Юмористические рассказы

Мурочка с ненавистью взглянула на его простодушное лицо и сказала:
— Подлец, подлец! Дурак проклятый! Тупица!
— Чего вы ругаетесь? — удивился Бултырин.
— Вот же тебе, кретин: когда лягу спать, нарочно отворю окно в спальне и впущу любовника… ха-ха-ха!
— Нет, вы этого не сделаете, — хладнокровно сказал Бултырин.
— Почему это, позвольте спросить?
— А я возьму кресло, сяду в спальне и буду сторожить…
— Вы с ума сошли! Вы так глупы, что даже не понимаете шуток!
— Ладно, ладно. Так и сделаю. А что?! Проговорились, да теперь на попятный? Ей-богу, сяду в спальне. Даром я, что ли, дал слово?!
— Посмейте! Я позову дворников, они вас в участок отправят.
— А я скандал сделаю! Скажу, что я ваш любовник и вы меня приревновали к вашей горничной.
— Подлец!
— Пусть.
Свеча догорала, слабо освещая спальню… На кровати спала в верхней юбке и чулках Мурочка, покрытая простынёй. Очевидно, она много плакала, так как тихонько во сне всхлипывала и глаза её были красны.
В углу, в мягком большом кресле сидел полусонный Бултырин и, грызя машинально вынутый из кармана винтик от бинокля, рассеянно поглядывал на спящую.
НЕЗАМЕТНЫЙ ПОДВИГ
I
Я приближался к городу Калиткину — цели моего путешествия. И по мере моего приближения — я начинал интересоваться им, городом Калиткиным.
За шесть станций до Калиткина я спросил одного из соседей по вагону:
— Вы знаете город Калиткин? Что в нем находится замечательного? Есть ли там какие-либо памятники, музеи, красивые виды?
— Доподлинно вам не могу сказать, — поразмыслив немного, отвечал сосед. — Кажется, что там нет ни музеев, ни памятников. Знаю только одно, — что там живет знаменитый гражданин.
— Какой гражданин?
— Доподлинно вам не могу сказать. Ни имени его не упомнил, ни причины его известности… Знаю только, что очень знаменитый.
За три станции до Калиткина я, заинтересованный, обратился к другому соседу:
— Вы не знаете, что это за знаменитый гражданин, живущий в Калиткине?
— Знаю. Феоктист Иваныч Барабанов.
— Да?! А чем же он, извините меня за беспокойство, знаменит?
— Точно не могу вам сказать. Знаю только, что он, Барабанов, человек чрезвычайно знаменитый. Даже за пределами Калиткина!
За одну станцию до Калиткина я пристал с расспросами к третьему пассажиру.
— Кто такой Барабанов?
— Феоктист Иваныч? Он же спас Россию.
— Неслыханно! Как же это он сделал?!
— Доподлинно я этого не знаю. Известно только, что…
Поезд споткнулся и остановился. Это был город Калиткин — местопребывание загадочного знаменитого гражданина Барабанова, спасшего Россию.
Я выскочил из вагона, сел на извозчика и поехал в гостиницу, самую лучшую в городе. Она же была и средняя гостиница и самая худшая в городе, потому что была она единственная во всем Калиткине.
Умывшись в номере, я позвал хозяина гостиницы и, полный лихорадочного интереса к знаменитому гражданину, спросил:
— Барабанова знаете?
— Господи!!!
— Он спас Россию?
— А как же!
— Как же он ее спас?
— От немцев — вот как.
— От каких немцев?
— От войны с Германией он ее спас — вот от чего!
— Как же он это сделал?
— Доподлинно не скажу, но что он ее спас — так уж будьте покойны. Уж это верно. Весь город знает об этом.
— Да он чем был в то время, когда спасал Россию? Посланником, что ли?
— Нет, не посланником.
— Министром?! Королем дружественной державы?!!!
— Барабанов? Уездным землемером он был в то время, Барабанов.
— Чудеса! Ступайте.
Хозяин с гордым самодовольным выражением лица вышел из номера, а я, наскоро одевшись и расспросив дорогу в клуб, последовал за ним.
