Куда пропали снегири?

Нянчила младшегобрата, возила его в ясли, сама - Дюймовочка, впрягалась в санки. Школупропускала, когда братик болел, выхаживала. И вот появился ещё один «братик».Маленький мальчик сожителя её ма­мы. Она бросилась и этого мальчикаобстирывать, кормить, водить гулять и читать ему книжки. Мальчик вырос. Емуисполнилось четырнадцать лет, когда рука озверевшего убийцы замахнулась на неготопором. Он не смог увернуться от удара... Ленин муж убил её «братика». В какомдетективном сериале посмеют так безжалостно закрутить сюжет? Она не смогла дажепойти на похороны: злобная толпа её бы растерзала.
Прошло время,вновь очень захотелось семейного счастья. Нерастраченная женская нежность,громадьё планов - теперь-то всё уже будет хорошо... Она выходит замуж по любви,и переполненное высокими чувствами сердце сладко ноет от предсто­ящегоматеринства. Муж не хотел ребёнка. Поне­многу вставали на ноги: «Давайподождём, надо то купить, надо другое».
Убиватьребёнка, чтобы жить лучше?!
Лена не моглапонять, принять эту логику. Убивать ребёнка... Злодей, бывший муж, убил«братика» топо­ром, зверски. А она? Она убьёт братика Жениного? Чем лучше егоона, чем хуже её он? Павлик пробивался к Божьему свету упорно. Сквозь нелюбовьотца и страш­ный токсикоз мамы. Пробился. Сейчас ему девять.
А муж сталотлучаться из дома, привозить какие-то вещи, потом вещи исчезали, потом вдругпоявлялись страшно большие деньги. Откуда? Зачем? Без ответа оставалисьвопросы. Потом деньги исчезали, и муж отбирал у неё последнее. Страшная жизнь,замешан­ная на криминале. Срывался на детей. Один раз вы­прашивал у неёпоследнюю десятку. Она стыдила его, а он вдруг нашёл верный ход добычи дармовыхденег:
-  Еслине дашь, скажу Жене, что я ему не отец.
-  Тольконе это! Только не это...
Мучительнойжизнью обернулось её новое замуже­ство. Птица счастья и на этот раз не выбралаеё. Даже рождение Лизоньки, долгожданной девочки, не при­несло покоя в ихсовместную жизнь. Побои, оскорб­ления. Только бы детей не трогал... На суде онплакал, разводиться не хотел. Боялся, что совсем пропадёт один? Жалел детей?Оценил вдруг Лену? Раскаялся? Но их развели и он вскоре исчез из её жизни, «необ­ременял вниманием» детей. Где он теперь, она не зна­ет. Вернее, все эти годыне знала, а теперь знает, чувствует...
-   Его нет в живых.Я не могу молиться о нём, как о живом. Что-то мешает.
Нищета,безденежье. Она вкусила этих благ с лих­вой, одна, с тремя маленькими детьми.Рано утром, когда дети ещё спят, она идёт к заводской проход­ной... продаватьсемечки. Спешащие на смену рабочие не отказывают себе в грошовом удовольствиикупить один-два стаканчика. А ей - привар.
-   Неужели можнозаработать на продаже семе­чек? - спрашиваю у Лены.
Она опускаетглаза, Людмила, как всегда, её выру­чает:
-  Набатон хлеба заработать можно.
А ещё Ленасшивает кусочки меха, одна шкурка -три рубля. Женя и Павлик ей уже помощники, аЛиза ещё нет, маленькая.
«Чем глубжескорбь...» Опять вспомнила я, и опять свербит мысль: а дальше как, как дальше?Вечером, когда смена заканчивается, Лена опять бежит с семеч­ками к проходной.Вот и ещё одна буханка хлеба. На­до ли говорить, что жить так - мука. Буханка кбухан­ке складывая свой капитал, можно разве что насушить мешок сухарей, да ито вряд ли. Сгрызутся эти сухари­ки в один присест молодыми зубками Жени,Павлика и Лизы. Но Лена не согласна со мной. Лена говорит:
- Нам много ненадо... Люда вторит ей:
-  Наммного не надо.
А что знаю я проЛюду? Кроме того, что верная подруга, готовая вместо Лены рассказывать про еёстрашную жизнь, дабы лишний раз не травмировать её сердце.
-   Люда, прошу,расскажите и про себя немного. У вас тоже трое детей. Я видела самого младшего,Славика.
-  Вампонравился мой Славик?
-  Очень.Красивый мальчик.
Люда смотрит наменя благодарно. И вдруг! Вдруг в тишине вечернего покоя слышу:
-   Знаете, какродился Славик? Меня, меня... изна­силовали.
