Тайны Евразии

Сибирских шаманов русским довелось встретить, как только они перевалили Уральские горы. В Кунгурской летописи, повествующей о деяниях дружины Ермака, рассказывается:
«И в Чандырском городке великое болванское моление, что ихъ абыз шейтаншикъ могуще демоном чинити дива призыванием жертвъ ихъ: проклятаго связавше крепко и уткнутъ саблею или ножемъ в брюхо скрозь и держатъ связана, дондеже по вопросу всемъ скажетъ. И тогда выдернутъ из него ножъ или саблю, шейтаншикъ же став, наточит пригоршни крови своей, выпьет и вымажется, будет весь целъ, что и язвъ не знает». 
Как видим, в ранней Сибирской летописи шаман пока еще назван «шейтаншиком» (от искаженного арабского и принятого во всем мусульманском мире понятия «шайтан» – «черт»). Что касается классических трюков «шайтанщика», то они частично строились на гипнозе, частично же – на прямом обмане: в частности, наполненные кровью рыбьи пузыри заранее прятались в рот (если руки шамана связывали), или же попадали туда, к примеру, с комками снега (если шаман действовал свободно и утверждал, что его мучит жажда).
О происхождении шаманов у разных евразийских народов складывались собственные легенды – целые мифологические циклы. Вот, например, как это представлялось бурятам. Вначале существовали только боги (тенгри) на Западе и злые духи на Востоке. Боги сотворили человека, и тот счастливо жил до того момента, пока злые духи не распространили на земле болезнь и смерть. Боги решили дать людям шамана для борьбы с болезнями и смертью и послали орла. Но люди не поняли его языка; впрочем, они не доверяли обычной птице. Орел вернулся к богам и попросил, чтобы они дали ему дар речи или, еще лучше, послали бы людям бурятского шамана. Боги отправили его с приказом наделить шаманским даром первого же человека, встреченного на земле. Вернувшись на землю, орел увидел спящую под деревом женщину и переспал с ней. Через определенное время женщина родила сына, ставшего «первым шаманом». Согласно другому варианту, женщина в результате сношений с орлом увидела духов и сама стала шаманкой. Потому-то в других легендах появление орла и интерпретируется как признак шаманского призвания. Рассказывают, что когда-то одна бурятская девушка, увидев орла, хватающего овец, поняла знак и вынуждена была стать шаманкой. Ее посвящение длилось семь лет, а после смерти, став заяном («дух», «идол»), она по-прежнему охраняла детей от злых духов.У якутов орел также считается творцом первого шамана. Он же считается Наивысшим Существом – Айы («Творец») или Айы Тойон («Творец Света»). Дети Айы Тойона представляются как духи-птицы, сидящие на ветвях Древа Мира; на верхушке находится двуглавый орел – Тойон Кетер («Господин Птиц»). Символическое изображение такого двуглавого орла, вырезанное из дерева, является непременным атрибутом якутского шамана (рис. 38). Любопытно, что этот двуглавый образ уходит в невообразимые глубины истории: в культуре сибирских народов устойчивый символ двуглавого орла появился на многие тысячи лет раньше, чем он стал гербом Российской империи. Здесь тоже есть свои неразгаданные тайны: хотя и считается общепринятым, что двуглавый орел попал в русскую геральдику из Византии (а в Малой Азии он был известен еще во времена Хеттского царства), – в традиционной русской культуре он также существовал с незапамятных времен: вышивальщицы украшали его изображением полотенца и другие предметы домашнего обихода.
Рис. 38. Двуглавый шаманский орел
Якуты, как, впрочем, и многие другие сибирские народы, устанавливают связь между Орлом и священными деревьями, особенно березой. Когда Айы Тойон сотворил шамана, он посадил также в своих небесных чертогах березу с восемью ветвями, на которых находились гнезда с детьми Творца. Кроме того, он посадил на земле три дерева, и в память о них у каждого шамана также есть свое дерево: считается, что от него зависит жизнь самого шамана. У якутов почитание Орла неотделимо от почитания предков. С ним связывается наступление нового года и появление весеннего солнца. По этому поводу испокон веков якуты поют изумительную по красоте и образности песню:
Орел-Горбонос, черное надплечье;
звучащее, крепкое, как камень, нёбо;
трещащий, белый, как соль, клюв, <…>
самый смелый из всех имеющих маховые перья,
поднявшись из земли Кус-Хоро
под гладким, чистым небом,
широко размахивая крыльями,
когда его спина заслоняла солнце,
а плечо затмило небо, <…>
когда он в сторону белого света медленно взглянувши,
шесть раз клекча, прокричал, – <…>
ясное солнце, величиной с основание шестисаженного стога,
плавно стало подниматься.
