Сказки и были Безлюдных пространств

– А в том смысле, Носов, – охотно разъяснила директор, – что ты устроил драку, грубо нарушил дисциплину и теперь я вынуждена принять решительные меры. 
– Зачем? – спросил Лесь, посопев (нос, кажется, припух). 
– Затем, чтобы впредь такие безобразия не повторялись. 
– Пускай не рисует, не будет и повторений, – ответствовал Лесь, ощущая полную правоту. 
– Вязников, конечно, тоже виноват, – вмешалась Оксана Тарасовна. – Однако начал ты! Зачем выяснять отношения кулаками? 
Лесь посопел опять и разъяснил: 
– Я, собственно, головой… 
– Головой ты ему попал в корпус, – уточнил Виктор Максимович. – А синяк под его глазом – несомненный след кулака. 
– Да? – с интересом откликнулся Лесь. – А где он? 
– Я же говорю: под глазом. 
– Вязников где? Отчего со мной с одним разбираются? 
– А оттого, голубчик, что твой… соперник направлен стирать со стены свое художество, – сообщила Нина Владимировна. – Не волнуйся, отвечать будете оба по справедливости. 
– Это совершенно бессмысленно, – сказал Лесь с некоторым сочувствием к Вязникову. – Уголь от белой стенки не оттереть, придется закрашивать. 
– С этим мы разберемся, – добавила строгости директорша. – Ты лучше скажи: с тобой что делать? 
– Что хотите, – откликнулся Лесь со спокойствием плененного героя, который успел совершить задуманный подвиг. 
– Чего уж тут делать-то, – заметил Виктор Максимович. – И так собственным носом поплатился человек. Можно сказать, искупил кровью. 
«Музыкантша» и «художница» хихикнули и опасливо глянули на директоршу. Будто школьницы. Оксана Тарасовна (тоже еще молодая, но более опытная) сказала опять со стоном: 
– Но как он будет сидеть на открытом уроке? Там мои коллеги из пединститута, речь пойдет об эстетическом воспитании, а он в таком виде… 
Лесь опасливо тронул нос: 
– Очень распух? 
– В порядке твой нос! Но рубашка ! 
Лесь вспомнил, глянул себе на грудь. Мамочка! Десяток бурых пятен. 
– Да-а… – тихонько вздохнул он. 
– Вот тебе и да! Марш домой и переоденься. На этот урок не попадешь, но хотя бы придешь на пятый, на музыку. 
Лесь бросил взгляд на «музыкантшу»: 
– Я, наверно, не успею. 
– Значит, будешь прогуливать да завтра. По собственной вине, – сообщила Оксана Тарасовна. 
– А завтра воскресенье. 
– Ты надо мной издеваешься, да? 
– Отнюдь, – сказал Лесь. 
– Брысь отсюда, – печально велела Оксана Тарасовна. 
– Виктор Максимович, платок я выстираю и в понедельник принесу, – с достоинством проговорил Лесь. 
– Буду весьма признателен. 
– До свидания. – И, трогая нос, Лесь покинул учительскую. 
– Вот сокровище растет, – сказала ему вслед утомленная педагогическими заботами Нина Владимировна. – Господи, скоро ли на пенсию? 
– Он знаете на кого похож? – весело вмешалась «музыкантша». – На маленького бродягу-скрипача из фильма «Солнце Неаполя». Есть там такой персонаж, дитя итальянских улиц. 
– Не итальянских улиц, а здешней окраины, – проворчала Нина Владимировна. – И не скрипач, а хулиган. Сорванец из Французской слободки… 
– Ну, не скажите, – возразил Виктор Максимович. – Иногда сквозь сорванца проглядывает этакий… лицеист. Возьмите его эти «отчего» вместо «почему» или «отнюдь» и так далее… Кстати, дед его был знаменитый местный краевед и умелец, очень образованный человек… 
– Все они образованные, – не сдалась директор, – только сладу нет. Этот Вязников – вообще профессорский сын, а что себе позволяет! Зачем он изводит Носова? Бессовестный… 
– Совершенно бессовестный, – грустно согласилась Оксана Тарасовна. – Зарезал меня без ножа. Его ведь теперь тоже нельзя на урок пускать с таким синячищем! А я так на этого Вязникова надеялась. Он и отвечает всегда прекрасно, и один из всех с бабочкой пришел… Ой, Нина Владимировна, я побежала, гости уже в классе, наверное… 
– Ни пуха ни пера… Знаю, знаю, куда идти… А с этим Носовым вы все-таки еще побеседуйте после пятого урока. 
– Думаете, он сегодня вернется в школу? Наверняка усвистал на берег и будет купаться до обеда. Смывать горести и заботы. Ох, до чего я ему завидую… 
  
