Русак

—Ты же понимаешь, Серёжа, что против меня у тебя нет шансов!
—Понимаю, Витя, но по-другому не могу.
—О’кей! Всё понял, командир, ты счастливый человек, тебе есть за что умирать!
—А ты, Витя?
—Я тоже, командир, умереть хотел за Родину, одну присягу мы с тобой давали, и…кажется, я знаю, как это осуществить! Мечтал на выходе, в бою, а придётся… Даладно, видать планида так легла! Моя жизнь, Сергей, осталась в армии, а втюрьму я по-любому не пойду… Не думай, командир, что Кукарача сгнил! И за«братишку» спасибо, до смерти не забуду!
—Так, значит, как?
—Так, значит, — не договорились! Ты, типа, Алику его «товар» не отдаёшь, а я,типа, — его наёмный «штык», и вариантов нету! Хозяина, как и коня, «напереправе» не меняют, а мне «в падлу» слово нарушать, даже говённому бандитуданное! Встретимся в другой жизни, командир!
—Прощай, Витя!
—Прощай, Серёжа! Да, послушай, — Кукарача вдруг улыбнулся и, посмотрев с высотысвоего роста на макушку Серёги, сказал: «Чо за хреновая какая-то пуговка у тебяна бейсболке, командир, ты бы её убрал!»
—Чего? — не понял Кукарачин ход мыслей Сергей. — Пуговка как пуговка, такпродавалась! — он, сняв бейсболку с головы, взглянул на обтянутую тканью,круглую пуговицу и, пожав плечами, водрузил её опять на голову, прикрывшиськозырьком от начинавшего слепить в глаза утреннего солнца.
Кукарача,повернувшись спиной к Сергею, пошёл к машине.
—Ну, дагаварылись? — Алик явно нервничал, наблюдая со стороны столь долгийразговор бывших сослуживцев.
—Нет, хозяин! Он «дэфку» не отдаст!
—Тагда убей его!
—О’кей! Слышь, командир! Тебя убить велят! Ну что?
—Работай, снайпер!
—О’кей! Давай по «чесноку» — «ковбойская дуэль»! Ты фильм «Хороший, плохой,злой» смотрел?
—Вместе смотрели, в армейском клубе!
—Значит, ты — «Хороший» Иствуд, а я — «Плохой» Ван Клиф! Поехали на счёт «три»!Раз, два, три!
Двавыстрела почти слились в один.
ДляСергея, чьё сознание со слова «три» переключилось в какой-то особый, наверное,лишь опытным бойцам, и то не всем, знакомый режим, время пошло, как взамедленном фильме. Он видел и успевал осознавать и принимать решения всобытиях, чьё время измерялось долями секунд. Его рука скользнула к рукояткепистолета, большой палец вошёл между телом и рамой «ТТ», уткнувшись кончиком взатворную задержку, скользнул чуть вниз и лёг на скос ребристой, звёздчатой,накладки. Одновременно, все три нижних пальца — средний, безымянный и мизинец —обняли рукоять с противоположной стороны и потянули пистолет вверх из-за ремня.Указательный палец лёг первою фалангою на спуск и плавно выбрал его до упругогоупора. Левая рука взлетела вверх, подхватывая на лету в складывающуюся горстьснизу, сжатую пальцами правой руки рукоятку пистолета и создавая треугольник,вершиною имевший пистолет, а основанием — грудь между плечами. Слегкапригнувшись и выводя на цель ствол пистолета, Сергей взглядом поймал на стволверх грудины Кукарачи, то место, где обычно заканчивается ворот бронежилета.Затем он выжал спуск до конца, коротко выдохнув и задержав дыхание на выстрел.Колёсико с нарезами, венчающее, словно «ирокез», курок «ТТ» сорвалось вверх,влекомое телом курка и вздрогнуло, ударив по торцу бойка, с железным характернымзвуком, услышать который перед взрывом пороха в патроне успевают лишь оченьтренированные люди. Бах! — выстрел! Серёга замирает, пытаясь осознать — кто жев кого попал, и осознанье это, как обычно, происходит задолго до того, какразорванные пулей нервные окончания в плоти посылают в мозг свой последний,словно звук лопнувшей струны, сигнал. Сергей, прищурившись, сквозь лёгкий дымоквыстрела видит, как его пуля входит Вите в горло, чуть выше края грудины и,пробивая ткани горлового хряща и мышцы за ним, пронзает шейный позвонок, навекипрерывая связь мозга Кукарачи с его прекрасно развитым, таким живым мгновеньемраньше телом. Витя, открыв рот, падает, рухнув всем телом, как бык, которомутореадор перерубает шпагой спинной мозг в загривке. Сознание Сергея сканируетсебя, пытаясь распознать — куда попала пуля Кукарачи: не в голову (раз онспособен думать), не в сердце (раз оно не схлопнулось, выбрасывая струи крови вгрудную полость через вновь возникшие, «нештатные» отверстия). Так, значит,есть ещё огромнейшая целая секунда, в которую Сергей должен успеть отработатьещё две цели, может быть, даже три, и лишь потом разрешить себе расслабиться ипозволить телу ощутить те разрушения, которые в нём, возможно, произвела пуляиз пистолета Кукарачи, если она всё же в него попала…
Состороны происходящее выглядело так.
