Траян. Золотой рассвет
Принесет ли теперь пользу этот прием?
Децебал вздохнул. К сожалению, Траян – опытный волк. Хитрый, осторожный. Он быстро унял зверства своих солдат, в первые дни войны обрушившихся на мирное население. Еще хуже, что он начал щедро раздавать покорившимся князьям и вождям союзных с даками племен звания «друзей римского народа». Ежедневно его передовые конные разъезды, вступавшие в стычки с пикетами даков, предлагали мириться. «Ради чего проливать кровь? – кричали римляне. – Давайте жить в дружбе».
В любом случае будет не без пользы сыграть на алчности врагов. Придется пустить на это дело молодых волчат, от которых в строю мало толку. Припомнился Лупа – совсем воробушек. Сколько ему? Недавно шестнадцать стукнуло. Какой из него боец! В схватке его прирежет самый дохлый легионер, а так, глядишь, повезет мальцу, и с его помощью Залмоксис заберет к себе несколько десятков жизней врагов. Отец Лупы Амброзон, побратим Децебала (оба они были из одного выводка) одобрил бы его решение. Как, впрочем, и сам воробушек. Этот и такие, как он, готовы отдать жизнь за Дакию. Жаль птенчиков, но еще более жаль родину, вольность и могилы предков. Лучше погибнуть в бою, чем на арене римского цирка или под кнутом жесткого прокуратора. Так говорил Спартак. Был он родом из южных фраков – тех, кто за Данувием, кто покорился Риму.
Теперь насчет мира. Децебал собрал государственный совет и еще раз обсудил с ближайшими друзьями и советниками возможность прекращения войны. На первый взгляд, условия Рима были вполне приемлемы: даки получали статус друзей римского народа. Римский император согласен лично вручить корону Децебалу, а тот, в свою очередь, должен передать Траяну все права на золотоносные рудники, которыми славилась Дакия и которые составляли экономическую основу ее военной мощи. В главных крепостях страны размещались римские гарнизоны. Децебалу разрешалось держать армию, правда, в значительно меньшем составе, и не на Данувии, а на северных и восточных границах. Все «лишнее», по мнению римлян, оружие должно быть сдано. Более двадцати тысяч пехотинцев (Траян готов был уточнить цифру во время переговоров) должны были войти в состав римских вспомогательных войск. Без согласия Рима царь даков не имел права заключать мирные договора с соседями.
Мнение подавляющего большинства знати и верхушки жрецов было единодушным – отказать. Особенно неприемлемым было последнее условие – это означало полный разрыв с самыми верными союзниками. Стоит согласиться на предложения римлян, и прощай свобода. Тому было множество примеров – и в Германии, в землях маркоманов, хаттов и боев, и на Данувии. Понаедут наместники, преторы, квесторы, сборщики налогов, и через несколько лет родная земля вообще уплывет из рук. Дополнительные условия – выдача пленных и перебежчиков, отказ от донативов, – даже не обсуждались.
Все сошлись на том, что следует воевать до победного конца. Как сказал один из князей – не так мы слабы, как полагает Траян, не для того столько лет готовились к войне, чтобы пасть на колени перед римскими собаками.
Затем перешли к обсуждению плана обороны. Здесь также решили придерживаться прежних решений и с божьей помощью посрамить спесивых римлян, как это было с Опием Сабином и Корнелием Фуском.
Решения решениями, но на этот раз хитростей и уловок, на которые был так горазд Децебал, может не хватить. Траян рассчитывает помериться с царем даков не в скором боевом столкновении, а в решимости довести дело до конца, в силе давления на противника, в возможности постепенного и неуклонного увеличения этого давления, но, главное, в количестве припасов. Что уж говорить о качестве воинской выучке, количестве воинов. Здесь подавляющий перевес был у римлян. Значит, Траян решил просто дожать даков. Рано или поздно император прорвется в центральные области страны и подойдет к Сармизегетузе.
Тогда конец.
