Вершитель судеб (ЛП)

и также сказали о бонусном пожертвовании, если ты пройдешь.
Мелвилл перевел взгляд на Лондон, она натянуто улыбнулась в ответ. Она знала, что ее
лицо горело и единственное, что хотела, убежать от сюда, как можно скорее.
— Ты скоро уйдешь? — спросил он таким тоном, который подразумевал, что это будет
лучше для всех.
— Считай, что нас уже нет,— ответил Дерек.
Рука Дерека болела, как сука. Он знал, как наносить ударыв боксерских перчатках, а не
голыми костяшками, поскольку тренировался с того момента, как начал играть в футбол в
университете.
Он вспомнил взгляд Фостера, как тот косился на Лондон, и ярость снова вскипела в нем.
Сволочь заслуживал гораздо большего, чем получил. Если бы Дерек не был на
официальном раунде, он не остановился бы, пока Фостера не увезли в машине скорой
помощи. Он вспомнил выражение лица Лондон, когда конгрессмен оскорбил ее, и его
желудок снова скрутило. Она пыталась скрыть, но была уязвлена, причем болезненно.
Они подошли к машине, она молчала. Не единого слова. Она села на его дорогие кожаные
сиденья и отвернулась, глядя в окно.
— Ты в порядке?— спросил он хрипло.
— Я не участвовала в драке в Гранд Эсквайр Банкетном зале, — огрызнулась она. — С
чего мне быть не в порядке?
Он провел рукой по волосам и лавировал между машинами, стараясь не тормозить и
уклоняться от встречного движения из Джорджтауна.
— Он оскорбил тебя. Некоторые женщины расстроились бы от этого.
Лондон разразилась своим горьким смехом.
— Мне не нравятся твои некоторые женщины, с которымиты встречался.
Дерек взглянул на ее длинную шею и изящный профиль.
— Нет. Ты ненекоторые,— ты гораздо лучше,— но это не значит, что он не расстроил
тебя.
— Со мной все хорошо. И эту сцену можно было бы избежать, если бы ты только
позволил мне это.
Она не могла говорить это серьезно? Кем, черт возьми, она думала он был? Не мог он
стоять и молча наблюдать, как оскорбляет женщину в его присутствии какая-то пьяная
свинья.
— Я не позволю другим мужчинам оскорблять девушку, независимо от того, какую
функцию я выполняю,— ответил он.
Она повернулась к нему с раскрасневшимся лицом, губы дрожали.
— Я не настоящаятвоя девушка, Дерек. Ты забыл, что это уловка? Ты даже не знаешь
меня. И если думаешь, что я предпочла бы, чтобы ты защитил мою честь, таким
варварским способом, нежели, чтобы я спокойно могла справиться и сама, то тебе
действительно прямо сейчас стоит уяснить некоторые вещи. Если бы ты дралсяс
каждыммужчиной, который сказал в мой адрес что-то неприличное сегодня вечером,ты
бы ничего не сделал, и проблема бы осталась. Я знала, что это произойдет, я была готова к
этому, аты только поспособствовал, чтобы еще больше нежелательного внимания было
привлечено ко мне.
Дерек схватился за руль так, что костяшки пальцев заболели. Добравшись до таунхауса
Лондон он резко припарковал свой маленький автомобиль на свободном месте.
Повернувшись к ней, он был на взводе.
— Как ты можешь говорить, что мужчина требующий уважать тебя совершил что-то
плохое, нежели тот, кто тебя оскорблял в лицо? Независимо от твоей работы, ты
заслуживаешь, чтобы к тебе относились с элементарным уважением. Если я вижу, что кто-
то на моих глазах оскорблял тебя сегодня вечером, я должен положить этому конец
немедленно. Существует единственный способ бороться с такими, как Фостер. Показать
им, кто в доме хозяин и отправить в нокаут. Ты слишком хороша для таких людей, как он,
Лондон. Ты слишком хороша для всех них.
Ее глаза округлились, рот превратился в немую шокирующую «о». Она смотрела на него с
открытым ртом, и он видел ее горло, а потом она с трудом сглотнула.
Она наконец заговорила сухо и тихо.
