Продайте мне хоть что-нибудь

Долго-долго ходила эта тетка, смотрела. Потом увидела ее, Маргариты Николавны, шубу. Покажите, говорит. И она ей как раз! Но цена спугнула – ушла. Но ушла как-то не на совсем как бы.
Потом второй раз пришла – верно Маргарита Николавна почувствовала, что вернется. Опять не купила, а другие даже смотреть не захотела.
И вот эта тетка не давала ей, Маргарите Николавне, покоя. Она наконец поняла, из-за чего она не могла заснуть всю ночь. Не из-за Витьки, не из-за девчонки с соболем. Не из-за раздражения своего на всех этих, которые по три штуки берут. А из-за тетки этой. Чувствовала Маргарита Николаевна, что тетка еще вернется. Ох, чувствовала!
И с этим неприятным чувством проснулась Маргарита Николаевна в то апрельское утро. 
Постаралась заглушить его в себе. Ну что за глупость – так на шубе этой зациклиться? Успокойся уже. Шуба и шуба. Все равно не твоя. Ясно же, что кто-то купит все равно, рано или поздно. Привела себя в порядок, накрасилась, накрутилась щипцами – все как полагается сделала, чтобы выглядеть как и положено продавцу дорогого магазина. И поехала на работу.
И первое, что она видит, подходя к магазину, – на витрине новую рекламу пишут. Скидки 40%.
Ну казалось бы – чему удивляться? Каждый сезон к лету такие скидки. Правда, не на все, но на многое. Но в сердце опять что-то непонятное и очень неприятное зашевелилось. Прямо зашевелилось. Она это именно физически ощутила. Влетела в магазин. Там уже идет переоценка. Списки лежат уже у кассы. Маргарита Николаевна, позабыв всякую осторожность, кинулась смотреть артикул. И он там, в этом списке! Артикул этот, который она наизусть знала. Уценяется!
Первый раз на такую норку, сколько себя в этом магазине помнит, такая скидка. Больше 30% не давали никогда – в закупке очень дорогая сама по себе. Она свою подругу, заведующую, спрашивает не ошибка ли? Нет, отвечает, сверху сказали: уценяем, долго висит.
Маргарита Николаевна взяла себя в руки, как могла, конечно. Работа есть работа.
Народу мало – будни. День подходит к концу.
И вдруг. Нет – не вдруг. Ждала этого момента Маргарита Николаевна. Чувствовала. Знала, что не зря с этим чувством проснулась. Входит эта тетка. И идет. Прямо к шубе, не глядя по сторонам. Не спрашивая, снимает ее. Меряет. На ценник смотрит.
А ценник-то старый еще. Маргарита Николаевна не написала на нем – минус 40%. На всех на этой вешалке написала, а на этой шубе – не смогла. Да в первый день – не страшно. Никакого криминала в этом нет. Нельзя же сразу все. Товару-то сколько!
И тут эта тетка спрашивает:
– А сколько она сейчас стоит?
И Маргарита Николаевна, не выдержав, не понимая, что сейчас может лишиться работы, говорит:
– Ну вы же видите, что написано? Столько и стоит.
– А как же сорок процентов у вас написано?
– На эту шубу никогда не будет большей скидки, – говорит Маргарита Николаевна, уже плохо понимая, что она делает.
Вернее, она понимала. Она надеялась, что эта уже так глубоко ненавистная ей женщина сейчас навсегда уйдет из магазина. Уйдет и никогда больше не вернется. А она, Маргарита Николаевна, все-таки купит ее. Она решила это уже в тот момент, когда тетка только вошла в магазин.И как она могла так долго думать? О чем тут было думать? Надо было ее отвесить еще утром. Ей как старейшему работнику дали бы еще дополнительные пятнадцать процентов. И гори все синим пламенем! Выкрутилась бы!
Инна Евгеньевна
...
Никак на эту шубу Инне Евгеньевне не хватало. А другой не хотела. Как эту только померила, поняла: она, только она. Купят – значит, не судьба. Но все-таки решила еще раз на нее посмотреть.