<…> Густой туман отделился,
обычный холод отодвинулся,
свирепый холод смягчился,
жестокий холод отступил. <…>
Сгребенный в кучу снег поднят-унесен,
наст-снег сгиб,
иглистый лед распался,
воды лесных потопов слились вместе,
воды, омывающие корни, потянули друг друга,
воды тайги стянулись вместе,
воды реки сбежались,
воды моря шумно соединились,
воды океана смешались-смутились,
все замерзшее растаяло <…>
Старый год отступил —
Новый год наступил ведь, друзья!
В весенне-новогодней песне вспоминается таинственная солнечная страна Хоро (Кус-Хоро), в коей угадываются черты полярной Гипербореи. Считалось, что шаманы связаны с ней таинственными эзотерическими узами и даже говорили на языке хоро. Солярная мифологема « хор» имеет общемировую значимость и восходит к самым глубинам предыстории, древнейшей эпохе социокультурной и этнолингвистической общности. Подтверждений тому превеликое множество. Достаточно вспомнить двух древних Солнцебогов – мансийского Корс-Торума и древнерусского Хорса. 
Имя древнерусского солнечного божества Хорса только на первый взгляд представляется непривычным и даже чужеродным для русского языка. Но это не так. Лежащий в основе имени бога корень прочно прижился в современном языке: «хорошо», «хоромы» (производное слово – «храм»), «хоробрый» («храбрый»), «хоровод», «хоругвь», «хорониться», «хорохориться» и др. Тот же корень входит также в название южнославянского народа хорваты, которые переселились на Балканы уже в новую эру. Аналогичным образом словенцы, находившиеся в составе Австро-Венгрии, именовались хорутанами.
В честь Солнцебога Хорса наименован древнерусский крымский город – Хорсунь (Корсунь). Греки называли его Херсонес, отталкиваясь, по-видимому, от исконно русского наименования, хотя корень «херс» общеиндоевропейского происхождения (к нему восходит имя бога Гермеса – Hermes). Более того, он уходит в глубь доиндоевропейского прошлого и обнаруживается хотя бы в семитских языках. Так, библейская гора в Египте, близ которой Моисей пас овец и где ему впервые в пылающем терновом кусте явился Бог, – именуется Хорив (Исх. 3. 1 и посл.) – по названию нагорья в Синае, а, по мнению некоторых богословов-комментаторов, вообще синонима горы Синай (см. Толковую Библию, т. 1). Общеизвестно, однако, из Несторовой летописи, что имя одного из трех братьев – легендарных основателей Киева – тоже было Хорив. Удивительное это совпадение свидетельствует прежде всего о том, что в основе созвучия древнерусских и древнееврейских слов лежит один и тот же доиндоевропейский и досемитический корень «хор», восходящий к общему праязыку, где он охватывал совокупность понятий, относящихся к Солнцу, свету и благу («хорошо!»). Потому-то данная корневая основа так часто встречается в теонимах различных религий и культур. Достаточно вспомнить древнеегипетского сокологолового бога Хора (Гора) или этрусскую богиню Хорту (и этрусский город того же названия).
К этому же этимологическому гнезду относятся слова с корнем «хар» (с учетом чередования гласных «о» и «а»). Вспомним Харит – благодетельных древнегреческих богинь милости и добра, дочерей Солнцебога Гелиоса (вот он искомый солнечный смысл). Того же корня устаревшее русское слово «харный», «гарный» (см.: украинское «гарний»), означающее «хороший», «красивый». Строго говоря, по своему происхождению слова «хороший» и «харный» однокоренные. Отсюда же слова «ухарь» и «харя» с диаметрально противоположными смыслами (последнее первоначально не имело ругательного смысла и означало «маску», «личину»). К этому же этимологическому гнезду, возможно, относятся слова «харчи», «характер», а также название города Харьков, причем вполне допустимо, что вторая его часть в украинском произнесении Харь- kiв образована, как и название Киева, от имени древнерусского князя – Кия.