В поисках тебя

— Твоя взяла. Я тебя хочу.
Дилан хохотнул — низко и непристойно.
— Ох, крошка, всё равно ты заплатишь.
По её позвоночнику прокатывались волны дрожи. Дилан, дразня, теребил сосок, пока тот не стал тугим и набухшим настолько, что о муке Райли могло бы позаботиться одно прикосновение языка.
— Я ничего не сделала.
Он прервал поцелуи и заглянул в глубину её глаз.
— Всё ты сделала, просто пока об этом не знаешь.
Слова казались бессмыслицей, но он не дал времени их обдумать, подняв и положив Райли на стол. Проворными движениями передвинул пустые тарелки и её бокал. Её ноги свисали со стола, спину подпирал мрамор. Райли ждала лихорадочного избавления от одежды, ощущения кожи на коже, безумной спешки на пути к оргазму, которая обычно сопровождает страстные случайные встречи. Но он просто возвышался над ней, не сводя с неё взгляда своих необычных, мерцающих глаз, а затем улыбнулся, давая понять, что совершенно не торопится.
О боже, Дилан вознамерился её убить. Он скинул туфли и одним плавным движением стянул свитер. В свете камина его кожа тускло светилась. Он был красивого золотисто-коричневого цвета, с хорошо развитыми грудными мышцами и бицепсами. По рифлёному прессу сбегала, теряясь в джинсах, полоска светлых волос. Райли согнула пальцы, готовясь расстегнуть и сорвать его штаны, чтобы устроить себе праздник, и когда Дилан вышел из досягаемости, едва на него не набросилась.
— Лежи здесь. Не двигайся.
Он взял одну из свечей и исчез, вернувшись с несколькими запечатанными пакетиками, которые положил рядом с собой. Ах да, презервативы… слава богу, что он вспомнил, потому что её мозг превратился в глину, совсем как тело.
Не говоря ни слова, Дилан поочерёдно стянул её унты и сквозь носки начал медленно массировать ступни. Когда же он принялся надавливать на подъём стопы, Райли еле сдержала стон и слегка взмахнула ногой, чтобы он поскорей занялся более важными частями тела. Оно трепетало, нуждаясь в облегчении, но Дилан неторопливо размял каждую стопу, после чего осторожно выпустил её ноги, и они вернулись в прежнее положение, повиснув в воздухе.
— Дилан?
— Да, милая?
— Мы взяли хороший старт, но теперь медлим.
Он сверкнул белозубой улыбкой.
— Когда-нибудь слыхала выражение: «Главное — не цель, а путь к цели»?
— Ну да, всегда считала, что это полная чушь. — Она на пару сантиметров сдвинулась вниз и поёрзала бёдрами. — Достижение цели — это здорово.
При мысли об умопомрачительном оргазме с предметом её тайных фантазий вспыхнуло всё естество Райли. Она любила секс, но обнаружила, что её голова слишком вовлекается в процесс, и потому предпочитала краткие, бурные соития, которые приводили её к вершине. Со своими ограничениями и странностью Райли давно примирилась, и, пускай её не раз посещали мысли, что неплохо бы быть попроще, она всё же понимала: легче принять себя такой как есть и жить дальше, чем бороться с тем, что дано от природы.
— А что если я скажу, что намереваюсь изменить твоё мнение? — Дилан то развлекался с её лодыжкой, то проскальзывал пальцами под трусики, то растирал икру. Проклятье, этот мужчина мог бы стать массажистом и зарабатывать миллионы. Когда он принялся разминать и поглаживать под коленкой, мышцы Райли сократились. Её пронизывали молнии удовольствия. — Что если я скажу, что не позволю тебе получить желаемое, пока не услышу, как ты меня умоляешь?
Ха, мда. Счастливой попытки. Тем не менее, она уже настолько возбуждена, что как только он приступит к чему-то более-менее похожему на фрикции, позаботится о себе сама. К тому же, он не знает о её пунктике, об этой неумолчной болтовне в голове. Как бы то ни было, она улыбнулась:
— В таком случае — удачи.
Он ответил ей очень самодовольной и очень мужской ухмылкой, от которой по спине Райли пробежал холодок недоброго предчувствия. Она в жизни ни о чём не умоляла, а уж тем более не умоляла мужчину её удовлетворить. И не собиралась начинать сейчас.
Дилан нагнулся над ней и, скользнув руками вверх, остановился прямо под её бёдрами. Он сильно стиснул ягодицы, и Райли неосознанно их приподняла.