Лейденская банка 
 
Оксана Тарасовна была, конечно, права, домой Лесь не пошел. Он заскочил в класс, ухватил ранец и отправился к морю. Неожиданный подарок судьбы – два часа свободы – очень улучшили его настроение. 
Еще больше настроение повысилось, когда в гуще сухого бурьяна Лесь нашел желтый флажок с черным кругом. 
Потом Лесь побеседовал с незнакомой девочкой, но почти сразу о ней забыл. Пошел по берегу и сквозь пролом в стене пробрался на территорию Заповедника. 
Здесь был тот же берег, то же море, но мир был другим. От него веяло древностью. Лесь ощущал это не только душой, но и каждой клеточкой кожи – так же, как солнечное тепло и мохнатое касание морского ветерка. Запах сладковато-горьких трав и нагретых камней тоже был запахом тысячелетней старины. Камни были остатками храмов и крепостных башен. 
Лесь доверчиво растворялся в окружающей его ласковой древности. И этому чувству не мешали даже пестрые группы туристов, которые бродили среди развалин в сопровождении энергичных тетенек с мегафонами. Впрочем, туристов было немного. И к тому же Лесь знал, чувствовал, что за невидимой, но близкой гранью лежат совсем пустые Безлюдные пространства… 
Лесь миновал остатки базилики с редкими колоннами из пыльно-белого мрамора. Здесь берег стал ниже, обрыв превратился в отдельные скалы, которые теперь стояли поодаль от моря. А у самой воды тянулась полоса галечника, густо заваленная желтыми, обкатанными прибоем глыбами. 
На галечнике было немало купальщиков-загоральщиков и аквалангистов – несмотря на прибитое к столбу объявление, что купаться и нырять в водах Заповедника совершенно категорически запрещено и наказывается такое безобразие штрафом. 
Лесь с удовольствием ступал босыми ногами по гладким голышам и пористым валунам. Поглядывал на тех, кто нежился на этом нелегальном пляже. 
Два бородатых парня и девушка разложили на пестром платке всякую снедь: помидоры, копченую скумбрию, арбуз, батон. Парни, капая на бороды и блестя очками, по очереди пили пиво из блестящей заграничной банки. Лесь пригляделся. Заволновался. 
Он подошел, встал на шатком камне, покачался с вежливо-выжидательным видом. На него посмотрели. Девушка была симпатичная. Парни – тоже. Этакие молодые люди «научного» вида. Лесь наклонил к плечу голову: 
– Скажите, пожалуйста. Когда вы допьете пиво, банка будет вам еще нужна? Или нет? 
– А тебе зачем? Для коллекции? – понимающе спросил парень, чья борода была с рыжим отливом. 
А девушка сморщила облупленный носик: 
– Это противно, когда дети собирают пивные банки. 
– Мне не для коллекции. – Лесь давно уже знал, что отсутствие хитрости (если только без нее можно обойтись) очень помогает в общении с людьми. – Для научного опыта. Хочу сделать энергонакопитель. 
– Что-что? – это уже все трое, с веселым любопытством. 
Лесь терпеливо объяснил: 
– Накопитель энергии. Вы, может быть, слышали, что бывают такие особые банки, называются «лейденские». В них можно накапливать электричество. А здесь вот тоже написано: «Город Лейден». Я такую давно ищу… – Лесь присел на корточки, пальцем коснулся золотистой жести. 
Парни и девушка переглянулись. Рыжеватый хохотнул, но поперхнулся и объяснил с излишней серьезностью: 
– В твоих словах немало логики. Но, видишь ли, «лейденская банка» кое-чем отличается от пивной. Это прообраз нынешних конденсаторов, в ней особое устройство и… 
– Я знаю! Но ведь и ваша банка – лейденская. Из Лейдена! Название тоже кое-что значит! 
Они опять переглянулись, покусали губы. Парень с бородкой цвета пакли сказал девушке: 
– Светочка, это проблема для тебя, ты филолог… – Потом повернулся к Лесю: – Ты, видимо, исходишь из евангельской формулы «В начале было слово»?