуверенно отозвалась молодая леди. — Но… я пришла в надежде на конфиденциальную беседу с профессором Тиггзом. Мне сообщили, что он — цвет своей профессии.
— Так ведь я ж буду тут, никуда не денусь, — воскликнул профессор, поспешно огибая стол. — Мой коллега мистер Дэмп просто-напросто продемонстрировал свойственную ему учтивость, предложив вам кресло.
— Понимаю, — прошептала леди, отчаянно смущаясь и, как подметил доктор, явно изнывая от тревоги. — Я приношу свои извинения, сэр, за то, что побеспокоила вас… и ваших коллег без предварительного уведомления и в такой час, однако ситуация развивается столь стремительно… У меня нет выбора, я в беде. Надеюсь, вы на меня не обидитесь за подобную вольность?
Как уже отметил доктор Дэмп, голос молодой девушки и впрямь на удивление напоминал птичий щебет, что лишь прибавляло ему очарования.
— Конечно, нет, дорогая моя, конечно, нет! — бодро заверил профессор. — Но, может быть, вы все-таки присядете, мисс Джекс? Сейчас мы затопим камин. На дворе-то осень, ночи нынче прохладные.
Молодая леди перевела взгляд от вытянутой в приглашающем жесте руки профессора к пустому креслу, затем на доктора Дэмпа, затем на мистера Киббла. В глазах девушки читался вопрос, как если бы ее смущало присутствие коллеги-врача и личного секретаря.
— Мисс Джекс, не сомневайтесь, наш разговор будет строго конфиденциален. Что до доктора Дэмпа, говорите при нем со всей откровенностью — он входит в число моих ближайших друзей и его познания во многих областях существенно превосходят мои собственные. Однако, если вы чувствуете себя неловко, я уверен, он любезно пойдет навстречу вашим пожеланиям. То же самое справедливо и в отношении моего секретаря. Верьте, моя дорогая, вы — среди друзей.
Гостья снова перевела взгляд от протянутой руки к креслу. Мгновение поразмыслила, нервно закусила нижнюю губку, наконец, кивнула и села. Кресло было просторным и очень удобным; миниатюрная фигурка гостьи словно растворилась в нем. Девушка сняла перчатки и капор и отложила их в сторону.
Учитывая, что вечер выдался морозный, профессор поворошил угли в очаге и бросил на них несколько свежих кусков торфа. Вскоре взметнулось буйное пламя, и по комнате и по лицам собравшихся разлилось приятное тепло. Причудливые тени затанцевали по стенам, оклеенным обоями, и по старинным дубовым панелям, в ромбовидных стеклах створных окон заметались отражения.
Невысокий крепко сбитый Тайтус Веспасиан Тиггз, профессор метафизики и возжигатель пламени, обладал сложением и плечами боксера. Он стоял у ревущего дымохода, так, что на фоне огня четко выделялась его коренастая фигура и похожая на щетку голова, — и этим осенним вечером в сознании впечатлительного наблюдателя непременно всколыхнулись бы фантастические образы: видения первобытных обрядов и ритуалов, ночных жертвоприношений и пробуждения древних, грозных, непостижимых сил.
Секретарь принес из буфета графин и бокалы, и все почтенное собрание расселось перед огнем.
— Вот, вам не помешает согреться, дорогая моя, — проговорил профессор, наливая юной гостье вина.
— Благодарю вас, сэр.
Последовали обмен традиционно-учтивыми фразами и краткая дискуссия на тему достоинств предложенного напитка. Затем профессор сложил руки на одном колене и сердечно улыбнулся посетительнице, приглашая ее чувствовать себя как дома.
— Чем мы можем вам помочь, мисс Джекс?
— Сперва мне бы хотелось, чтобы вы знали: она ни в чем не виновата, — отозвалась девушка, начиная, что называется, с места в карьер. — Да, я понимаю: она ужасно тщеславна и избалованна, но ведь она ровным счетом ничего не могла поделать, чтобы предотвратить беду! Он ей не поверил, потому все так и вышло.
— Да?
— Ведь так оно всегда бывает, правда? Она-то ни в чем не виновата.
— Конечно, нет. Но в чем ее винят?
