Годы испытаний. Книга 2

- Да, господин капитан. Есть. Но этот «лежачий» дрался, как тигр. Раненный в руку и ногу, он прикладом автомата убил четверых моих полицаев, а шестерых серьезно покалечил…
Руммер добродушно улыбался, выпячивал губы и, выпуская кольца синего дыма, любовался своим «искусством».
- О, это отличный солдат! Он прекрасно сражался. Мы, немцы, всегда высоко ценим солдатскую храбрость. Вот так бы дрались ваши полицаи, я бы наградил их медалями. Бас я награжу за успешную операцию. Вы вполне ее заслужили.
Руммер смотрел прищуренными глазами. Его интересовало, какое впечатление производит это на Царькова.
- Рад служить германскому командованию, - вскочил Царьков.
- И еще кое о чем я подумаю: возможно, мы повысим вас. Что-то мне не нравится этот Пузняев. Ему не партизан, а кошек ловить. На большее, я вижу, он не способен…
  
Глава двенадцатая 
 
1 
Проводив Царькова за дверь, капитан Руммер усмехнулся. Он достал из письменного стола шершавую папку черно-серого цвета, будто из змеиной кожи. В верхней части ее, посредине, - бело-черный орел с фашистской свастикой в когтях. В правом углу два нуля и номер германского агента. Раскрыл досье; сегодня оно пополнилось новым документом. На фото - Царьков, с исподлобным взглядом и узким, безгубым ртом, Руммер брезгливо поморщился и стал просматривать его дело, заново изучая и взвешивая каждый штрих из его биографии.
…Сын сельского дьячка в прошлом и активный пособник в борьбе кулачества против советской власти. Уехал по набору на золотые прииски в Сибирь. Там вступил в комсомол и учился в лесном техникуме. За поножовщину был исключен со второго курса техникума и из комсомола. Отбывал два года в лагерях тюремного заключения. Освобожден досрочно. Вернулся в Белоруссию. Полгода работал лесным объездчиком. Был послан с бригадой добровольцев-лесорубов в Полесье. По пути подпоил бригадира, выкрал деньги и скрылся. Вскоре был задержан. При конвоировании тяжело ранил охранника и пытался бежать, но был схвачен и посажен в тюрьму. После выхода из тюрьмы накануне войны был завербован немецкой агентурной разведкой. Ни одного задания разведки не выполнил и числился в пассиве.
С приходом немецких войск активно помогал оккупационному командованию. Неоднократно представлял списки советских ответственных работников, коммунистов, комсомольцев. Назначен был начальником полиции. Проявил себя как активный и исполнительный по службе. Отличился по розыску в селах раненых комиссаров и командиров. В этих операциях получил два легких ранения. (Одно из них сомнительное. Возможно, и саморанение легкое, ножевое.) Имеет благодарность от коменданта района за успешное выполнение задания по изъятию у населения продовольствия.
Руммер перелистал несколько страниц досье и заглянул в графу «Личные качества»:
«…Властолюбив и жесток. Чрезвычайно хитрый тип с ярко выраженными уголовными наклонностями. Обладает животным пристрастьем к убийствам. Очень любит добивать раненых при расстрелах. Имеет жадность к деньгам и вещам…»
Капитан подчеркнул последнюю фразу и приписал на полях: «Установить постоянное наблюдение. Поощрять жестокость за счет расправы над партизанами и местным населением».
Руммер достал из кармана досье только что полученный новый документ на Царькова.
«В деревне Жирки за взятку - новый полушубок, валенки и золотое кольцо - избил и отпустил захваченную связную партизан - Дарью Гришину».
Капитан закрыл папку и швырнул ее на стол. «Ничего, это мы ему при случае припомним».
  
