Собачьи радости
Рыбец, сообразив, что водитель в доску пьян и будет давить ее на тротуаре, где могут пострадать посторонние люди, приняла единственно верное решение: бросилась навстречу машине, решив принять удар на себя.
Кубыкин дал задний ход. Рыбец сделала то же самое. Так они маневрировали часа три. Стало смеркаться.
И тут до Кубыкина дошло: тетку в детстве хорошо переехали, а он, очевидно, похож на водителя, который ее недодавил! Чтобы она его не боялась, Кубыкин натянул на лицо черные колготки, которые купил жене. Вглядевшись, Рыбец опознала в Кубыкине особо опасного преступника, фото которого было напечатано в газете. Рыбец решила его обезвредить и с криком «Ура!» метнула в машину бидон молока. Кубыкин вывернул в сторону и врезался в фонарный столб, который, падая, придавил некоего Сидорчука, которого действительно пять лет разыскивала милиция.
Вот так, благодаря решительным действиям граждан, был задержан особо опасный преступник.
Чужой пассажир
Провожающие уже вышли из вагонов, когда по перрону промчался человек с чемоданом.
Добежав до шестого вагона, он ввалился в тамбур и, протянув проводнице билет, вздохнул: «Фу ты, еле успел!»
— Минутку! — строго сказала девушка в пилотке. Успели, да не туда. Это не ваш поезд!
— Как не мой? А чей? — испугался пассажир.
— Наш двадцать пятый, а у вас на двадцать восьмой. Он час назад ушел! До свидания! — проводница выпихнула мужчину на перрон.
Тепловоз гукнул, и состав медленно тронулся с места.
— Постойте! — закричал пассажир, набирая скорость вместе с поездом. Я купил билет! Дайте влезть! — Он ухватился рукой за поручень.
— Я тебе влезу! — рявкнула проводница. — Руки уберите взад! Не лапайте чужой поезд! Бегите в кассу, поменяйте билет, тогда сажайтесь, если догоните! Или дуйте к бригадиру! Он в десятом вагоне едет!
Гражданин прибавил скорость и, поравнявшись с десятым вагоном, завопил в открытое окно:
— Извините! У меня билет в шестой вагон, а она говорит: не на мой поезд!
Бригадир, поправляя перед зеркалом фуражку, не оборачиваясь, сказал:
— У меня сейчас обход состава. Если нетрудно, загляните минут через тридцать!
Через полчаса он вернулся и, взяв через окно билет, начал его разглядывать.
— Все в порядке! Во печатают, да? Ни черта не разберешь! Скажите Гале, я разрешил.
Пассажир сбавил скорость и, поравнявшись с шестым вагоном, закричал:
— Галочка! Это я! Вам привет от бригадира! Он сказал: сажайте меня!
Девушка недовольно посмотрела на билет:
— «Он сказал»! У вас тринадцатое место! Вот! А на нем уже едет женшина! Незамужняя! Что вы с ней на одной полке делать будете? Не посажу! Так бригадиру и передайте!
Мужчина чертыхнулся и побежал разбираться.
Состав давно набрал скорость и грохотал на стыках. Пассажиры начали раскладывать на столиках ужин.
— А ведь хорошо бежит товарищ. Я в его годы по утрам тоже, бывало, как выбегу! — сказал пассажир в тренировочном костюме, прожевав бутерброд с колбасой. — Могу поспорить: дома он будет раньше нас! Пассажир в бобочке перестал нарезать огурец и заметил:
— По асфальту-то каждый может. Посмотрим, как он по болоту пойдет, родимый!
…Мужчина с чемоданом продолжал мотаться по шоссе вдоль поезда от проводницы к бригадиру и обратно. Он был уже в трусах, майке, но при галстуке. В это время по вагонам пошли ревизоры.
— Кто это там бежит?
— Да вроде с нашего поезда, — сказал кто-то.
— С вашего? — Ревизор высунулся в окно. — Товарищ! Эй! А билет у вас есть?
Бегущий кивнул и полез в трусы за билетом.
— Не надо! Верю! Надо людям верить! — сказал ревизор, обращаясь к пассажирам. — Бегите, товарищ! Бегите себе, раз билет есть. А то, знаете, некоторые зайцем норовят! За государственный счет! Счастливого пути!
В купе ехали бабушка с внучкой и двое мужчин. Бабушка начала кормить девочку с ложечки, приговаривая:
— Это за маму! Это за папу! Это за того дядю, который бежит к своей бабушке!
