Цыганка

Раньше Бет хотела работать в магазине, но скоро поняла, что работа у мистера Хули совсем не такая, как она себе это представляла. Ее вместе с другими продавщицами проверяли каждое утро. Ногти у девушек должны были быть чистыми, а обувь — начищенной до блеска. Выбившаяся из прически прядь считалась серьезным проступком. Покупатели часто вели себя грубо, но Бет приходилось мило улыбаться им и быть обходительной. Она не могла выйти в уборную без разрешения, а за разговор с другой девушкой ее могли уволить. За ней все время наблюдали. Бет приходилось следовать бесчисленным правилам, и она очень уставала, проведя весь день на ногах. Их мать почти не выходила из дому и не видела презрительных усмешек на лицах людей, не слышала их колких замечаний. Сэму и Бет приходилось сталкиваться с этим каждый день.
Но все эти чувства — тревога, отвращение и раздражение, — которые Бет ежедневно испытывала на протяжении последних трех месяцев, были забыты, когда у них появилась более серьезная проблема.
Сегодня в магазине был короткий день, и Бет пришла домой в начале второго. Она собиралась пообедать, а затем попробовать уговорить маму прогуляться.
Люди, снявшие магазин, тоже решили продавать обувь, и последнюю неделю столяр делал и устанавливал новые полки и прилавок. Когда Бет зашла в дом через черный ход, он как раз занимался покраской, широко отворив дверь. Он извинился за запах краски и выразил надежду, что не это стало причиной плохого самочувствия миссис Болтон, которую недавно тошнило в уборной.
Бет, естественно, встревожилась и побежала наверх к маме. Но та сказала, что работник что-то напутал.
В квартире стоял очень сильный запах краски, но мама все равно отказалась от прогулки, так что Бет съела немного хлеба с сыром и пошла гулять одна.
Теперь они пользовались только черным ходом, но когда Бет после прогулки подошла к магазину, его дверь была широко открыта, и девушка проскользнула в нее, чтобы не обходить дом. Часы показывали половину четвертого. Бет задержалась в маленьком коридорчике перед лестницей, ведущей в их квартиру, потому что увидела маму. Алиса снимала с веревки высохшее белье.
Она встала на цыпочки, чтобы дотянуться до рубашки Сэма, и Бет потрясли размеры ее живота.
Мама была невысокой и очень стройной женщиной, раньше папа мог обхватить ее талию руками. Три месяца назад, когда Бет примеряла на нее траурное платье, Алиса оставалась такой, как прежде. Но сейчас все изменилось. Поверх черного платья Алиса надела полотняный фартук; его пояс находился гораздо выше положенного места, а под ним виднелся четко обозначившийся живот.
Увиденное так потрясло Бет, что она чуть не вскрикнула. Алиса не поправилась, напротив, ее лицо заметно похудело с тех пор, как она овдовела. И Бет прекрасно понимала, о чем свидетельствует большой живот, несмотря на то что порядочным девушкам не полагалось знать о таких вещах.
Мисс Кларксон говорила с ней и об этом. По ее мнению, скрывать от юных девушек нечто столь естественное просто опасно, ведь мужчины легко могут воспользоваться их неопытностью. Таким образом, Бет хорошо знала, откуда берутся дети.
Она не только смутилась, узнав, что ее родители продолжали заниматься такими вещами и после ее рождения, но и не представляла, как сможет заговорить с мамой на столь деликатную тему. Но это было просто необходимо, ведь если в их семье появится ребенок, то им придется изменить свои планы и вместе подумать о будущем.
Немного позже, когда мама вернулась в дом и принялась складывать просохшее белье, Бет снова внимательно изучила ее живот. Теперь, когда пояс фартука находился на положенном месте, живот совсем не бросался в глаза. Алиса просто немного пополнела в талии.
Бет пила чай, собираясь с духом, — она ожидала, что мама воспримет ее замечание в штыки. Но время шло, и как только Сэм вернется домой, момент будет упущен, ведь Бет ни за что не смогла бы говорить о беременности в присутствии мужчины, даже собственного брата.
Она глубоко вздохнула и спросила напрямик:
— Мам, ты беременна?
