Первый поцелуй

Но о каком безопасном месте может идти речь, когда они в пустыне?
Впереди показались какие-то скалы – они были смутно видны сквозь пелену застилавшего глаза песка. Может, здесь то самое место, чтобы переждать бурю? Аариф направил свою кобылу именно туда. Долг – это все, что у него осталось. И если он не справится, как тогда…
Аариф не хотел об этом думать, но прошлые воспоминания ожили против его воли.
 Если бы ты не вышел в море… Если бы не согласился взять Зафира с вами… Если бы ты сделал хоть что-нибудь… 
Если. Если. Если. Тревожащие душу, но уже ничего не способные изменить эти «если бы».
Если бы… то брат мог быть жив.
Аариф громко выругался, но ветер заглушил его слова. Стоит ли сейчас терзаться? Поздно. Прошлого уже не вернуть и не исправить. А если он не сосредоточится, то может случиться еще одна беда.
Уставшая лошадь жалобно заржала, и тут Аариф кое-что увидел. Это была целая группа скал, которая вполне могла служить временным убежищем. У него возникло стойкое убеждение, что Калила может быть там. Иначе как объяснить, почему она скакала навстречу надвигающейся бури? Конечно, она должна была знать, что здесь можно укрыться.
Аариф уверенно направил кобылу в ту сторону.
* * *
Прошли месяцы, а может, даже годы, когда она последний раз так долго скакала на лошади. Ее тело напомнило ей об этом – у Калилы, казалось, болела каждая мышца. Безрассудство отступило, сменившись страхом. Только сейчас Калила начала осознавать всю глупость своего поступка.
Буря набирала силу, и продвигаться вперед, в самый ее центр, становилось попросту неразумно. Ей нужно найти какое-нибудь укрытие и переждать бурю там.
Калила ласково приободрила свою кобылу Сабр и направила ее к огромному валуну, который мог обеспечить временное убежище и для нее, и для ее лошади.
Это место ей было хорошо знакомо – когда она была ребенком, они с отцом здесь не раз разбивали палатку на ночь. Иногда вместе с ними приезжала мать…
Калила спешилась и, не расседлывая лошадь, принялась ставить двухместную палатку.
Если Аариф последует за ней один… Если он ее найдет… Нет, нет, это невозможно! Аариф не знает ее маршрута. Он должен действовать наудачу, так как ветер быстро заметал ее следы. Но в любом случае, окажись на его месте, она бы ни за что не отправилась в неизвестную ей пустыню, навстречу буре. Но в том-то и дело, что она – не принц Аариф. Кто знает, какое решение он примет? Вспомнив его твердый взгляд, она невольно сглотнула. Если не благоразумие, то решимость может толкнуть Аарифа на шаг, который многим, включая ее, покажется безумным. А разве ее саму можно назвать благоразумной?
Калила изрядно намучилась, устанавливая палатку на сильном ветру, однако ей это все-таки удалось.
Но она была собой недовольна – потратить столько времени, словно она впервые ставила палатку! Да, от долгой поездки верхом у нее ныло тело, от застилавшего глаза песка почти ничего не было видно, и дышала она с трудом, но девушка не считала это оправданием.
Убедившись, что палатка стоит прочно, Калила сняла с седла сумки, в которых должны были быть еда и одеяло, и забросила их внутрь. После этого она накрыла Сабр попоной и отвела ее к ближайшей пещере, нисколько не сомневаясь в том, что она никуда не убежит. Покормив лошадь, Калила повернулась, и ее сердце ухнуло вниз. Не далее чем в десяти метрах ей почудилась мужская фигура. Мужчина был закутан с головы до ног, его лицо, кроме узкой щели для глаз, было скрыто тканью, но Калила сразу поняла, кто это.
Аариф. Он все-таки ее настиг…
Калила вдруг оцепенела – и тело, и мозг отказывались повиноваться. Так она и стояла на ветру. Глаза у нее слезились, песок забивался в нос. Ей не хватало воздуха. Она сделала глубокий отрывистый вдох ртом, и от забившегося песка в горле у нее сразу запершило.
Ветер на несколько секунд стих. Только для того, чтобы она смогла увидеть, что Аариф в ярости. И почти сразу Калила ощутила непонятное облегчение, почти радость.
