Вершитель судеб (ЛП)

был готов.
— Я свяжусь с адвокатом Мелвилла, чтобы проверить будут ли выполненыусловия
контракта. Я уже связался с ним, настаивая на совместном пресс-релизе, поэтому они не
смогут высказать только свою точку зрения, выгодную для себя. Если я должен
обратиться в суд для судебного запрета ихконтактов с прессой, пока мы не обговорим все
подробности, то я сделаю это.
— Спасибо, — ответил Дерек Тигу. — Но прежде чем ты уйдешь, я хочу кое-что сказать.
— Тебе не кажется, что в этом месяце ты уже многое сказал?— спросил Скотт,
ухмыляясь.
Камаль усмехнулся из своего угла, где он продолжал насуплено стоять.
— Да, — ответил Дерек. — Но это важно для всех нас. Это предмет гордости, а также кое-
какая страховка на будущее.— Он начал ходить по комнате. — У нас остался вопрос, кто
слил всю информацию в прессу, и у нас появилась очень странная информация про
Уильямса. Я не хочу, чтобы такое продолжалось. И кроме того, в Мелвилластреляли. Если
это как-то связано с кампанией, нам в любом случае стоит это знать. Полиция должна
узнать. Я не хочу, чтобы какой-то маленький ублюдок, разгуливал по столице, думая, что
он избежал наказания и заставил меня подать в отставку, или еще хуже, попытался убить
сенатора Соединенных Штатов.
Камаль оттолкнулся от стены и двинулся к бару, налив себе щедрую рюмку водки.
— Наконец, я слышу здравый смысл, — выпив сказал он.
— Ах, запах мести, — пошутил Тиг. — Ничто не способно разбудить твоего внутреннего
Гази, как запах крови врага, да? (Гази (араб. زاغي‎  ) — название вольных воинов-добровольцев, 
 защитников веры, правды и справедливости. Понятие встречается в мусульманских источниках c X—XI  
 вв.)  
— Мой внутренний Гази готов испить немноготвоей крови, если ты не будешь осторожен
в своих высказываниях,— зарычал Камаль, поворачиваясь к Дереку. — У нас слишком
много нитей ведет к Уильямсу. Думаю, мы сможем точно раскопать, что произошло,
чтобы не аукнулось это нам позже. — Он помолчал. — И я также думаю, что мы должны
снова прощупать Лондон.
Скотт и Тиг застоналиодновременно, Дерек просто слетел с катушек.
— Черт возьми! Мы это уже проходили. Она не представляет для нас угрозы, и она не
продавала Мелвилла. Я предложил ей деньги, она отказалась. Мы не будем тратить время,
гоняясь за призраками.
Камаль нахмурился, но промолчал.
— Итак, Уильямс,— продолжил Дерек, похрустывая шеей из стороны в сторону.
— Я могу приставить к нему одного из своих стажеров?— предложил Скотт. — Я скажу
ему, что это часть внутренней игры, и он будет следовать за Уильямсом несколько дней,
посмотрим, куда он ходит и с кем встречается.
Дерек кивнул, соглашаясь последить за Уильямсом нескольких дней, чтобы выявить связь
между Ником Паттерсоном и Уильямсом.
— Отлично. А я схожу прямиком к Нику, посмотрю ему в глаза и спрошу какие у него
дела с Уильямсом. Нет смысла топтаться на месте, тем более, что у меня вдруг появилось
много свободного времени.
Тиг открыл дверь, повернувшись к остальным.
— Как обычно расходимся по одному, именно благодаря Дерекуимея большое количество
дополнительной работы, — он подмигнул. — Теперь, я знаю какие вы все, засранцы, но у
меня свидание, и она гораздо интереснее, чем вы.
Дерек усмехнулся, и в его голове возник образ Лондон, распластавшейся голой на
кровати.
— Заседание закончено, — рявкнул он, прежде чем направиться к двери в след за Тигом.
 12.  
— Мне припарковаться здесь, мэм?—спросил охранник у Лондон, сидевшей на заднем
сиденье автомобиля, подъезжая к ее дому.
— Да. Но я пока не буду выходить, я…эээ… просто посижу здесь несколько минут.