Бет не знала, какие чувства в ней вызовет рождение маленького братика или сестрички. Но, судя по реакции матери, для Алисы это была катастрофа. Она съежилась, прикрыла живот руками, словно пытаясь его спрятать, и разрыдалась.
Бет полагала, что ей посоветуют не лезть не в свое дело, но такого совсем не ожидала.
— Я понимаю, сейчас, после смерти папы, это может показаться ужасным, но мы с Сэмом тебе поможем, — быстро проговорила девушка, подходя к матери. Бет не пыталась ее обнять: последние три месяца мама в таких случаях шарахалась от нее.
Но Алиса неожиданно бросилась к дочери на шею и расплакалась словно ребенок.
— Я не знала, как тебе сказать, — всхлипывала она. — Мне так страшно. Что теперь с нами будет?
Бет испытала облегчение от того, что мама наконец с ней заговорила, и все остальное казалось ей несущественным.
— Не переживай, — успокаивала она маму. — У нас пока все идет хорошо, и мы сможем справиться и с этим. Может, это как раз то, что нам нужно, чтобы снова обрести счастье. Ты знаешь, когда он родится?
— Думаю, в декабре, — ответила Алиса, вытирая глаза фартуком. — Но я слишком стара, чтобы рожать. Мы и так натерпелись из-за того, что сделал твой отец, а теперь люди снова начнут о нас сплетничать.
— Ты не старая, — уверенно сказала Бет. — И какая разница, что говорят люди? Это их не касается.
Она снова заварила чай. Мама высморкалась и призналась, что теперь, когда все открылось, ей стало значительно легче.
— Я была невнимательна к вам, — признала она. — Но я так волновалась и боялась, что не могла размышлять о чем-то еще. Что подумает Сэм?
— Он, как и я, подумает о том, что у него вскоре появится маленький братик или сестричка, — спокойно ответила Бет. Теперь, выяснив причину странного поведения матери, она испытывала облегчение. — Я знаю, сейчас тебе плохо, но все наладится. И следовало бы снова подружиться с миссис Крейвен, ведь тебе понадобится ее помощь, когда придет время родов.
Миссис Крейвен, обладавшая многочисленными талантами, пользовалась репутацией отличной повитухи.
— Поэтому-то я и прогнала ее, — призналась Алиса. — Я боялась, что она обо всем догадается. После смерти Фрэнка для меня это было бы слишком.
Поздно вечером, когда мама уже ушла спать, Бет и Сэм все еще сидели в кухне и разговаривали. Сэм пришел в ужас, когда Бет отвела его в сторонку и, сильно смущаясь, сообщила новость. Он шепотом сказал ей, что только этого им сейчас и не хватало, но проявил деликатность и не стал выдавать своих чувств матери.
Теперь, когда они остались наедине и получили возможность поговорить, Сэм немного успокоился.
— Не могу сказать, что мысль о пищащей малявке приводит меня в восторг, — признался он. — Но это хотя бы объясняет поведение мамы. Я уж думал, что все закончится сумасшедшим домом.
— Должно быть, она была сильно напугана, — сказала Бет. — Тем более что ее собственная мать, вероятно, родила без мужа, Иначе она не бросила бы ребенка. То место, где мама выросла, принадлежало работному дому. Полагаю, она боялась, что ей самой придется поступить так же.
— Я бы никогда этого не допустил, — решительно возразил Сэм. — Но ребенок свяжет нас по рукам и ногам.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Бет.
Сэм поджал губы и нахмурился.
— Папа оставил нам не так уж много денег, и большая их часть ушла на похороны и еду. Наших заработков едва хватает на жизнь, Но я надеялся, что мама снова выйдет замуж и мы станем свободными.
Бет не могла представить себе маму замужем за другим человеком и сказала об этом Сэму.
— Лучше бы тебе на это надеяться, — произнес он с легким сарказмом. — Если ты встретишь парня, который захочет на тебе жениться, он не обрадуется такой обузе, как твоя мать с ребенком. А я не собирался оставаться здесь навсегда. Я хочу увидеть мир.
Бет хотела упрекнуть брата в эгоизме, но не стала этого делать, потому что знала: на самом деле Сэм никогда их не бросит.