— Так вот что означали эти кулачные бои? — прошептала она. — Ты захотел спасти
меня?
Она усмехнулась, но веселья в ее тоне не было.
— Я никогда бы не подумала, что ты своего рода спасатель, Дерек, — она отрицательно
покачала головой.— Как я могла такое упустить?
— О чем ты говоришь? — спросил он, как только она открыла дверь машины. Он
остановил ее, схватив за плечо, но она стряхнула его руку, выходя из машины и
направляясь к входной двери. Он выскочил из машины и ринулся за ней.
— Лондон!—резко окликнул он, не понимая до конца, паники возникшей и бурлящей
внутри, адреналин захлестывал его.
Она набросилась на него, ее прекрасные глаза сверкали влагой, у него внутри что-то
оборвалось, и глубоко засела стреляющая боль, он даже не мог понять от чего.
— Я не нуждаюсь в твоей помощи. Меня не нужно было спасать, я не участвую в фильмах
Джулии Робертс. Я сильная, независимая женщина. Я сама выбралаэту работу, и
выбралатакой образ жизни, и я позабочусь о своих собственных проблем, и разделаюсь
легко с такими людьми, как Фредерик Фостер так, как посчитаю нужным. Последнее, что
мне необходимо — это властный манипулятор с комплексомспасателя, пытавшийся
сделать из меня ту, кем я не являюсь. Первые семнадцать лет моей жизни мною
манипулировали и говорили, что делать, когда я была той, кем не хочу быть и никогда не
буду жить так снова.
Полное разочарование заставляло Дерека с трудом соображать.
— Я не пытался спасти тебя. Тебя нетнадобности спасать. Я просто не мог стоять и
слушать этого ублюдка, говорившего о тебе подобные слова. Что я должен был сделать?
— Что? — спросила она, повторяя его вопрос.
— Что?— он сжал кулаки, находясь на грани полного потеря контроля. Ни одна женщина
так никогда не задевала его за живое, как эта. Она была самой неблагодарной,
таинственной женщиной, которую он когда-либо знал.
Она наклонилась вперед и в ее глазах блеснул вызов.
— Почему ты не позволил ему так со мной разговаривать? Он же не сказал неправду. На
самом деле, он своего рода намекал, что моя цена баснословна, как ад. Это был настоящий
комплимент. Так почему же ты не мог устоять против этого?
Она опустила голову и поджаласвоипухлые губы. Его сердце сразу же екнуло, и прежде
чем он успел подумать, уже тянулся к ней прижимая ее к своей груди.
— Потому что я все время представляю, как он дотрагивается до тебя, и я не могу
смириться с этой мыслью,— прорычал он, жестко опуская на нее свои губы.
Ее вкус напоминал шампанское и сливки. Насыщенный, богатый, декадентский. Его
легкие сжались, словно он только что пробежал марафон, она растаяла в его руки, он
грабил ее рот, словно вопрос касался его жизни. Его язык прошелся по ее зубам, губам,
языку. Она прикусила его нижнюю губу, он зарычал, предупреждая. Он почувствовал ее
улыбку, и потерся о нее, переложив ее руку на его стояк. Необходимость погрузиться в ее
мягкую, горячую плоть затуманили все мысли и стерла события произошедшего вечера.
— Господи,— прошептал он, перейдя к ее шелковистой шее, покусывая и облизывая ее
элегантный изгиб.
Она вцепилась в лацканы его пиджака и застонала, прижимаясь спиной к входной двери,
он превратился в подростка, который пытался трахнуть королеву бала. Он услышал, как
ее сумочка упала на тротуар и у него промелькнула мысль, что им понадобиться ее
сумочка. В ней находились ключи от ее дома, и он очень хотел попасть внутрь, чтобы он
мог продолжить начатое.
— Ключи, — пробормотал он, накрывая ладонью ее полную грудь.
— Ах,— выдохнула она, изгибаясь напротив него.
Он проложил дорожку до ее V-образного выреза платья, облизывая край ткани с
выпирающей грудью. Скользя рукой по ее бедрам и сжимая их, он скрепя
сердцемотстранился от ее сочныхгуб. Он нагнулся и поднял ее сумочку именно в том