Раненый зверь (ЛП)

Это улыбка напоминает слова: «выйди и прими вызов», так акула улыбается другой акуле.
Похоже, что мы играем в определенную игру среди хищников, передавая улыбку от одного другому.
Нервничая из-за моей неожиданной, странной и очень сильной реакции на него, я еще раз прочищаю горло.
— Мы… гм… начнем? — заикаясь говорю я, отчаянно желая вернуть хоть какой-то контроль над этой ситуацией. Странно, что мы так быстро поменялись ролями, словно прочитали неправильные скрипты. Он позиционирует себя тем, кого следует бояться и относиться с уважением, хотя эту роль должна играть я — силовой власти. Я — налоговый инспектор. Он же — уклоняется от уплаты налогов.
— Сделайте одолжение, — говорит он, его глаза светятся враждебным огнем.
— Знаете, мистер Иден, нам стоит сотрудничать, а не конфликтовать, чтобы разрешить эту ситуацию.
— Не конфликтовать? У вас существует дипломатический способ бросить кого-то под автобус?
— Я пришла сюда не для того, чтобы бросать вас под автобус.
— Нет? Конечно, вы здесь, исключительно, чтобы выкачать как можно больше денег из этой компании, не так ли? — с угрозой в голосе спрашивает он.
— Нет, — говорю я твердо.
— Вы хотите сказать, что я могу съесть сэндвич с дерьмом и не испачкать зубы? — грубо спрашивает он меня.
Но я не попадаюсь на его удочку, я давно уже профессионал в этом деле.
— Мы здесь находимся исключительно для того, чтобы установить, правильно ли этот ресторан платит налоги.
Он с шипением и недоверием проводит ладонями по столу.
— Вы все еще веришь в это дерьмо?
Я вздрагиваю, и за миллисекунду испытываю чувство жгучего стыда. Он совершенно прав: я нахожусь здесь, исключительно, чтобы выжать все до последней капли, имеется ввиду деньги. На самом деле, я не была бы здесь, если бы мы не поняли, что с этого заведения можно получить кругленькую сумму. И как только мы докопаемся, до чего-то не правомерного, то включится счетчик штрафов с любой суммы задолженности, чтобы оправдать нашу зарплату.
Я вспоминаю своих честных и трудолюбивых родителей. Насколько они были горды, что заплатили налоги, хотя все вокруг играли с системой. И теперь, когда они оба были пенсионерами, отец болен, мать выступает в роли его основного опекуна, их пенсии едва хватает, чтобы дожить до следующего месяца. И причина совсем не в таких, как Иден, а скорее в людях, которые действительно готовы уйти от налогов, и заплатить свою облагаемую долю. Продажные, коварные люди, которым все сходит с рук, из-за того, что у них есть дорогие адвокаты и бухгалтеры, которые придумывают всевозможные схемы неуплаты налогов.
Ну, я стала работать в Королевской налоговой таможенной службе Великобритании (HMRC, по англ. Her Majesty’s Revenue and Customs), потому поверила в правильность этой системы, что решила способствовать ей, чтобы мир стал более справедливее.
Я открыто встречаюсь с ним взглядом.
— Если выяснится, что вы заплатили все налога, мы не будем вас беспокоить.
Прежде чем он успевает ответить, открывается дверь и появляется Роб. Мы наблюдаем, как он идет через все помещение, останавливаясь в круге света, его лицо выглядит болезненным с зеленым оттенком. Я приподнимаю брови, вопросительно глядя на него. Он незаметно качает головой, как бы подавая мне знак, и поворачивается к Доминику Идену.
— Мне очень жаль. Но кажется, я подхватил желудочный грипп. Не могли бы мы перенести встречу на другой день?
— Конечно, мистер Хантер, — отвечает Иден, хотя на губах витает насмешливая улыбка.
Я собираю файлы, встаю и отодвигаюсь на несколько шагов назад, встав как бы с боку от Роба. Иден поднимается из-за стола, явно возвышаясь над Робом. Роб протягивает ему руку, но Иден делает вид, что не замечает ее, и Робу ничего не остается, как сконфузившись опуститься вниз.
— Хорошо, — говорит Роб. — Мы обязательно свяжемся с вами, чтобы назначить следующую встречу. — Он разворачивается и идет к двери.