Как же быстро он ее нашел!
«Но почему, – вяло подумала Калила, – у меня и в мыслях нет сбежать от него? Неужели потому, что я не хочуот него бежать?»
Конечно нет. Просто благоразумие велит ей остаться и переждать бурю хоть в каком-нибудь укрытии, а не посреди пустыни.
Очевидно, Аариф был уверен в том же, потому что он сначала позаботился о лошади. Его движения были точны и уверенны, и, однако же, Калила ощутила бурлящий в нем яростный клубок эмоций, которые, несомненно, были вызваны ее поступком.
Он похлопал лошадь по шее и только потом подошел к Калиле. Та заставила себя смотреть ему в глаза, точнее, в ту щелочку на его лице, где должны были находиться его глаза. Ее хватило на несколько секунд.
Вокруг них завывал ветер. Он то нарастал, то утихал, не давая повода усомниться, что худшее еще впереди.
– Посмотрите на меня, – негромко сказал Аариф. Властность, звучавшая в его голосе, невольно заставила ее поднять глаза.
Их взгляды встретились, и Калилу словно ударило волной. Под этим темным, сверкающим взглядом она еще отчетливее осознала всю глупость своего поступка.
Губы Аарифа шевельнулись. Калила не слышала слов, но знала, что это было ругательство. Затем он протянул руку и цепко схватил ее за руку:
– Не поделитесь со мной, принцесса, о чем вы думали, решившись на этот шаг?
Он задал свой вопрос довольно спокойно, но Калила испытала неодолимое желание съежиться или вообще стать невидимкой. Она конвульсивно сглотнула.
– Так на что вы рассчитывали, отправившись прямо в центр бури? – снова потребовал ответа Аариф. – Сбежав, как неразумный ребенок? Или вы так мало цените вашу жизнь? Вы, кто знает, что значит жить в пустыне? – Он повысил голос, позволяя своему гневу прорваться наружу. – Вы хотя бы подумали о риске?!
Калила сделала попытку вырвать у Аарифа свою руку, но он держал ее крепко.
– Отпустите! – крикнула она, вскидывая голову. Гордость – это все, что у нее осталось.
Аариф тут же отпустил ее.
– А я-то думал, что имею дело с умной, образованной девушкой, – бросил он.
Калила вздрогнула от справедливости его слов.
– Да, мой поступок вряд ли свидетельствует об уме, – сдерживая себя, согласилась она. – Но вы судите об этом, не зная, что творилось у меня на душе.
– Почему вы считаете, что меня заботит ваша душа? – осведомился Аариф. – У вас есть долг, которым вы, кстати, собрались пренебречь. И у меня есть долг, но который я намерен исполнить.
– Кроме долга, у меня еще есть чувства, – сказала Калила со всем достоинством, на какое только была способна.
Аариф окинул ее оценивающим взглядом. Калила заставила себя распрямить плечи.
– Конечно, у вас, как у любого человека, есть чувства, – наконец сказал он.
Налетевший порыв ветра чуть не сбил Калилу с ног. С губ Аарифа слетело проклятие. Он схватил ее за руку и толкнул в направлении скалы. Раздался какой-то треск, и прежде, чем Калила осознала, что случилось, она оказалась прижата к неровной стене не менее твердым, чем камень за ее спиной, телом Аарифа.
Спустя еще несколько секунд в нескольких метрах от них упал огромный кусок скалы. Калила не могла видеть, но у нее возникло чувство, что если бы не Аариф, то камень мог упасть на них.
Когда шум стих, а давление со стороны тела Аарифа уменьшилось, Калила рискнула открыть глаза. Сердце у нее дрогнуло и забилось с удвоенной силой, когда она осознала, как близко они стоят друг к другу.
Взгляд Аарифа – темный, пристальный – был устремлен на нее, рождая в ее теле какой-то странный ответный отклик.
«Что он успел прочесть по моим глазам? – в смятении подумала она. – Что хотел прочесть на моем лице?»
Калила вдруг ощутила, как неровно бьется сердце Аарифа. Она прерывисто вздохнула. Ее вздох словно послужил сигналом к действию, так как Аариф моментально отпрянул, будто обжегшись. Калила же стояла, не шевелясь, не в силах сдвинуться с места от только что сделанного ею открытия – Аариф желал ее!