В обмен на рай

— Ты уверена?
— Брендан, перестань! — взмолилась Джесс.
Это было невыносимо.
Едва она произнесла эти слова, как Лоренцо поднял голову и его глубоко посаженые глаза встретились с грустными серыми глазами Джесс. На какое-то короткое, мучительное мгновение их взгляды переплелись, и она вздрогнула. В глубине эбеновых глаз таилось жестокое равнодушие. Затем Лоренцо изобразил улыбку и насмешливо поднял бокал, заставив Джесс закусить губу. Нельзя было показывать, что ей больно.
Круто отвернувшись от Лоренцо и его собеседницы, Джесс плеснула в раковину жидкость для мытья посуды, причем сделала это чересчур порывисто.
— Лоренцо вовсе не собирается мириться, — сквозь зубы сказала она и яростно замигала, пытаясь справиться со слезами, которые жгли глаза. — Как ты не понимаешь?
Кого ты хочешь убедить? — с укоризной спросил внутренний голос. Джесс так задумалась, что не заметила ухода Брендана.
Неужели это правда? Неужели такое возможно? Неужели она настолько глупа, что все это время хранила надежду? Ох, Джесс, Джесс, какая же ты все-таки дура! Ненормальная, чокнутая!
Разве можно быть такой идиоткой? Ведь Лоренцо нисколько не скрывал от нее своих чувств — вернее, полного отсутствия оных. Неужели множество проведенных ею бессонных одиноких ночей, когда в ушах звучали жестокие прощальные слова, ничему ее не научило? Должно быть, она окончательно сошла с ума… если было с чего сходить.
Впрочем, тут обо всем догадалась бы даже совершенно безмозглая кретинка, сказала себе несчастная Джесс. Даже тогда, ослепленная любовью, она слышала в его голосе презрение и понимала, что возврата нет. Так почему же она смеет снова на что-то надеяться, несмотря на двухлетнее молчание и двухлетнее отсутствие, только подтвердившие сказанные Лоренцо прощальные слова?
— Если ты помоешь эту тарелку еще раз, с нее слезет рисунок.
Насмешливый голос Лоренцо раздался до того неожиданно, что Джесс вздрогнула, уронила тарелку, и та громко плюхнулась в раковину, подняв фонтан воды.
— Не смей подкрадываться ко мне!
— Я не подкрадывался. Что ты так подпрыгнула? Должно быть, совесть нечиста. Или грезишь наяву? Я прав, моя любовь? Судя по выражению лица, ты мечтаешь о каком-то мужчине, который тебе очень дорог.
— Ни о ком я не мечтаю! — возразила испуганная Джесс. Неужели он догадался? — И не называй меня «моя любовь»! Между нами давно все кончено!
— Значит, ты еще не забыла?
Сердце заныло от болезненных воспоминаний. Нежные объятия в темноте, теплый весенний вечер на Сицилии, ее голова лежит на сильной мужской груди, а голос с легким акцентом шепчет слова, полные едва сдерживаемого желания…
— О да, помню. Как и другие твои уроки, — ядовито ответила Джесс. — Можешь поверить, я не забуду их никогда. Я… Что ты делаешь?
Девушка отпрянула, когда Лоренцо подошел вплотную и протянул руку к ее лицу.
Ее инстинктивный страх заставил Скарабелли прищуриться и саркастически улыбнуться.
— У тебя на носу мыло. — Длинный палец коснулся пятна. — И на лбу тоже… Тебе могло попасть в глаз.
— Спасибо, — злобно пробормотала в ответ Джесс, изо всех сил борясь с воспоминаниями о совсем других чувствах, которые когда-то вызывали в ней легчайшие прикосновения этого человека. Ее реакция была такой, что временами казалось, будто эти длинные пальцы с квадратными кончиками сделаны из раскаленной стали. Когда они трогали ее, на теле оставались ожоги, напоминавшие клеймо.
— Не стоит благодарности, — учтиво ответил Лоренцо, явно издеваясь над ее нелюбезным приемом. — Тебе помочь?
Вот уж чего ей хотелось меньше всего на свете! Он стоял так близко, что наверняка слышал ее неровное дыхание и громкий стук сердца. Хотя Джесс изо всех сил притворялась, что ей безразлична эта близость, трепещущее тело предавало ее. Оно вело себя как умирающий с голоду, внезапно оказавшийся на роскошном пиру.
