Правило четырех

— Мое на месте.
— Они ничего не нашли, — негромко говорит Пол.
Прежде чем я успеваю спросить, что он имеет в виду, из коридора доносится женский голос:
— Я могу задать вам несколько вопросов?
Проктор, женщина с сухим, морщинистым лицом и курчавыми волосами, пристально смотрит на нас. Внимание ее привлекает Пол, одетый в спортивные брюки Кэти.
— Лейтенант Уильямс.
Она показывает на нашивку на кармане и достает из кармана блокнот.
— Итак, вы?..
— Том Салливан. А это Пол Харрис.
— Из вашей комнаты что-нибудь пропало?
Пол молчит, продолжая осматриваться, и отвечать приходится мне:
— Мы не знаем.
Лейтенант поднимает голову:
— Вы уже проверили?
— Пока никаких пропаж не заметили.
— Кто из вас сегодня вечером последним выходил из комнаты?
— А что?
Лейтенант откашливается.
— Нам известно, кто оставил незапертой дверь, но мы не знаем, кто оставил открытым окно.
Она делает ударение на словах «дверь» и «окно», как бы напоминая, что виной всему наша собственная неосторожность.
Пол только теперь замечает, что окно открыто, и бледнеет.
— Это, должно быть, я виноват. В спальне было так душно, а Том не хотел открывать окно. Я вышел сюда поработать и, наверное, забыл закрыть.
— Послушайте, — говорит Джил, видя, что лейтенант вовсе не спешит нам помогать, — давайте закончим с этим, ладно? Смотреть тут больше нечего.
Не дожидаясь ответа, он опускает раму и ведет Пола к дивану.
Проктор записывает что-то в блокнот.
— Окно открыто. Дверь не заперта. Ничего не пропало. Что еще?
Мы молчим.
Лейтенант Уильямс качает головой.
— Раскрыть кражу очень трудно, — говорит она, словно заранее предупреждая, чтобы мы не ждали многого. — Поставим в известность местную полицию. В следующий раз проверяйте, заперта ли дверь. Избавите себя от лишних неприятностей. Мы свяжемся, если будет новая информация.
Дверь за ней захлопывается.
Я подхожу к окну. На подоконнике никаких следов, только ровная полоска подтаявшего снега.
— Ничего они не сделают, — качая головой, говорит Чарли.
— Все в порядке, — успокаивает нас Джил. — Ничего не пропало.
Пол молчит, но его взгляд все еще шарит по комнате.
Я поднимаю раму и ежусь от порыва холодного воздуха. Джил поворачивается, но мне не до него. Я смотрю на сетку. Она разрезана с трех сторон по периметру рамы и болтается на ветру, как дверца собачьей конуры. Опускаю голову. Лужица на полу чистая, если не считать грязи от моих ботинок.
— Том, — раздраженно кричит Джил, — закрой это чертово окно!
Что-то здесь не так.
— Посмотрите.
Я провожу рукой по линии разреза. Волокна завернуты наружу. Если бы сетку разрезали извне, они были бы завернуты внутрь.
Чарли кивает.
— И грязи под окном нет, — говорит он, показывая на лужицу, и смотрит на Джила.
Тот принимает взгляд за обвинение. Если сетку разрезали изнутри, то вошли через дверь.
— Ерунда какая-то получается. Если они знали, что дверь открыта, то не уходили бы через окно.
— Ерунда получается в любом случае. Тот, кто попал внутрь, всегда может выйти через дверь.
— Надо было сказать об этом прокторам, — говорит Чарли. — Невероятно, она даже не взглянула.
Пол молча поглаживает дневник.
Я поворачиваюсь к нему:
— Ты собираешься на лекцию Тафта?
— Наверное. Но до нее еще почти час.
Чарли убирает книги на самую верхнюю полку, откуда достать их может только сам.
— Я загляну в Стэнхоуп. Скажу прокторам, что они пропустили.
— По-моему, это чья-то идиотская шутка, — не обращаясь ни к кому в отдельности, говорит Джил. — Может, кто-то из «голышей» порезвился.
Несколько минут мы прибираемся. Джил бросает позаимствованную у Кэти рубашку в корзину для белья и надевает брюки.
— Мы могли перекусить в «Плюще».
Пол кивает, пролистывая книгу Броделя «Мир Средиземноморья в эпоху Филиппа II», как будто кто-то мог изъять отдельные страницы.
— Мне надо проверить вещи в клубе.
— А вы, парни, не хотите переодеться? — спрашивает, оглядывая нас, Джил.
Пол, похоже, занят какими-то своими мыслями, но я понимаю, что имеет в виду Джил, и иду в спальню. «Плющ» не то место, куда можно заявляться в таком виде. По другим правилам живет только Пол, тень в собственном клубе.
Роясь в ящиках, я с опозданием обнаруживаю, что почти вся моя одежда нуждается в стирке. В конце концов удается найти слаксы цвета хаки и безнадежно помятую рубашку. Ищу зимнюю куртку, но потом вспоминаю, что она осталась в туннеле, и снимаю с вешалки пальто, которое мать купила мне на Рождество.
Пол сидит в общей комнате на диване и смотрит на книжные полки с выражением человека, решающего какую-то задачу.
— Возьмешь дневник с собой? — спрашиваю я.
Он похлопывает по свертку и кивает.
— А где Чарли?
— Уже ушел, — говорит Джил и выпроваживает нас в коридор. — Собирается заглянуть к прокторам.
Он берет ключи от своего «сааба» и, прежде чем закрыть дверь, проверяет карманы.
— От комнаты… от машины… удостоверение…
Мне становится не по себе. Забивать голову мелочами — не в духе Джила. Глядя в комнату, я вижу на столике два письма.
Джил захлопывает дверь и дважды поворачивает ручку, чтобы убедиться, что все в порядке. Мы идем к машине в гнетущем молчании. Он поворачивает ключ зажигания, включает передачу, и мы проскальзываем в темноту.
  