2 
 
Вечером Мильдеру позвонил капитан Руммер.
- Прошу извинить, господин генерал, за беспокойство. Мне бы очень хотелось вас видеть и говорить лично, но меня вызывает на доклад мой начальник. Поэтому решил сообщить радостную для нас новость. Операция «Зеленый крест» по уничтожению партизан в районе Долгий Мох прошла исключительно удачно. Да, да. Собственно, вашим танкам там было почти нечего делать. Правда, они произвели потрясающий эффект и прижали к лесу этих бандитов. Мы потеряли всего одну треть карательного отряда, а партизаны - очень много.
- Сколько примерно?
- Пока еще точно неизвестно, но не меньше пятисот человек.
- Есть пленные?
- Разумеется. Двенадцать человек.
- Значит, бои были очень упорные?
- Очень. Но теперь, господин генерал, в нашем районе, я думаю, надолго установится порядок. В лесах Долгого Моха, я уверен, установлен «Зеленый крест» этим бандитам.
- И вы полагаете, что вам удалось уничтожить всех партизан?
- Конечно, нет, но оставшиеся мелкие группы разбежались по лесам и вряд ли захотят иметь с нами встречу. Кроме того, мы приняли и профилактические меры. В деревнях, где был схвачен хотя бы один партизан или найдены их пособники, мы расстреляли каждого пятого жителя, а шесть деревень, где население активно помогало этим бандитам, мы сожгли до единого дома.
- Кто же проводил всю эту операцию?
- Я руководил. У меня имеются отличные исполнители и помощники. надо уметь выжимать из подчиненных все их возможности. Думаю, я выжал…
Мильдер чувствовал, что капитан навеселе и поэтому излишне многословен и болтлив.
- Расскажите об этом, капитан, при личном докладе. А сейчас - торопитесь. Желаю успеха!…
- Спасибо, господин генерал. Постойте, что я еще хотел вам сказать? Да… Завтра я посылаю в ваше распоряжение сто двадцать шесть человек военнопленных. Я уже распорядился, чтобы им подготовили для размещения бывший районный клуб в селе Долгий Мох. Капитан Руммер - хозяин своего слова, господин генерал…
«Да, он, кажется, неплохой малый. Я не ошибся в нем».
  
3 
 
В помещение колхозного клуба деревни Долгий Мох согнали военнопленных. В разбитые окна влетал с ветром снег. Через худую крышу капала с потолка вода. В грязном, загаженном конским пометом зале (до этого здесь была, конюшня немецкого коменданта) сидели и стояли сотни людей.
Вокруг клуба ходили два немецких часовых - автоматчики.
Многие из военнопленных ранены. В зале стоял резкий запах гноя и человеческого пота.
Немецкие часовые, вобрав голову в плечи и подняв воротники, ходили, мерзли. Один из них скучал. Он то и дело подходил и переговаривался с напарником, Потом он ушел и принес двухрядную гармонь.
- Хто умель играйт? - спросил немец.
- Давайте… Попробую, - потянулся к гармони высокий сутулый боец.
Это был Иван Полудница, По тому, как легко и привычно пробежали его пальцы по басам, все видели, что гармонь попала в умелые руки.
Полудница, не торопясь, выверял лады, брал аккорды, будто настраивался. Потом поглядел на унылые лица товарищей и, растянув мехи, рванул залихватскую «Барыню».
- Карашо, русь, карашо, - заулыбался немецкий часовой и, притопывая, стучал ботинком о ботинок, согреваясь.
Видно, тронул сердце крестьянское родной с детства мотив. Люди прикрывали глаза и слушали. Им казалось, что они собрались, как бывало, на колхозный вечер в родной деревне. Полудница топнул ногой и пошел с гармонью в присядку.
Из немецкой военной комендатуры вывели двоих. Впереди шел, прихрамывая, высокий простоволосый человек с разбитым, и кровоподтеках лицом. На шинели петлицы с тремя рубиновыми кубиками. Половина левого рукава шинели оборвана. Раненая рука, обвязанная белой тряпкой, и разорванная нижняя рубаха в густых красных маках. За ним, с трудом передвигая ноги, тащился, придерживаясь рукой за плечо командира, молоденький, совсем еще мальчишка, безусый красноармеец. Его то и дело пинали ногами идущие сзади немецкие автоматчики.
- Шнеллер, шнеллер, русиш швайн  [9] …
- Братцы! - раздался крик в клубе, подрезав веселую плясовую мелодию. - Наших… наших, гады, ведут на расстрел!