Иден поворачивается ко мне.
Я молча киваю и быстро следую за Робом, не оглядываясь, хотя ощущаю, как Иден сверлит меня своим взглядом. Роб придерживает для меня дверь, мы оказываемся в холле. Сердце колотится. То, что произошло в этом ресторане было настолько необычно и дико, настолько отличалось от всего, что я когда-либо встречала, что сейчас даже не в состоянии трезво мыслить.
Я перевожу взгляд на Роба, как только мы выходим в холл. На его отекшем лице выступает испарина, и оно поблескивает в искусственном освещении. Должна признаться, он выглядит совсем не хреново.
— Невоспитанная дрянь, — бормочет он презрительно.
Я удивленно смотрю на него во все глаза. Роб никогда не был так груб. Видно, он совсем чувствует себя плохо… или Доминик Иден так действует ему на нервы.
— С тобой все в порядке? — с опаской спрашиваю я его.
— Нет, я чувствую себя просто ужасно, но переживу. Мне необходимо добраться, как можно скорее до дома. Ты отвезешь меня?
— Конечно, — говорю я, открывая перед ним дверь на улицу, где до сих пор идет дождь.
Роб поворачивается ко мне.
— Черт, я забыл в ресторане свой зонт. Не могла бы ты принести его?
Я смотрю на него с тревогой и с удивлением одновременно.
— Я?
— Я бы сходил сам, но не очень хорошо себя чувствую, Элла, — говорит он раздраженно.
Я продолжаю пялиться на него, поскольку мне совсем не хочется возвращаться в этот ресторан.
— Разве ты не видишь, насколько мне плохо? — спрашивает он сквозь зубы.
— Да, конечно, я схожу.
— Он за столиком. Поторопись, пожалуйста. Иначе, боюсь, снова рвану в туалет.
Не говоря ни слова, я иду назад в холл и открываю дверь в ресторан.
 3. 
Элла
Первое, что я вижу, это огромную напряженную спину Доминика Идена, сидящего за столом. Он сгорбился, навалившись на стол, упираясь лбом на кулак. При звуке моих шагов вскидывает голову вверх. В его глазах стоят слезы, и на лице отображается шок.
Он выглядит ужасно подавленным и изможденным!
Мне кажется, что я застала его в минуту сильного страдания, хотя для такого враждебно зашкаливающего, сексуального мужчины это кажется совершенно не возможным. Этот мужчина способен покинуть поле боя не оглядываясь, хотя крики умирающих о помощи будут все равно звучать у него в ушах.
Испытывая полнейший ужас от такого интимного момента, я начинаю лепетать всякую чушь:
— Прости, я не хотела… Роб забыл свой зонт. Я пришла…, — я замолкаю, как только его лицо меняет выражение.
Теперь оно выглядит, как и первоначально, и я не могу разобрать, что он думает. Но при ближайшем рассмотрении могу сказать, что он смотрит на меня с непреодолимой жалостью. Как будто я забрала у него что-то такое, что-то очень важное, и он молча умоляет меня вернуть это, и еще… разве такое может быть?
Мы просто встретились по «разные стороны баррикад», и я ничего у него не брала. По крайней мере, пока. Это не серьезно.
А за пределами этого безлюдного ресторана, мир продолжает жить своей жизнью: Роб раздражаясь ждет, когда я принесу ему зонт, встречу на два часа, мне придется отменить, мама собирается заняться уборкой ванной комнаты, ожидая моего звонка, во сколько я завтра планирую ее забрать, моя лучшая подруга Анна уже обнародовала свой убийственный отчет по продажам и желает рассказать мне, как все прошло.
Но несмотря на странный и вращающийся мир по ту сторону, я ничего не могу сделать, только как с изумлением смотреть на Доминика Идена. Его отчаяние трогает меня намного глубже в душе, чем хотелось бы, и та часть меня, которой я никогда не позволяю на работе поднимать голову — та часть, которая не может спокойно смотреть, когда люди жестоко обращаются с животными, подталкивает меня к нему. Я едва касаясь прохожусь подушечками пальцев по его щеке, выражая таким образом сочувствие, но почему-то от этого простого жеста, словно разряд электричества ударяет меня в руку.
Налогонеплательщик и я смотрим друг на друга, испытывая настоящий шок.