Вирус «Reamde»
Нил Стивенсон
Вирус «Reamde»
Роман «Вирус "REAMDE"» – интеллектуальная пилюля, спрятанная в леденец повествования, – стоит того, чтобы классифицировать его как национальное и планетарное достояние.
Нил Стивенсон – Гомер мифологии высоких технологий!
Сюжет этого увесистого тома летит стремительно, как пуля!
Часть 1
Девять драконов
Северо-Западная Айова
Ферма Фортрастов
День благодарения
Ричард смотрел себе под ноги: не все коровьи лепешки замерзли, а на замерзших недолго и ногу подвернуть. Собираясь в дорогу, он ограничился ручной кладью и теперь ступал меж зеленовато-бурых кочек в легких черных кроссовках – настолько легких, что их можно сложить пополам и убрать в карман. Он мог бы с утра рвануть в «Уолмарт» за высокими ботинками на толстой подошве, но не хотелось давать родне лишний повод для разговоров, что кто-то сорит деньгами.
Десятка два его родственников, рассредоточившись вдоль колючей проволоки, стреляли в овраг. Традиция устраивать стрельбы в ожидании индейки и пирога зародилась давно, когда, вернувшись в дедушкин дом после церковной службы, они скидывали парадные костюмчики с галстуками и мчались через луг к ручью, где под присмотром двух-трех мужчин постарше выпускали пар, паля из пневматики и мелкашек. Теперь, уже сами родители, они съезжались на День благодарения, загрузив в багажники своих джипов дробовики, охотничьи винтовки и пистолеты.
Колючая проволока заржавела, а вот столбики из маклюры были почти как новые. Сорок лет назад Ричард и его старший брат Джон поставили эту ограду, чтобы скотина не забредала в овраг. Ручей не широкий – взрослый человек запросто его перешагнет, – но коров не учат перешагивать и вообще думать головой, поэтому они вечно застревали в овражке. Зато для стрельбища место было идеальное. Лето выдалось сухим, осень – холодной, и теперь обмелевший ручей бежал под тонкой коркой льда, а из склона, когда в него попадала пуля, сыпались комья земли, что позволяло стрелкам в следующий раз прицелиться точнее. Сквозь наушники Ричард слышал голоса добровольных помощников из числа зрителей: «На три дюйма повыше. На шесть дюймов левее». Бумканье дробовиков, треск мелкашек и пых-пых-пых самозарядных пистолетов заглушались до легкого перестука специальной электроникой в наушниках – полноразмерных, с прочным корпусом и регуляторами громкости по бокам. Вчера, собираясь на встречу, Ричард вспомнил о них в последний момент.
Он поминутно вздрагивал. Низкое солнце било в стофутовый ветрогенератор на поле за оврагом, и длинные тени лопастей чиркали по земле, как коса. Тень накрывала Ричарда и мчалась дальше, уступая место следующей полосе, солнце пропадало за лопастью и вспыхивало опять. Это было новшество. В его молодости о существовании мира за горизонтом свидетельствовали только элеваторы, а теперь над прерией вздымались циклопические ветряки – единственный внушительный элемент здешнего пейзажа. В краю, где все остальное словно застыло в коме, крутящиеся лопасти мгновенно привлекали взгляд: казалось, они вечно прыгают на тебя из-за угла.
Несмотря на ветер, напряжение в мышцах лица – предвестье головной боли – отпустило впервые с приезда в Айову. Обычно везде, где собиралось семейство – в доме, в ближайшей гостинице, на футбольном матче во дворе, – он постоянно чувствовал на себе взгляды. Иное дело здесь, где каждый занят своим оружием и следит, чтобы дуло было направлено за колючку. Если на него и смотрели, то при коротком разговоре глаза в глаза, говоря ОТ-ЧЕТ-ЛИ-ВО, чтобы докричаться через наушники.
Младшие родственники, салаги и сопляки, обращались к нему «Дик», чего Ричард терпеть не мог, потому что так в его юности звали Никсона. Он откликался на имя Ричард и на прозвище Додж. За долгую поездку на машине из пригородов Чикаго, Миннеаполиса или Сент-Луиса родители наверняка рассказали детям, кто есть кто, – может, даже показали пачки фотографий и распечатки генеалогического древа. Ричард не сомневался, что, дойдя до его родословной ветви – длинной, голой, без единой развилки, – они заметно меняли тон, а выражение их лиц говорило больше, чем в этой части страны принято высказывать словами. Все это он наблюдал сейчас на лицах юных стрелков. Некоторые избегали смотреть ему в глаза, другие смотрели чересчур смело, давая понять, что все про него знают.
