Гаяна

Он отыскал взглядом прибор скорости; все в порядке. Затем выглянул за борт на знакомые ориентиры - оставалось еще минуты две…
Рязанов не думал больше о смерти, он понял, что когда человек упорно борется, то глупо думать о том, будет ли эта борьба последней. Надо всего себя подчинить самой борьбе.
Тем временем Андрей пришел в себя. Он приподнялся на коленях и выглянул за борт: внизу мелькнула знакомая поверхность аэродрома и ровная, блестевшая в лучах яркого солнца лента бетонки.
Самолет приземлился. Дома! Но почему не слышно привычного посвистывания воздушных тормозов и самолет бежит так долго, дольше обычного? Лишь в самом конце бетонки самолет потерял инерцию и остановился. Винт сделал еще несколько оборотов и замер. Рязанов выключил мотор. Наступила глубокая, спокойная после воздушной битвы и пережитого тишина.
Андрей с трудом вылез из багажника на землю, на твердую, свою, родную землю, шатаясь, подошел к крылу, взобрался на него, цепляясь за уступы борта, и заглянул сквозь прозрачный плексигласовый фонарь в кабину. Рязанов сидел, опершись грудью на ручку управления и низко опустив голову. Раздирая пальцы до крови, Андрей торопливо отодвинул фонарь и наклонился к летчику.
- Товарищ командир!.. Леша! - громко окликнул он.
До Харькова оставалось несколько минут полета. Серафим, не прерывая рассказа командира, настроил автоматический радиокомпас на приводную радиостанцию Харьковского аэропорта. Стрелка радиокомпаса дрогнула и, описав полукруг, опустилась острием к полу кабины, показывая, что приводная радиостанция находится внизу, под ними. Позади Андрея громко заливался электрический звонок, а на приборной доске вспыхнула зеленая лампочка.
- Я «49-85», прошел дальнюю, - сказал Андрей по радио.
- «49-85», пробиваться по схеме вам разрешено, - ответили с земли.
Андрей отжал от себя штурвал и уменьшил наддув моторов. Самолет плавно опустил нос и стал как бы тонуть в облаках. Командир и второй пилот сняли темные очки. Если бы не приборы, можно было подумать, что машина висит неподвижно, а не снижается над аэродромом по большому прямоугольнику.
На высоте трехсот метров началась резкая болтанка, и самолет сплошной пеленой окутал крупный и мокрый густой снег. Стекла помутнели по краям.
После четвертого разворота, на последней прямой, болтанка и обледенение достигли наибольшей силы. Теперь некогда стало разговаривать, пилоты в шуме и неистовстве снежной бури в облаках молча вели машину. Когда прошли ближнюю приводную и внизу всего в сорока - пятидесяти метрах показалась земля, Андрей крикнул Веневу:
- Сажай!
Петушок обрадовался, что командир доверил ему сложную посадку, и плотнее взялся за штурвал. Машина мягко коснулась бетона и побежала по земле.
- Ваша отличная посадка зафиксирована в пятнадцать часов ноль три минуты, - сообщили со старта. - Заруливайте к аэровокзалу.
- Понял вас, благодарю, - ответил Петушок и свернул влево, на рулежную дорожку.
- Вот так всегда и сажай! - сказал Андрей.
- Ну и дальше что, командир? - нетерпеливо спросил Петушок, пропуская мимо ушей заслуженную похвалу.
Дальше знаю только то, что Рязанов еще был ранен горел… Мы с ним не виделись года четыре.
- Летает до сих пор? - спросил Серафим.
- Нет. Он три года где-то учился. Был на Дальнем Востоке, а сейчас работает в Москве, в КГБ.
- Прохвостов ловит! Башковитый человек, - одобрил Петушок.
- Полагать надо! Бывший авиатор, фронтовик… Жаль только, что наши с ним пути разошлись!..
  
