Лицо во мраке. Этюд в багровых тонах
– Прошу прощения, – сказал гость, – кажется, я заблудился.
– Да, пожалуй, – холодно ответил курильщик, и гость, совершенно честный и невинный человек, поспешил ретироваться, удивленно размышляя, зачем этому странному господину понадобилось сидеть под распределительным щитком, с которого контролировалось все освещение здания. Шеннон не хотел рисковать.
В час дня, к величайшему облегчению Дика Шеннона, Ее Величество королева Финляндии покинула посольство и отправилась в гостиницу в Бакингем-гейт, где она остановилась инкогнито. Сыщик стоял с непокрытой головой, пока задние фонари ее автомобиля не растворились в тумане. На переднем сиденье рядом с водителем сидел вооруженный полицейский, поэтому он не боялся, что по дороге с королевой что-нибудь случится.
Дик Шеннон направился на своей машине в Скотленд-Ярд.
Медленно проехав мимо Вестминстерского аббатства и ориентируясь по гулким звукам Биг-Бена, Шеннон нашел Скотленд-Ярд и въехал через арку во двор главного полицейского управления.
– Пусть кто-нибудь загонит машину в гараж, – приказал он дежурному полицейскому. – Домой пешком пойду, от греха подальше.
– Вас инспектор спрашивал, сэр… Он ушел на набережную.
– Хороший вечерок для прогулок, – улыбнулся Дик и потер уставшие глаза.
– Речная полиция ищет тело человека, которого бросили в воду сегодня вечером, – с удивлением услышал он.
– Бросили? Вы хотите сказать, он прыгнул в реку?
Дик Шеннон не стал задерживаться. Уют его личного кабинета с камином больше не манил его. Он ощупью добрался до широкой набережной и там быстрым шагом пошел вдоль парапета. Туман к этому времени сделался совсем непроглядным, заунывные гудки речных буксиров, капитаны которых отчаялись победить стихию, уже перестали оглашать окрестности.
Рядом с каменным свидетелем былой славы Египта он увидел небольшую группку людей и направился к ним. Когда он подошел совсем близко, инспектор, который был в штатском, вышел ему навстречу.
– Убийство… Речная полиция только что нашла тело.
– Утонул?
– Нет, сэр. Этого человека забили насмерть перед тем, как бросить в воду. Хотите его увидеть – спуститесь вниз.
– Когда это случилось?
– Сегодня около девяти… Или, вернее, вчера. Сейчас-то ведь уже почти два.
Шеннон спустился по узкой лестнице, идущей к воде с обеих сторон обелиска, и включил карманный фонарик. Из тумана вынырнул нос лодки и развернулся так, чтобы ему было видно то, что лежало бесформенной грудой на корме.
– Я провел предварительный обыск, – доложил сержант патруля. – В карманах у него пусто. Но этого человека будет легко опознать. У него старый шрам через всю щеку.
– Гм, – задумчиво произнес Дик Шеннон, рассматривая труп. – Надо будет его еще раз внимательно обыскать.
Обратно в полицейское управление он ушел с инспектором. В фойе, которое пустовало, когда он уходил, теперь было не протолкнуться, ибо в его отсутствие поступило известие, превратившее весь Скотленд-Ярд в гудящий улей и поднявшее с постелей всех столичных сыщиков. В самом темном месте улицы Мэлл машину финской королевы остановили, полицейского застрелили, а алмазное ожерелье Ее Величества исчезло, словно растворилось в тумане. И ему не суждено было отыскаться до тех пор, пока некая девушка, которой в ту минуту снился беспокойный сон, напрямую связанный с курами, не приехала в шумный, сверкающий, огромный город повидать ненавидевшую ее сестру.
Глава III
Одри
– Питер и Пол – по четыре шиллинга с головы, – докладывала престарелая миссис Граффитт, близоруко щурясь на монетки, которые выкладывала на стол. – Генриетта, Марта, Дженни, Королева Елизавета и Хольга…
– Ольга, – поправила ее девушка, сидевшая за столом с карандашом в руках. – Даже кур нужно уважать.
– Мясник Грибс дал за каждую по полкроны. Все-таки как-то не по-христиански называть кур человеческими именами.
Одри Бедфорд произвела быстрый подсчет.
– Вместе с мебелью выходит тридцать семь фунтов десять шиллингов, – сказала она. – Этого должно хватить, чтобы заплатить кормильщику кур, вам на жалованье и мне на поездку в Лондон.