Мужчины при этом чокались и повторяли: «За папу! За маму! За того мужика!»
Проводница пошла разносить чай. Проходя мимо окна, за которым маячил пассажир, она спросила:
— Чай пить будем?
Тот замотал головой.
— Ну как хотите! Мое дело предложить! — обиделась проводница.
Пассажиры начали укладываться спать. Четыре женщины долго метались по вагону, менялись местами с соседями, чтобы оказаться в одном купе без мужчин. После долгой торговли удалось выменять девичье купе целиком. Счастливые, женщины лениво переодевались ко сну, и тут дама в красном халате заметила в окне бегущего мужчину с чемоданом.
— Девочки! Он все видел! — Она возмущенно рванула занавеску, и та, естественно, упала с металлическим штырем на стол. Женщины завизжали, пряча свои прелести кто куда.
Наконец занавеску приладили, в темноте долго говорили о том, какие наглые пошли мужики и где их взять. Расслабленные воспоминаниями, задремали. И тут дама в спортивном костюме вскочила:
— Девочки, послушайте, что он делает? Ухает, как паровоз!
— Да это паровоз и есть! — сказала женщина с нижней полки.
— Не надо! Паровоз делает так: «У-у-у…», а этот: «ух-ух!». Мне сны нехорошие приснятся! — Дама в красном халате постучала в стекло:
— Можно потише?! Вы здесь не один.
…Человек бежал. Может, открылось второе дыхание, но бежал он с каким-то сияющим глазом. И внезапно запел: «По долинам и по взгорьям…»
Старичок в панаме, читавший газету и близоруко водивший носом по строчкам, прислушался и сказал:
— Запел! Точно сумасшедший! Из больницы сбежал!
— Не из какой не из больницы, — мужчина в пижаме зевнул. — Автостоп называется! Люди бегут автостопом. Так всю страну можно обежать. Дешево, удобно и чувствуешь себя человеком, потому что ни от кого не зависишь. Бежишь по свежему воздуху, а тут духота и обязательно кто-то храпеть будет! Обязательно!
Проводница шестого вагона сидела в купе и шумно пила чай, поглядывая в окно. Там в свете редких фонарей мелькал человек с чемоданом. Под мышкой, откуда ни возьмись, у него появился транспарант: «Добро пожаловать в г. Калинин!»
И тут проводчица не выдержала. Чуть не вывалившись в окно, она заорала:
— Издеваетесь?! Ни днем ни ночью нет покоя! В глазах рябите! Убирайтесь отсюдова!
Пассажир странно улыбнулся, дал гудок и рванулся вперед.
Навстречу ему на всех парах из Москвы несся и непрерывно гудел грузный мужчина с чемоданом в правой руке и с женой в левой.
Тюбик с ультрамарином
Первый стакан пива Бурчихин выпил грамотно, в четыре глотка. Налил из бутылки второй стакан, посмотрел, как шевелится пена, поднес ко рту. Дал лопающимся пузырикам пощекотать губу и с вожделением отдался покалывающей холодком влаге. После вчерашнего пиво действовало как живая вода. Бурчихин блаженно зажмурился, маленькими глотками растягивая удовольствие… и тут почувствовал на себе чей-то взгляд. «Вот гадина!» подумал Витя, кое-как допил пиво, звучно поставил стакан на замызганный стол и оглянулся. Через два столика от него сидел тощий тип в синем свитере, длинный шарф был намотан вокруг несуществующей шеи, в руках трехцветная авторучка. Тип бросал на Бурчихина цепкие взгляды, будто сверяя его с чем-то, и водил авторучкой по бумаге.
— Опись имущества, что ли?! — хрипло сказал Бурчихин, сплюнул и пошел на тощего.
Тот улыбнулся, продолжая чиркать на бумаге.
Бурчихин тяжело подошел и взглянул на лист. Там была нарисована родная улица Кузьмина, а на ней… Бурчихин! Дома были зеленые, Витя — фиолетовый! Но самое страшное, — Бурчихин был вроде и не Бурчихин!
Нарисованный Бурчихин отличался от оригинала чистым выбритым лицом, веселыми глазами, доброй улыбкой. Держался он неестественно прямо, с вызывающей гордостью! Витину фигуру облегал прекрасно сшитый костюм. На лацкане краснел значок какого-то института. На ногах красные туфли, а на шее такой же галстук. Словом, — пижон!