Тьма древнего леса

Вначале – где-то в течение первых двух улэдов – я пробовал что-то сделать: сопротивляться, ругаться… Даже неоднократно пытался удрать подальше из Леса, послав все титулы и эльфийскую родню подальше. Бесполезно. Ловили, наказывали и снова начинали дрессировку под чутким руководством деда и жреца и под пристальным наблюдением князя. Через пару улэдов такой жизни я окончательно впал в состояние, подобное трансу: дрема – перекус – тренировка – учеба – тренировка – перекус – дрема (если повезет) – учеба – учеба – перекус – тренировка – дрема… И так по кругу. Какая там боевая ярость! Я чувствовал себя старой ломовой лошадью, без сил бредущей по кругу и не знающей, когда же это все прекратится. Все закрывала тусклая, серая пелена усталости.
Княжич смотрел на меня с нескрываемым ужасом и жалостью, периодически тайком пронося мне в комнату бутерброды и яблоки. Да и его друзья тоже не отличались повышенной улыбчивостью в моем обществе, предпочитая даже говорить на пониженных тонах, словно у постели тяжелобольного. Оптимизма, как можно понять, мне подобное поведение приятелей не добавляло. Как-то раз я, наплевав на остатки гордости, буквально взмолился, чтобы Лэй попросил князя сбавить обороты. На свою голову.
Через несколько суток после того разговора с наследником правителя на меня посреди ночи вылили ведро ледяной воды. Пока я кашлял, отфыркивался и тряс головой в тщетных попытках собрать разбежавшиеся после такой экстремальной побудки мысли в кучу, князь, – а это был именно он! – усевшись рядышком, начал вдумчиво читать мне длинную лекцию под названием: «Об обязанностях наследников родов высоких леишей». Из продолжавшегося около сеада бубнежа я смог вычленить только одно: те издевательства, которые ошибочно выдают за мои тренировки, являются обязательным обучением (с уклоном в родовые умения) только что вернувшихся из эс'зеар наследников знатных семей. Так что я должен терпеть и не рыпаться: все взрослые эльфы благородных родов прошли через похожую дрессуру. И ничего – выжили!
Угу. Вот только никто не учел, что вернувшиеся из странствий эльфы были именно что взрослыми – матерыми мужиками или женщинами, разменявшими пятую сотню лет. Они издеваются, что ли?! Мне еще и двадцати нет! Я попросту не выдерживаю всех тех нагрузок, которые на меня свалились!
Сказав об этом князю, я удостоился тяжелого, немигающего взгляда.
– Я могу попросить Анавариана прекратить твое обучение, – обронил князь. Но не успел я обрадоваться нежданному спасению, как остроухий правитель добавил: – В таком случае ты будешь изгнан из Леса без родового имени, с клеймом отступника на щеке. Или убит – в зависимости от обстоятельств. Необученные высокие леиши гораздо опаснее, чем ты можешь себе вообразить. И иметь под боком такую опасную тварь я не собираюсь.
Приплыли тапочки к дивану… Это что же: шаг вправо, шаг влево является попыткой к бегству и карается расстрелом на месте?! Куда я попал?!
У меня даже мелькнула мысль взлететь повыше над деревьями и сложить крылья – чтобы сразу и насмерть, но я тут же отбросил эту безумную идею. В конце концов, я слишком сильно люблю жизнь, чтобы позволить себе так легко с ней расстаться. Пришлось стиснуть зубы до хруста и терпеть…
Терпеть, когда дед начал обучать меня родовому искусству Аторре – искусству палачей. Терпеть, когда Арициан, оказавшийся на редкость деспотичным учителем, решил все-таки, не слушая моих отговорок, попробовать научить меня хоть какой-то ментальной магии, а вместо этого устроил знатное полоскание мозгов, после которого я еще около улэда приходил в себя. Терпеть извиняющиеся взгляды Саилы и Рая и беспомощные – Элли, который в этой ситуации вообще не имел права голоса. Терпеть Тиса, который, поняв, что я уже могу дать ему какой-никакой, но отпор, принялся гонять меня с утроенной силой. Терпеть настырную дриаду родового древа Аторре, которая следила буквально за каждым моим шагом в доме, едва ли не залезая вслед за мной в ванную. Терпеть перемешанную с ужасом ожидания жалость от друзей-эльфов.
Терпеть и надеяться не сдохнуть от перенапряжения.