– А куда вы поедете, мисс? – миссис Граффитт умело сменила тему.
– Не знаю. Может, в Лондон.
Одри обвела взглядом комнату, в которой ей был знаком каждый уголок. Стул, на котором любила сидеть ее мать, глядя на почерневший камин, Одри сожгла. В огне еще можно было различить его обуглившуюся ножку.
Нет, эта комната не вызывала нежных воспоминаний, с ней были связаны мысли о тяжелой, монотонной работе и тоске. Отца своего она не видела, а миссис Бедфорд никогда о нем не рассказывала. Он оказался подлецом, и из-за него благородной женщине пришлось испытывать нужду и лишения.
– Он умер, мама? – однажды спросила девочка.
– Надеюсь, что да, – был твердый ответ.
Дора никогда не задавала таких вопросов, но она была старше, имела больше общего с матерью, разделяя ее чувства, и больше походила на нее холодным характером.
Все было кончено. Одри открыла калитку, свернула на короткую дорожку до церковного двора и молча постояла у могилы, сложив перед собой руки.
– Прощай, – наконец произнесла она ровным, спокойным голосом и вернулась в дом.
Конец и начало. Она не испытывала ни сожаления, ни радости. Ее чемодан с книгами уже был отправлен на станцию, где ему зарезервировали место до камеры хранения на вокзале Виктория.
А что касается будущего… Она была довольно неплохо образованна, начитанна, умна, имела зачаточные познания в скорописи, которой обучалась сама долгими зимними вечерами.
– Времени еще полно, – сказал водитель сельского омнибуса, забрасывая ее чемодан в темные затхлые недра своего экипажа. – Если бы не машины, я бы вас довез еще быстрее, но сейчас приходится ездить очень осторожно.
Эти слова оказались пророческими. Девушка уже хотела вслед за своим чемоданом забраться в омнибус, когда появился незнакомец. Некоторая небрежность в одежде придавала ему вид какого-нибудь средних лет помощника адвоката.
– Прошу прощения. Мисс Бедфорд? Моя фамилия Уиллитт. Могу я поговорить с вами вечером, когда вы вернетесь?
– Я не вернусь. Я вам что-то должна?
Одри всегда задавала этот вопрос вежливым незнакомцам, и обычно те отвечали «да», поскольку миссис Граффитт имела привычку брать что-то в долг и тут же забывать об этом.
– Нет, мисс. Так вы не вернетесь? А не могли бы вы назвать мне свой новый адрес? Я бы хотел обсудить с вами… Ну, скажем так, одно важное дело.
Незнакомец был явно взволнован.
– Боюсь, что не могу дать вам свой адрес. Скажите свой – и я напишу вам.
Мужчина достал карточку, тщательно зачеркнул название фирмы на ней и написал собственный адрес.
– Ну что там?! – крикнул со своего места недовольный возница. – Будем еще ждать – опоздаем на поезд!
Она запрыгнула в омнибус и с силой захлопнула дверь.
Авария произошла на углу Ледбери-лейн. Выезжая на главную дорогу, Дик Шеннон сделал слишком резкий поворот, и задние колеса его длинного автомобиля грациозно занесло в сторону. Столкновение, к которому это привело, выглядело совсем не так красиво. Зад его автомобиля врезался в деревенский омнибус из Фонтуэлла, с которым Дик как раз поравнялся, и аккуратно снес одно из его колес, лишив тем самым это старинное средство передвижения тех достоинств, которые еще оставили ему погода и износ.
В омнибусе ехал лишь один пассажир. Вернее, пассажирка, и она с трудом вышла на дорожную слякоть раньше, чем успел добраться до нее Дик со шляпой в руке и виноватым выражением на красивом лице.
– Простите, Бога ради! Надеюсь, вы не пострадали?
Он решил, что этой девушке лет семнадцать, хотя в действительности ей было на два года больше. Одета она была более чем скромно: длинное пальто ее явно не раз перешивалось, и даже мех на воротнике выглядел потертым и изношенным. Однако ничего этого Дик не заметил. Он не мог оторвать взгляд от ее лица, показавшегося ему совершенным. Что же так захватило его? Возможно, линия бровей или форма глаз, а может быть, безупречный изгиб губ или гладкость и цвет кожи… Он вдруг с ужасом подумал, что вот сейчас она заговорит, и грубый крестьянский выговор неминуемо разрушит образ принцессы.