— А как же твое обещание вести себя так, будто меня не существует? — агрессивно спросила Джесс, скрывая свои подлинные чувства. — Не нужна мне твоя помощь. Все уже сделано.
В подкрепление своих слов Джесс поставила в сушку последнюю тарелку, вынула затычку, и мыльная вода с журчанием устремилась в слив.
— Значит, я могу принести тебе выпить?
Готовая выйти из себя, Джесс круто повернулась и уставилась в непроницаемые черные глаза.
— Лоренцо, скажи честно, что тебе нужно? Зачем ты приехал?
— Уверяю тебя, ничего. Возможно, компромисс…
— Компромисс! — фыркнула Джесс. — Ты не знаешь, что это такое! И не узнаешь, даже если встретишься с ним лицом к лицу!
— Я пытаюсь проявить здравый смысл. — Сдержанность начинала оставлять Лоренцо; его гнев готов был вырваться наружу. — Мне неудобно, что ближайшая подруга хозяина дома прячется на кухне, в то время как я…
— Что ты? — решительно прервала его Джесс. — Думаешь, я прячусь на кухне из-за тебя? Я всегда знала, что у тебя чудовищное самомнение, но…
— Джесс, ты забыла, что сегодня празднуется Великий Поворот Часовых Стрелок. Неужели два взрослых, культурных человека не могут соблюсти главное правило таких вечеринок?
— Ты действительно думаешь, что можно вернуться в прошлое?
У Джесс безудержно заколотилось сердце. Ох, как бы ей этого хотелось!
Если бы это было возможно… Если бы вернуться в то время, когда она не могла жить без Лоренцо и верила, что он не может жить без нее! Когда они думали, действовали и даже дышали как один человек. Когда ложь Кэти и ее собственный страх еще не разлучили их, и между ними не разверзлась бездонная пропасть…
— Ну да, по идее, все должны были вести себя так, как десять лет назад, но я не могу представить тебя четырнадцатилетней.
Беглая улыбка Лоренцо была столь чарующей, что вонзилась в незащищенное сердце Джесс как стрела в центр мишени. Девушка невольно вздохнула и тут же пожалела об этом, увидев, как сузились сверкающие черные глаза.
— Может быть, пропустим половину? Пять лет назад мы были друг для друга чужими людьми. И не были знакомы.
В сердце Джесс вспыхнула слабая надежда, но тут же заколебалась и потухла. Предупреждение Лоренцо было недвусмысленным: теперь они были совершенно другими людьми и думали по-разному.
Повернуть стрелки часов. Она воспользовалась этим предложением, чтобы вспомнить начало их связи, время, когда все было в диковинку и пьянило радостью и новизной. Кажется, Лоренцо предлагал вести себя так, словно они никогда не встречались и действительно были чужими друг другу.
— Ладно, — выдавила Джесс, проглотив душивший ее комок в горле. — Будь по-твоему.
Она протянула Скарабелли дрожащую руку.
— Я… Я — Джесс Ламберт. Рада познакомиться с вами.
Лоренцо принял ее игру так же непринужденно, как делал когда-то, и у Джесс сжалось сердце при воспоминании о том, как хорошо они понимали друг друга прежде.
— Лоренцо Скарабелли, — ответил он, приняв руку и отдав короткий поклон. — Что вам принести?
— Б-белого вина, пожалуйста.
Пить не следовало, ох, не следовало! Все ее чувства и так были доведены до белого каления дьявольской близостью этого человека, и у Джесс не было нужды подстегивать их.
Что ей действительно следовало сделать, так это немного побыть наедине с собой. Всего несколько секунд, чтобы взять себя в руки. Унять дыхание и справиться с бешено бьющимся сердцем. Достаточно было Лоренцо прикоснуться к ней, чтобы она снова почувствовала себя идиоткой, схватившейся за свободный конец электрического провода. Ток пробежал по ее предплечью, опаляя нервные окончания. Когда Скарабелли выпустил руку, Джесс инстинктивно прижала ее к животу, как будто та действительно была обожжена.
Что у него на уме? В том, что Лоренцо на самом деле что-то задумал, сомневаться не приходилось. Меньше часа назад он заявил, что не собирается обращать на нее внимания. А сейчас искал ее общества.
— Белое вино…
Лоренцо вернулся с двумя бокалами, сделав это куда быстрее, чем ожидала Джесс, и задолго до того, как она успела прийти в себя.