Крупный мужик в камуфляже (кажется, второй муж его троюродной сестры Уиллы) протянул Ричарду переломленную двустволку двенадцатого калибра. Направив ружье и взгляд за колючую проволоку и предоставив остальным пялиться на свою парку, Ричард зубами стянул с левой руки перчатку и вставил патроны в теплые стволы. В нескольких ярдах впереди, на краю обрывчика, кто-то поставил в ряд хэллоуинские тыквы. Бо?льшую их часть уже разметало кусками по сухому бурьяну. Ричард защелкнул двустволку, удобно пристроил к плечу, наклонился вперед и нажал на первый спусковой крючок. Приклад ударил в плечо, основание тыквы подпрыгнуло и задумалось, не покатиться ли вниз. Ричард нагнал его вторым выстрелом. Затем он переломил ружье, вытащил горячие гильзы, бросил на землю и с одобрительным кивком вернул двустволку хозяину.
– Много охотитесь у себя в шлоссе, Дик? – спросил парень лет двадцати с небольшим, пасынок Уиллы. Спросил громко – то ли из ехидства, то ли потому, что уши у него были заткнуты оранжевыми поролоновыми берушами.
Ричард улыбнулся.
– Совсем не охочусь. Почти все на моей странице в Википедии – неправда.
У парня вытянулась физиономия. Глаза забегали, остановились на двухсотдолларовых электронных наушниках Ричарда, затем уперлись в землю, словно проверяя, нет ли там коровьих лепешек.
В последнее время на его странице в Википедии царило затишье, однако в прошлом там бушевала война правок между загадочными субъектами, известными только по IP-адресам, – все они стремились подчеркнуть те факты из жизни Ричарда, которые сам он находил хоть и формально верными, но полностью несущественными. По счастью, это происходило в то время, когда отец уже не мог держать мышку, хотя младшие Фортрасты, разумеется, читали все.
Ричард развернулся и пошел назад. Он никогда особенно не любил гладкостволки. Им был отведен дальний конец цепочки. На ближнем конце, рядом с кое-как припаркованными джипами, компания детишек лет восьми – десяти, в плотном полукольце бдительных взрослых, увлеченно палила из однозарядных мелкашек.
Прямо перед Ричардом стояли пятеро ребят лет двадцати, рядом с ними увивались двое подростков. В центре внимания находилась армейского вида штурмовая винтовка – без дерева, без камуфляжа, без каких-либо претензий, что она предназначена для охоты. Винтовка принадлежала Лену, двоюродному племяннику Ричарда, сейчас – студенту-энтомологу Университета Миннесоты. Красными обветренными руками Лен держал пустой тридцатизарядный магазин. Ричард, вздрагивая каждый раз, когда у него за спиной бухал дробовик, наблюдал, как Лен втолкнул в рожок три патрона и протянул его парню, державшему винтовку, после чего принялся терпеливо объяснять, как вставить магазин, отпустить затворную раму и сдвинуть предохранитель.
Ричард повернулся к ним спиной и увидел компанию людей постарше: некоторые отдыхали на складных стульчиках с камуфляжными сиденьями, другие стреляли из больших и старых охотничьих винтовок. Они выглядели благожелательнее молодежи, но Ричард чувствовал – а может, в нем говорила мнительность, – что им будет спокойнее, если он пройдет мимо не останавливаясь.
Ричард приезжал на общий сбор не чаще чем раз в два-три года. Возраст и обстоятельства подарили ему приятную возможность стать специалистом по семейной генеалогии. Это он составил фамильное древо, копии которого рассматривали мамаши в джипах. Если бы Ричард мог собрать их всех на несколько минут в кружок и рассказать кое-что о людях, которые палили сейчас вдоль ограды, и о том, сколько у них стволов – речь, разумеется, не о «глоках» и автоматах, а о несамозарядных револьверах, «M-1911» и рычажных винтовках под винчестерный патрон, – они бы поняли, что его прошлое, даже если оно им не по душе, куда ближе к семейным традициям, чем их нынешний образ жизни.