ГЛАВА 8
 
Миновав будку охранника у северного въезда в кампус, мы сворачиваем направо, на Нассау-стрит, главную улицу Принстона. В этот час она пустынна, если не считать двух медленно ползущих снегоочистителей и грузовика, посыпающего проезжую часть солью. Кое-где светятся неоновые вывески магазинчиков, под витринами которых уже выросли маленькие сугробы. «Тэлбот» и «Микобер букс» закрыты, а вот в «Пеко копи» и нескольких кафе еще теплится жизнь: старшекурсники спешат закончить дипломные работы в последние до истечения срока часы.
— Рад, что сбросил? — спрашивает Джил у вновь ушедшего в себя Пола.
— Дипломную?
Джил смотрит в зеркальце и кивает.
— Еще не закончил.
— Перестань. Что там тебе еще осталось?
Дыхание Пола ложится на стекло легким туманом.
— Не так уж и мало.
На перекрестке мы поворачиваем на Вашингтон-роуд, потом выезжаем на Проспект-авеню. Джил, зная Пола, воздерживается от дальнейших вопросов. К тому же, насколько мне известно, у него и своих проблем хватает. В субботу в «Плюще» ежегодный бал, и Джил, будучи президентом клуба, обязан следить за всеми приготовлениями. Затянув со сдачей работы, он взял за привычку ежедневно, пусть ненадолго, но все же заскакивать в «Плющ», чтобы убедиться, что все под контролем. Кэти уверяла меня, что интерьер изменился до неузнаваемости.
Мы подъезжаем к клубу, и «сааб» занимает место, отведенное специально для Джила. Он вытаскивает ключ из замка зажигания, и в салоне на несколько секунд воцаряется холодная тишина. Пятница — затишье перед штормом, возможность сделать паузу и прийти в себя между традиционной вечеринкой в четверг и бурной субботой. Выпавший снег, похоже, смягчил даже гул голосов возвращающихся в кампус после обеда студентов.
По уверениям администрации, клубы в Принстоне — это «прежде всего один из вариантов совместить обед с приятным времяпрепровождением». В действительности других вариантов у нас практически нет. В ранний период существования колледжа, когда студентам приходилось заботиться о себе самим, они объединялись в небольшие группы, чтобы есть вместе, под одной крышей. Позднее под этими крышами стали строиться клубы, которые и по сей день остаются одной из достопримечательностей Принстона, местом, где их члены, независимо от курса, отдыхают и едят, но не живут. История Принстона насчитывает почти полторы сотни лет, но его общественная жизнь по-прежнему сосредоточена в клубах.