Не дождетесь! Русские не сдаются! Весь Лес изведу на дрова, но моей смерти вы не дождетесь!
В принципе я мог бы попытаться снова сбежать с эльфийской территории. Возможно даже, мне бы это удалось… Ну а дальше-то что? Куда мне идти? К тому же одному.
Податься в маги? Так для того, чтобы зарабатывать себе на жизнь колдовством, нужен диплом об окончании академии – любой. Без него меня просто высмеют, как шарлатана.
Пойти на юг и стать охотником на песчаную нечисть? Ну-ну. Это даже не смешно. Если даже на приснопамятном балу меня – при довольно ярком освещении, между прочим! – приняли за упыря, то что могут сделать нацеленные на уничтожение всего неизвестного охотники с тщательно взлелеянной паранойей, заметив, например, мой силуэт в темноте? Вот именно. Снесут мне голову – и поминай как звали. Хорошо, если в песочке потом тело прикопают.
Вернуться в замок на территории Сарриса? Никогда! Лучше тихо-спокойно помереть здесь, чем пробираться задворками империи в прямом смысле на край света. Не-не-не, спасибо, такого удовольствия, как жизнь отшельника (а ведь живущие там эльфы должны покинуть замок, стоит мне вернуться) в ненавистном мне месте, я не заказывал!
Нет, я еще мог пойти учиться в академию – благо скучать там не придется из-за отсутствующих у меня систематических знаний по магии и необходимости обучения. Но опять же, в одиночку, толком не зная этого мира, до любой из них будет крайне затруднительно добираться. А учебное заведение в эльфийском Лесу больше напоминало магистратуру: туда шли в основном уже отучившиеся в других местах эльфы и маги иных рас, желавшие получить звание магистра.
Да и не думаю, что дед вот так вот просто отпустит меня учиться. Ему и князь не разрешит, и сам он не захочет. Ишак упертый.
Пока я еще мог связно соображать, а не просто загонять очередную порцию преподносимых мне знаний в голову и тело, я всерьез обдумывал идею, скажем так, отправки на пенсию главы рода Аторре. По потере разума. Вместе с головой, ага.
Увы и ах, от такой заманчивой идеи пришлось отказаться. В лучшем случае после осуществления этой мечты я смогу удрать из Леса живым, относительно здоровым и, желательно, при полном комплекте конечностей. В худшем – от меня останется только мокрый след на земле, потому как князь меня попросту раскатает в блин за убийство своего особо доверенного лица и лучшего друга в одном флаконе. Не стоит обольщаться: я для большинства эльфов являюсь либо экзотической зверюшкой, либо просто удобным материалом для сотворения достойного представителя и продолжателя дел рода Аторре. Конечно, такое отношение злит неимоверно… Но что я могу сделать? Увы, в этом мире, как и в моем родном, очень высоко ценятся как деньги, так и титулы. Мне же для спокойной, сытой и обеспеченной жизни вне Леса нужно было и то и другое. И если для того, чтобы потом всю отпущенную мне жизнь я мог не считать гроши в кармане и не опасаться, что меня могут приказать казнить за один только косой взгляд в сторону аристократов, надо перетерпеть год ада – я это сделаю! Какие наши годы…
Нет, были и светлые моменты, когда я мог отдохнуть и от души посмеяться. Одним из них стало отбытие Нелири из Леса…
Отъезд эльфа из родного и уютного Леса в далекое странствие, в отличие от возвращения, всегда был достаточно скромным событием. Практически всегда юный эльф сам решал, кого именно он хочет позвать на проводины.
На прощальном вечере Лира помимо всей семьи Мирэди, состоящей из отца, матери и двух уже вернувшихся из своих странствий великовозрастных братьев, присутствовал князь (он сопровождал каждого покидающего Лес юного эльфа, благословляя на успешную жизнь и возвращение – благо подросших ушастых всегда было немного), княжич, подозрительно подмигивавший своему уезжающему другу, я, наслаждавшийся свежим воздухом и свободой от занятий, десяток знакомых мне по первому вечеру в Лесу эльфов и эльфиечек, включая ясноглазых близняшек, невозмутимый, словно танк, Арициан и какой-то настолько древний плешивый дедок в балахонистых одеждах, что я буквально видел, как из него песок сыплется! В трясущихся руках, больше похожих на высушенные птичьи лапки, дедок держал небольшую стеклянную чашу, наполненную рубиново-красным вином. Я даже отсюда чувствовал его одуряющий запах!