Двавыстрела одновременно, Кукарача падает, Сергей, развернувшись в сторону Алика стелохранителем всем телом, «жёсткой рамой» стреляет в ухватившегося заперламутровую рукоять кавказца. Бах! — и, пока тот падает с пробитым пулейсердцем, «жёсткая рама» уже направлена на суетливо дергающего «ПМ» из кобуры«быка». Бах! «Бык» с пробитой пулей головой рухнул рядом с ещё не успевшимначать истекать кровью телом хозяина.
Секунда,длившаяся для Серёги вечность, закончилась. Стоя с пистолетом наизготовку втренированных руках, он обратил свой взор на ошарашенного грохотом стрельбы ивсем произошедшим Ефима Григорьевича, в волнении поправляющего на носу очки.
Двачеловека, объединённые взаимной ненавистью, взглянули друг другу в глаза, истарший, толстенький, с прижатой к груди папкой, не выдержал взглядаспецназовца, в котором слишком ясно высветился приговор торговцу вверенными емудля сбережения телами и душами сирот.
Директор,вскрикнув, бросился бежать: сперва к реке, затем, сообразив, что там тупик,обратно, в сторону леса. Сергей опустил пистолет.
—Нелли! Взять!
Собакавылетев из-под палаточного тента, длинными прыжками мгновенно догнала пыхтящегои спотыкающегося о кочки человечка, ударом мощной овчарочьей груди свалила егос ног и, придавив упавшего к земле широкими, когтистыми лапами, зависластрашной клыкастой пастью над побелевшим от ужаса лицом директора детдома.
—Держать! — скомандовал Сергей и повернулся к Кукараче. Тот был ещё жив, судорожнооткрывал рот, словно желая сообщить Сергею что-то очень важное, и смотрел насразившего его боевого друга призывным, требовательным взглядом.
Серёгаподскочил к нему, встал на колени и склонился к лицу застреленного им«братишки». Кукарача улыбнулся. Сплёвывая всё наполняющую рот кровь, сочащуюсяиз простреленного горла, теперь уже бывший снайпер прошептал:
—Командир! Командир! Серёжа! Пуговку на бейсболке покажи!
Ещёне успев врубиться в смысл этой самой бессмысленной в такой момент просьбы,Сергей «на автомате» снял бейсболку и повернул её макушкой к взгляду Кукарачи.Увидев нечто, столь важное ему, Витюха весь расплылся в блаженной окровавленнойулыбке.
—Попал! — выдохнул он и, закрыв глаза, умер.
Сергейвзглянул на верх бейсболки. Пуговка, венчавшая её маковку, была начисто срезанапулей Кукарачи. Сергей автоматически надел бейсболку задом наперёд и,наклонившись, поцеловал покрытый смертной испариной лоб убитого им боевогодруга.
Собакавдруг завыла.
Серёга,удивившись столь необычному поведению животного, встал с колен и направился краспластанному на земле телу директора, венчаемому опирающейся ему на грудьлапами и почему-то тоскливо воющей, задрав морду в небо, собакой.
Сергей,идя к этой «скульптурной группе», пытался вспомнить, выла ли при нём Нелли хотьраз за всё время их совместной жизни. Не вспомнил. Видно, всё-таки не выла.
Лишьподойдя вплотную к телу и наклонившись над ним, Сергей всё понял. Директордетского дома Ефим Григорьевич, торговец своими воспитанницами и украденным уних жильём, был мёртв. Лицо его наполовину стало багрово-синим, из носа и изорта виднелись подтёки крови. Сосуды головы не выдержали натиска потоков крови,гонимого в них бешено работающим на адреналине стресса сердцем. А может, страхперед собачьей пастью или перед ожидающей его пулей спецназовца, или ещё что-тонеобъяснимое земной логикой сделали своё дело.