И тут подходит Инна Евгеньевна к магазину, а там «Скидки 40%» написано. Ей аж нехорошо стало – так разволновалась. Даже зайти сразу не смогла. Прошлась немного по улице, чтобы остыть немного и со спокойным видом войти. Успокаивала себя – пять минут ничего не решают. Висит – значит куплю.
Зашла и как рванула на второй этаж – не получилось спокойно. И она, шуба ее, висит! Инна Евгеньевна, не дожидаясь продавцов, надевает ее и понимает, что ни за что с ней не расстанется. Подходит продавщица. Инна Евгеньевна спрашивает: «Сколько сейчас она выходит, со скидкой?» – хотя в уме давно уже все посчитала. А продавщица говорит:
– На эту шубу скидки не будет.
И Инна Евгеньевна, сама от себя не ожидая, говорит:
– Все равно покупаю.
Сама испугалась, что сказала. И тут же в голове мысль – значит, одолжу. Мне Верка всегда предлагала, если что. Она богатая, Верка, муж в Италии работает, она даст. А я отработаю как-нибудь.
Маргарита Николаевна
...
Но совершенно неожиданно для Маргариты Николаевны эта тетка сказала:
– Хорошо, я ее покупаю. Выпишите, пожалуйста. Я ее завтра с утра выкуплю.
Маргарита Николаевна ничего не сказала. Она, опытная продавщица со стажем, прекрасно знала, что это все. Конец. Тетка шубу купит. И тут любые разговоры – посмотрите вот на эту или ту – бесполезны. Она знала, что эта тетка так же зациклена на этой шубе, как и она.
И Маргарита Николаевна, не чувствуя под собою ног, понесла шубу к кассе. Там, уже выписывая ее, она как бы невзначай просканировала ценник и совершенно нейтрально, без всякого выражения сказала:
– Вы знаете, я ошиблась. Вам повезло. На нее тоже действует скидка.
– Боже, какое счастье, – сказала женщина.
Она еще что-то радостно говорила, но Маргарита Николаевна не слушала ее. Все было кончено.
Инна Евгеньевна
...
Приходят на кассу выписывать, а продавщица говорит:
– Ошиблась – есть сорок процентов.
Инна Евгеньевна даже не поверила своему счастью! Самой хватает! Без Верки! Хотела одалживать! – это она все продавщице начала рассказывать неизвестно зачем.
– Все, завтра до двенадцати буду!
И счастливая пошла снимать деньги.
Маргарита Николаевна
...
Да. Все было кончено. Шуба была выписана, и Маргарита Николаевна уже не имела на нее никакого права. Конечно, можно было рассчитывать на то, что тетка не придет до двенадцати. И тогда она могла бы сказать: я беру ее себе. И все бы ее поддержали и отвинтили бы тетку, приди она хоть на полчаса позже.
Но все дело в том, что Маргарита Николаевна точно знала – она не опоздает ни на минуту. Она придет раньше. И надежды никакой нет.
Рабочий день кончался. Она плохо понимала, как она продержится до закрытия. И если бы пришлось кого-нибудь обслуживать, она просто не смогла бы этого сделать. Но ей повезло. Она вышла покурить, и в этот момент пришла какая-то покупательница, которую обслуживали уже без нее, Маргариты Николаевны.
Она не помнила, как уходила из магазина, как ехала домой. Приехав, она увидела, что Витька, как ни странно, дома. Хоть и выходной. Он даже приготовил ужин. Давно такого она не помнила.
– Вить, у тебя есть водка? – спросила Маргарита Николаевна.
– Не вопрос, – сказал Витек и достал из холодильника бутылку. – Что случилось, мать? Ты ж водку не пьешь давно.
– Теперь снова пью, – без выражения ответила Маргарита Николаевна и выпила залпом.
– Налей еще.
– Мать, какие проблемы? Говори.
Маргарита Николаевна выпила еще. И еще. Много выпила.
А потом она заплакала.
– Вить, ну что за жизнь гребаная? Ну скажи, что за жизнь поганая?
И рассказала Витьке про шубу.
Инна Евгеньевна