— Я собираюсь насладиться каждым мгновением нашей встречи. — Он схватился за ткань её штанов и стянул их одним ловким движением. Белые кружевные трусики Райли уже промокли насквозь, но когда она попыталась сомкнуть ноги, он их высоко поднял и положил на край стола — разведёнными.
Райли втянула воздух, чувствуя себя полностью обнажённой. Жаркий взгляд Дилана вбирал в себя её кожу до сантиметра, задерживался на самых интимных местах, и в ней начала нарастать трудно объяснимая дрожь — просыпалось что-то порочное и непристойное. Никогда мужчина не изучал её тело с таким бритвенно-острым желанием, словно умирая от желания овладеть, вкусить, сделать своей. Райли захлёстывали безумные ощущения, и она трепетала, не зная, что с ними делать.
— Какая красивая, — прошептал Дилан, скользя вдоль резинки трусов указательным пальцем, а остальными исследуя лобок, от чего она с трудом сохраняла спокойствие, — какая влажная, но недостаточно. Ещё нет.
Райли потрясли его слова. Мужчины не говорят… вот так. Или всё-таки говорят? Дилан навис над ней, и она вздохнула, томимая желанием избавиться от последней преграды между ними и почувствовать его внутри.
Дилан же пригнул голову и с намеренной медлительностью, которая дала ей понять, что он вовсе не торопится, начал осыпать её бёдра поцелуями. Его язык то набрасывался на неё, познавая чувствительную кожу на внутренней стороне бедра, колене или икре, то медленно отступал. Мысли смешались, Райли тщетно пыталась найти точку опоры, но логики не осталось. Она было попыталась ухватить Дилана за голову и настоять на том, чтобы он перешёл повыше, но попытки остались без внимания: то лёгкий укус здесь, то поцелуй там; его руки непрерывно блуждали по ней, сбивали вверх пуловер и заглядывали в пупок, сжимали бёдра, заигрывали с этой долбанной резинкой трусов, пока с её губ не сорвался стон.
В конечном счёте, он начал постепенно возвращаться вверх, обжигая Райли жаром своей кожи. Всё с той же, словно ничего не стоящей ему медлительностью, Дилан приподнял её тело и помог избавиться от пуловера.
— На вкус ты совсем как в моих мечтах: экзотическая, сладкая.
Голос Райли напоминал наждачную бумагу:
— Это лосьон для тела «Апельсины в цвету».
— И жасмин.
— Да, эта нотка там тоже есть. Эй, Дилан, что ты делаешь? — Глаза Райли молили об оргазме и окончании пытки, но губы Дилана изогнулись в озорной улыбке, давая понять, что у него другие планы.
— Всё делаю. К тому времени как я опробую твою писечку, ты будешь умолять, чтобы я позволил тебе кончить на мой язык. И я на этом настаиваю, Райли. Эта ночь моя, без остатка.
Какая вульгарность. Никто и никогда так с ней не разговаривал, но, как бы то ни было, она истекала влагой, а кожа стала до того чувствительной, что приходилось ёрзать, чтобы хоть как-то её успокоить. Дилан обхватил её груди сквозь чисто-белое кружево, такое же, как на трусиках, и рассмеялся. Соски ещё раньше отвердели и ныли, отчаянно желая вырваться из своей тюрьмы, но он лишь опустил голову, принявшись ласкать Райли сквозь ткань, и раз за разом царапал зубами чувствительные горошины, пока из её горла не начал рваться низкий крик. Когда она наполовину приподнялась и прижалась к Дилану своим набухшим лоном, его эрекция показалась ей огромной. Неожиданно он прикусил один из сосков, и она вскрикнула. Вспышка боли мгновенно превратилась в удовольствие, настолько мучительное, что она замотала головой. Это уж слишком. Всё это было слишком.
— Я этого не вынесу, — простонала она. — Так долго.
Дилан расстегнул лифчик и, обхватив, поднял нагие груди к губам.
— Много никогда не бывает. Только не для тебя. Не знаю, с какими озабоченными идиотами ты общалась, но секс в духе «сунул-вынул, спасибо, мэм» — это не твой стиль.
— Нет, мой!
И тут Дилан всосал её сосок. Райли вцепилась в него с неистовой силой, дугой подалась навстречу, заживо сгорая от необходимости утишить томление между ног, утолить потребность в том, чтобы этот мужчина взял её целиком и полностью, как пожелает его душа, а потом повторил всё снова, снова и снова.