— А теперь… Что же такое стряслось в конце концов? Все это так необъяснимо. Однако случаются ведь и необъяснимые вещи. Просто-таки на каждом шагу случаются, как мне дали понять. Вот поэтому я пришла сюда, в университет. Мне рекомендовали вас.
Профессор Тиггз нервно скрещивал ноги, то и дело меняя их местами. Между его бровями пролегла глубокая складка.
— Вы наверняка правы, мисс Джекс, хотя, по чести говоря… боюсь, я вынужден прервать вас и признаться, что слегка запутался. Не могли бы вы еще раз все объяснить — на сей раз чуть понятнее и с самого начала? Например, не уточните ли вы сперва о ком речь?
— Ох, простите меня! Вы сами видите, что за непростое это дело! Речь идет о моей сестре, Нине. Она на год старше меня и слывет в некотором роде красавицей. — Еле уловимые сдержанные нотки в голосе и удрученно поджатые губки дали слушателям понять, что, по мнению гостьи, подобное же описание к ней самой никоим образом неприменимо. Впрочем, минутное замешательство тут же развеялось, точно летнее облачко. — Около двух лет назад моя сестра начала встречаться с молодым человеком — с помощником боцмана с большого торгового судна, с которым познакомилась через общих друзей. Наш отец — а матери у нас нет, она умерла много лет назад, — наш старик-отец, человек старого, что называется, закала, хотя и ужасно милый, и слышать об этом не желал. Для Нины, ну и для меня тоже, он всегда хотел только самого лучшего, и избранника моей сестры воспринял просто «в штыки». Этот молодой человек Нине безбожно льстил, а сестра, при ее-то тщеславии, свято верила каждому его слову. Понимаете, профессор Тиггз, при том, что Нина старше меня, во многом она по-прежнему остается неразумным ребенком.
Лицо профессора засияло при виде столь явных свидетельств врожденного здравого смысла в характере собеседницы. Доктор покуривал трубку с видом весьма мудрым, в то время как мистер Киббл заносил детали рассказа в записную книжицу, что всегда держал при себе, ассистируя профессору в его исследованиях.
— Поклонник сестры часто и надолго уходил в плавания, и во время его отсутствия Нина доверительно делилась со мной планами, что эти двое составили на будущее. Сестра поведала, что ее молодой человек разочаровался в морских странствиях и присматривает себе какое-нибудь иное занятие. По всей видимости, не так давно с ним в плавании приключился несчастный случай: он упал за борт и едва не погиб. Это происшествие сильно на него подействовало. Нина говорила, что у него развился неодолимый страх: он боялся утонуть, сгинуть в море, кануть в темную холодную пучину. В ночных кошмарах ему снилось, будто его тело затягивают в бездну и там рвут на куски чудовищные невидимые акулы и прочие кошмарные твари.
Юная леди еще глубже вжалась в кресло, словно устрашенная произнесенными ею же словами. Несколько мгновений царила тишина, слышалось лишь тиканье изукрашенных часов, да огонь потрескивал в очаге. Мисс Джекс пригубила вина.
— Зная молодого человека так, как вы, считаете, что в этом вопросе он вашей сестре не лгал? — осведомился профессор.
Мисс Джекс сосредоточенно свела брови.
— Думаю, нет. Более того, скажу, что, во власти неодолимого страха, он до смерти перепугал мою сестру и, в свой черед, меня. Было очевидно, что он преисполнился отвращения к своему образу жизни и теперь понуждаем к нему лишь силою необходимости и обстоятельств. Полагаю, мечтая о «лучшей жизни», он говорил вполне серьезно.
— Пожалуйста, продолжайте, мисс Джекс.
— Очень может быть, что в Нине — и, следовательно, в капиталах нашего отца — молодой человек усматривал возможность для этой самой «лучшей жизни» на берегу. Как я уже говорила, он часто уходил в плавания, однако по возвращении в Солтхед, не теряя времени, тут же возобновлял свои ухаживания — разумеется, без ведома и без согласия на то нашего отца. Я должна сознаться, что в таких случаях роль посредницы и конфидантки брала на себя либо я, либо наша горничная Сюзанна — у нее Нина всегда ходила в любимицах. Он осыпал сестру подарками, привезенными из путешествий, зримыми свидетельствами своей любви, и это ей тоже весьма льстило.