В клубе мне необходимо было видеть нескольких лиц, а кроме того, я надеялся выяснить, наконец, полную таинственности и загадок историю землемера Барабанова.
II
Старшина записывал меня в какую-то книгу, а я в это время, горя нетерпением, спросил его:
— Кто Барабанов?
— Он? Спас Россию.
К этому подвигу Барабанова в Калиткине, очевидно, все привыкли и говорили о нем без тени волнения и радости. Старшина сказал эту великую громоподобную фразу таким хладнокровным тоном, каким сообщают:
— А я только что выпил рюмку водки.
Человек быстро со всем свыкается. Я уверен, что современники и знакомые Пушкина говорили о нем приблизительно в таком тоне:
— А Саша опять какую-то штуковину написал. Не помню, как она называется, «Борис Годунов», что ли.
Слуга великого Гоголя чистил каждый день сапоги барину безо всякого душевного трепета и даже (о, я хорошо знаю слуг) частенько поплевывал на эту существенную часть туалета творца «Мертвых душ». Ему, бедняге, и в голову не приходило, что его барину, в конце концов, поставят на каждой свободной площади по памятнику.
Я возразил старшине:
— Спас-то он спас. Я уже слышал об этом. Но как?
— Он? Он предотвратил войну между Германией и Россией. А в тот год эта война была бы гибельна для России. Не знаю даже, остались ли бы мы с вами живы.
— Что же он сделал для этого?! — с легкой нервностью в голосе воскликнул я.
— Сделал? Он чего-то, именно, и не сделал. Не сделал чего-то такого, что, — если бы было им сделано — повело бы за собой ужасную войну с Германией… Согласитесь сами, что, в этом случае, — сделал, не сделал — одно и то же!
— Как же вы сами не знаете, что это такое ужасное, чего Барабанов не сделал или что это героическое, что им было проделано?!
Старшина развел руками.
— Да он сам редко об этом рассказывает. А я слышал от других.
— Где Барабанов? — отрывисто спросил я.
— Он сейчас здесь, в клубе. Сидит в читальне. Он теперь почти не выходит оттуда. Читает в газетах политические известия и изучает по каким-то книгам историю народов. О войнах каких-то читает. За-ме-ча-тель-ный человек!!
Я не мог больше выдержать. Я пошел к Барабанову.
III
Передо мной сидел в низеньком кресле немолодой человек в черных очках, с бледным истощенным лицом, и внимательно читал толстую большую книгу.
Я, с весьма понятным чувством волнения и почтительности, рассматривал его, этого нового Ивана Сусанина, сидевшего так скромно и незаметно в читальне маленького провинциального клуба, вместо того чтобы греметь в столице, быть осыпанным деньгами, почестями и орденами…
Передо мной сидел человек, спасший Россию — громадную страну, одна губерния которой по площади больше всей Франции и Италии!
Я приблизился к креслу и прерывающимся от волнения голосом спросил:
— Бара-банов?..
— Я Барабанов, — сказал знаменитый землемер, опуская книгу. — Здравствуйте. Что такое?
— Меня интересует один вопрос… — переступив с ноги на ногу, смущенно начал я. — Каким образом вы спасли Россию? Об этом все говорят, трубит весь город, но как это сделано — никто толком не знает.
Барабанов положил книгу на стол и тихо отвечал:
— Да, я спас Россию.
— Это так… поразительно… что я бы хотел… поподробнее.
— О! это длинная история… В кратких словах она такова: я сделал один шаг, который предотвратил кровопролитную войну между Германией и Россией, — совершенно тогда не подготовленной и потерпевшей бы, наверное, ряд страшных поражений, вплоть до полного падения и разрушения великого государства…
— И вы сделали в предотвращение этого один только шаг?! Какой же это шаг?! Что это за святой, гениальный, проникновенный шаг?
Землемер Барабанов скромно улыбнулся.
— С первого взгляда — шаг этот очень простой: двенадцать лет тому назад, пятого сентября, я не поехал в Петербург, хотя и собирался туда. Не знаю — что меня толкнуло, но я не поехал. Мог бы поехать, даже должен был поехать — но не поехал!