— Как вам угодно, мэм. Не торопитесь. Я выйду и разомну ноги.
Лондон молча поблагодарилаего, охранник оказался сообразительным, поэтому вышели
прислонился к дверце машины.
Она смотрела через дорогу на двухэтажный таунхаус, на витиеватый кованный забор,
окружающий двор и широкое парадное крыльцо. Такая же металлическая ограда
окаймляла французский балкон на втором этаже. Лондон смотрела на французские двери,
выходящие на балкон и вспомнила, как стояла там вечерами, наблюдая за людьми,
выгуливающих
собак,
детьми,
играющими
на
тротуаре,
приходящими
и
уходящимислужащимив современный торговыйцентр по соседству. Эта улочка с жилыми
домами была узкой, связаннаяс двумя главными дорогами, поэтому по ней часто бродило
много пешеходов.
Листья клена во дворе покраснели и опадали на траву. Лондон почти чувствовала запах
тыквенного хлеба, который мать пекла осенью, добавляя традиционные приправы, а также
кардамон— отголосок ее ближневосточных корней, проявляющихся в выпечке. Она
ощущала запах специй, наполняющих дом, когда Лондон возвращалась из школы, а ее
мать оставляла на столе еще теплый хлеб, всегда проверяя вернулась ли Лондон из
школы, даже когда Фаррах должна была быть в университете.
Стеклянные двери открылись, и блик света передвинулся на крыльце. Лондон задержала
дыхание, наклонившись к окну автомобиля, почувствовав, как узы потянули ее в сторону
кирпичного дома.
Фаррах вышлаза дверь, потянувшись к почтовому ящику, повешенному у крыльца. В ее
темных волосах появилась небольшая седина, которой не было десять лет назад. Но они
по-прежнему были густыми и блестящими, с локонами, закрывающими лицо, собранные
заколкой на затылке.
Лондон смотрела на мать тоскливыми, голодными глазами. Она осматривала каждый
дюйм женщины, которая семнадцать лет посвящаласвоюжизнь дочери. Лицо Фаррах
оставалось все еще красивым, почти без морщин, но вокруг рта залегли складки,
сообщающие, что она очень долго уже не улыбалась, и чувство вины пронзилогрудь
Лондон, вызвав такую острую боль, что ей пришлось перевести дыхание и протереть
запотевшее пятно на окне.
На Фаррах были одеты свободные струящиеся шелковые брюки, видно для университета,
тонкий трикотажный свитер, обтягивающий ее фигуру, которая очень нравилась Лондон.
На шее был повязан яркий шарф буйство цвета — розового, фиолетового, бирюзового и
черного, довершая целостность утонченного, уникального стиля Фаррах. Лондон
поднесла руку ко рту, пытаясь сдержать рыдания, вырывающиеся наружу, когда
вспомнила, что этот шарф она подарила маме на день рождения, который они праздновали
в последний раз вместе, тогда Лондон еще училась в средней школе.
Фаррах стояла одной ногой на верхней ступеньке, адругой на ступеньке ниже,
просматривая почту. Лондон не поняла, что рукойвжалась в холодное стекло автомобиля,
и все ее тело передвинулось на дюйм ближе к двери, узы стянули ей грудь, притягивая к
дому.
— Мама, — прошептала Лондон. — Почему так все произошло?
Как будто Фаррахпочувствовала присутствие дочери, ее головаметнулась вверх, и она
прищурившись посмотрела на машину на противоположной стороне улицы, устремив
взгляд в окно, к которому прижалась Лондон. Лондон отпрянула, но затем вспомнила, что
стекла машины тонированные, и Фаррахне мог увидеть ее внутри. Она заметила
охранника, боком стоявшим у машины, положив рукунакрышу и одновременно закрывая
Лондон на заднем сиденье. У него в руке был сотовый телефон, и со стороны выглядел
так, будто был одним из тысячи наемных водителей, поджидающих клиента. Его действия
явно убедили Фаррах, потому что она опустила взгляд на корреспонденцию, вернувшись в
дом через пару минут.
Как только она ушла, охранник открыл водительскую дверь и скользнул за руль.
— Мистер Эмброуз ждет вас, мэм. Готовы ли вы ехать?