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
 
 
Дела давно минувших дней
 
 
1
 
Прошло два месяца. Десятки рейсов уже совершил в новом году экипаж Шелеста на трассах между Черным морем и Москвой, Бештау и Киевом, Ростовом-на-Дону и Уралом. Нередко им изрядно доставалось, но порой полет протекал так спокойно, что у них оставалось свободное время для веселых воспоминаний и разговоров о будущем. В такие минуты Петушок любил вспоминать свое новогоднее знакомство с Ниной Константиновной. Андрей слушал эти разговоры и лукаво улыбался.
- Повидать бы ее, а, командир? - вздыхал Петушок.
- Как-нибудь повидаем, - неопределенно отвечал Андрей. А в один из мартовских дней они в самом деле встретили Нину в Москве, в поезде метро в час пик. В вагоне Петушок очутился возле старика с длинной седой бородой, сидевшего у двери. Чтобы не обеспокоить его, Петушок уперся руками в никелированные поручни и подался назад.
- Куда лезешь? - строго прикрикнули сзади. - Слепой, что ли?
Петушок взял немного левее, но чья-то рука пребольно ударила его в плечо:
- Стойте на месте!
- Сердитые нынче стали москвичи, - философски заметил старик. - И все оттого, что быстро очень живут!
- Не так уж и сердитые, - миролюбиво возразил сосед Петушка, высокий худой мужчина с фотоаппаратом через плечо. - Просто нервные…
Между ними завязался разговор. Кто-то, пробираясь к выходу, придавил Петушку ногу острым каблуком.
- Ну, знаете ли, - не выдержал юноша, пытаясь обернуться, - это форменное… - Тут глаза его округлились и лицо стало радостным: - Нина Константиновна?!
- Так это я на вашей ноге стою?
- Стойте, пожалуйста! Разве я говорю, что мне это не нравится?..
- Добрые люди и в тесноте встречаются, - сказал старик. На станции «Арбат», когда выходили из вагона, Петушок цепко держал Нину за руку, чтобы она не затерялась в толпе.
- Здравствуйте, Нина Константиновна! - подошел Шелест.
- Ах, это вы, Андрей Иванович! Здравствуйте. Мы так вовремя встретились… Вы рейсом в Москве?
- Да, но пробудем здесь дня два, - пояснил Петушок. - Меняется расписание, мы передали свой самолет другому экипажу и временно остались безлошадными.
- Как хорошо! Сегодняшний вечер вы непременно проведете у нас!
- По какому случаю? - спросил Андрей.
- Так просто…
- Не хитрите. Я же вижу, что не «так просто». Говорите начистоту.
- У нас… - девушка замялась.
- Свадьба? - сделал страшные глаза Петушок.
- Что вы! - испугалась девушка. - Просто сегодня мой день рождения.
- И вы называете это «так просто»?! - пожурил Андрей.
- В таком случае мы будем обязательно! - воскликнул Петушок. - Поедем, командир?
- Конечно. Теперь, если Нина Константиновна и отменит свое приглашение, - засмеялся Андрей, - мы все равно приедем в ней!
На Арбате они расстались. Друзья задумались. К ним подошел милиционер и козырнул:
- Вам куда пройти или проехать?
- Нам нужно купить подарки молодой, красивой женщине.
- Рад помочь: от вас налево магазин ювелирторга «Самоцветы».
В магазине у них разбежались глаза - так много заманчивых вещей лежало под зеркальными стеклами прилавков Петушок остановился возле изящных шкатулок палешан и задумчиво осмотрел их. Сделав знак продавщице, тихо попросил:
- Заверните, пожалуйста, вот эту.
- Что ты выбрал? - полюбопытствовал Андрей.
- Отойди. - Петушок загородил собой прилавок. - Девушка, пожалуйста, не показывайте ему!
- Хорошо, хорошо, - засмеялась продавщица.
- А я ума не приложу, что взять, - с досадой сказал Андрей.
Он долго осматривал часы, кольца, браслеты, не внимая ничьим советам, и искал чего-то еще.
«Придется идти в другой магазин», - решил он, но тут его взгляд упал на тонкую статуэтку чугунного литья, изображавшую девушку-купальщицу с длинными волосами и лицом, вскинутым кверху. Андрей оживился:
- О, это из Касли!
- Да, это работа каслинских мастеров, - подтвердила продавщица.
- Неудобно девушке преподносить нагую купальщицу - отсоветовал Петушок.
- Пожалуй, ты прав, - ответил Андрей. - А еще что-нибудь каслинское есть?
- Сколько угодно. На верхней полке…
- В самом деле, слона-то я и не приметил. Вот это мне нравится… Заверните Ивана царевича на Сером волке!