Теперь уже Ленабросается в омут спасать подру­гу:
-   Говорят, чтотаких детей не любят, от них хотят избавиться. А Люда, она оставила ребёнка.Родные ругали её, проклинали, а она... сильная.
Сильная Люданезаметно смахнула слезу. Но слезу нельзя смахнуть незаметно. Алёша, Андрей,Славик. Её богатство, её капитал, сколоченный в боях за мате­ринское счастье.Три сына.
-  Адевочку хотелось?
-  Былии девочки...
Её муж вернулся сафганской войны. Рядом с ней он оттаял, а потом замкнулся, стал подозрительным,жестоким. Иногда говорил:
-  Хочукрови, хочу бить, бить, убивать!
Она боялась его и- жалела его. А он, он жалости не ведал. Ей сказали: «Ждите двойню». Он непустил её в больницу, родила дома. Двух махоньких, недоно­шенных девочек.Положила рядышком, отлежавшись, пошла в больницу.
-  Онсжёг девочек в печке...
Эти словапроизнесла Лена. Я помню, как зашлось у меня от боли сердце и рука судорожностала искать в сумке валидол. А ещё помню, как сама Люда посмот­рела на менявиновато и с жалостью:
-  Простите.Вам так тяжело об этом слушать.
Тяжело слушать! Апережить это?! Какими таки­ми неведомыми заслонами можно было оградить со всехсторон сердце, чтобы оно не разорвалось на кусочки от кошмара содеянного? У неёуже было к тому времени два сына - Алёша и Андрей. Она де­лает свой выбор.Выбирает детей, одиночество и ни­щету.
-  Тожепродаёте семечки?
-   Нет, - улыбаетсяона. - Семечки - бизнес Лены, мой - стиральные порошки.
Они ипознакомились на рынке. Две многодетные мамы, в одиночку поднимающие своихдетей. Пока в одиночку, до знакомства. Людины дети, бывало, те­ряли сознание отголода. Утром, просыпаясь, она больше всего боялась войти на кухню. Там былопус­то. А ночью, отвернувшись к стене, она молила Бога, чтобы помог ейнакормить трёх маленьких мужичков с хорошим аппетитом. Бывало, кто-то иззнакомых приносил сумку картошки, банку квашеной капусты. Славик уже ходил вправославный центр, и мне рас­сказала учительница из центра:
-   Я решила посвятитьурок сиротам. У наших-то у всех мамы. Скажите мне, говорю, кто из васкогда-нибудь ел манную кашу на воде и без сахара? Думаю, сейчас они скажут -никто, головами замотают, а я им и начну: «А вот сироты...» Вдруг поднимаетруку Сла­вик: «Я ел. Невкусно...»
Невкусная кашавсё равно пошла на пользу. Славик растёт здоровым и сообразительным. Сейчасвесна, и он с радостью ждёт, радуется, что теперь у всех будет много денег.
-  Почему?- удивилась мама.
-   А потому, -объясняет он непонятливой маме, - что зарплату-то заморозили, а весной снеграстает и она разморозится.
Все ждут весну.Ленины дети, Людмилины. А сами они ждут, не дождутся деньков погожих. Сад. Мыговорим о саде.
-   Я и не мечтала осаде. Был небольшой участочек, шесть соток, - рассказала Лена. - Вышла по веснеко­пать - страшно. Но глаза боятся, а руки делают. Толь­ко шепчу: «Помоги,Господи». Всё вскопала. Идёт со­седка. «Не знаешь, - спрашивает, - где насчётплуга можно догориться?» - «Зачем вам? У вас же два взрослых сына». - «Датяжело им...»
Вскоре Ленепредлагают купить участок поболь­ше, рядом. Где взять денег? Всё устраиваетсячудес­ным образом. Уезжает знакомая в Германию, остав­ляет мебель: «Вещипродавай, отдашь когда-нибудь». Продала и купила участок побольше. А тот, комудостался тот? Да, конечно же, Людмиле. И тоже чу­дом. Людмила числилась напредприятии, где полго­да не платили зарплату. Она решает взять расчёт. Еёрассчитывают и выплачивают ей сумму стоимости как раз садового участка.
-   У нас теперь нетвремени никого осуждать. Разго­воры только о рассаде, семенах, ящичках. А ещё -о детях...
Дети - их главноесокровище. Да, они растут труд­но, голодно, но зато радуются малому, зато неэгоис­ты, зато знают цену копейке, зато приучены к труду, зато живут с Господомв сердце и имеют навык к мо­литве. Жизнь ради детей. Именно ради детей терпятнужду, голод, ходят в поношенных линялых свитерочках, приказывают себе ничегоне хотеть, ни на что не заглядываться.