Децебал вынужден был признать – с военной точки зрения это было единственно верное решение. Всякое другое – например, расчет на мощь удара и решительный рывок к столице или наоборот, неспешное, год за годом, откусывание дакской земли, – позволило бы дакам перехватить инициативу. В нынешних условиях не помогут ни вылазки, ни оборона крепостей, ни заготовленные загодя сюрпризы, ни храбрость ополченцев, ни наработанные за эти годы приемы борьбы с отдельными отрядами противника. Потеряет смысл расчет на затяжку времени. Децебал очень надеялся на зиму. Они в Карпатских горах долгие, снежные, в эти месяцы даки надеялись окончательно порвать коммуникации римлян, обложить их во временных лагерях. План Траяна – строительство дорог и крепостей – сводил на нет погодные преимущества. По хорошей дороге куда легче доставлять припасы, а за каменными стенами вполне можно переждать зиму.
Вот над каким вопросом в первые недели войны мучился Децебал – неужели Траяна нельзя обмануть? Не ясновидящий же он?! И силы у него тоже не беспредельны. Об этом размышлял и когда отправился в свое логово – древнее укрепление в Тапах, где теперь располагался сборный пункт войска. Знающие люди утверждают, на длительную войну и у Траяна может не хватить средств. Далеко не простая задача обеспечить всем необходимым почти двухсот пятидесятитысячное войско. Они же, даки, будут воевать на своей земле и с доставкой отрядам всего необходимого проблем не будет. Эх, поднять бы Парфию, пусть ударит на востоке. К сожалению, его друг, царь Пакор, очень неуютно чувствует себя на престоле. Эти парфяне такие дикие! Вздорнее саков и роксоланов. Когда?то им удалось разгромить армию Красса, 18 с тех пор они ведут себя дерзко, на союзников поглядывают свысока.
Залмоксис, подскажи, как поступить? В чем искать выход? Выбор у царя невелик. У него под рукой немалое войско, знание местности. Он воюет на своей земле, за свою землю! Это тоже не мало, это весомо. Его волки храбры, вышколены, каждый готов к бою, каждый готов предстать перед Залмоксисом с головой врага подмышкой. Если бы не предатели, которых за эти годы немало развелось в родном краю, он мог бы вполне быть уверен в успехе. С другой стороны, предатель предателю рознь. У него достанет храбрецов, способных рискнуть жизнью, особенно из тех, кто совсем недавно прошел или пройдет обряд посвящения.
* * *
Даки не мешкая собирались в стаю. С последней майской ночи, когда на башнях Сармизегетузы вспыхнули сигнальные костры, прошло не больше недели. По всей стране, от Тизии (Тиссы) на севере и западе и до Арара (Серета) на востоке, везде, где появлялись царские гонцы – в городах, огражденных каменными стенами, в укрепленных бревенчатыми стенами поселениях, в княжеских усадьбах, – на шестах вывешивались окровавленные шкуры баранов. Сигнал известный – на сборы волкам–ополченцам, а также молодым волчатам, давались сутки. Исключение представлялось поименно – пастухам на дальних горных пастбищах–полонинах, отсутствовавшим мужчинам и мастеровым, готовившим оружие.
С началом июня вооруженные люди ручейками начали стекаться в укрепленный воинский лагерь, расположенный у восточного выхода из ущелья, называемого Тапами. Это было священное, осененное заветами предков место. Здесь воинов ждал предводитель волчьего братства Децебал.
Так повелось издавна, с тех незапамятных времен, когда предки даков, отколовшиеся от прежнего племени и потерпевшие поражение в битве с сородичами, были изгнаны на запад, за реки Тирас и Пирет (Днестр и Прут). Укрылись они в Карпатских горах. Кто теперь скажет, долго ли, коротко ли пришлые зверствовали в Южных Карпатах, а также в долинах Алуты, Тизии и Маризии (Олта, Тиссы и Муреша). Известно только, что одичали они, напились человечьей крови. По примеру предков–прародителей устроили волчье братство, в которое со всех концов света принимали беглых и гонимых, кому не хватало места у родного очага или кому не по нраву оказались законы родного племени. Скоро им стало тесно в пределах их древнего логова. Тогда, разбившись на дружины, воины–волки расселись у местных фраков. Тем и скрепили землю, соединили местных в единый народ, который стал называться гетами и даками. Однако законы стаи не были забыты. Тайну происхождения свято хранили отшельники, называемые «полисты», в их ведении были законы волчьего братства, скреплявшее воинов крепче, чем зов крови, приказ или неволя. В войнах и на разбое взросла Дакия – страна волков. Греки устами Геродота повествуют, что «…геты – самые отважные из фраков и самые справедливые. Они считают себя бессмертными… Согласно их вере, они не умирают, а отправляются после смерти к Залмоксису – их богу (даймону)».