Страсти в сентябре
— Тоша! Нельзя так говорить об учителях.
— Почему, пап? Я знаю биологию не хуже других, а может, и лучше. Но толку от этого…
Мысленно Романов соглашался с ним, но не знал, что тут можно сделать. Не станешь же просить Надежду относиться к его сыну внимательнее? Это непедагогично, да и просто некрасиво, учитель должен внимательно относиться ко всем ученикам.
— Хорошо, лезь в Интернет, на полчаса, не больше, — сказал он сыну.
— Спасибо, папка!
Антон ушел в его кабинет, где стоял компьютер, Романов с Настей остались в просторной гостиной. Они сидели на паласе, рядом со стопкой игр в картонных коробках.
— Чем займемся, Настюшка? — спросил Романов.
В синем тренировочном костюме и домашних тапочках он не выглядел серьезным директором школы.
— Пап, а правда, что ты набил морду нашему олигарху Луговому? — спросила девочка.
— Настюша! И охота тебе повторять глупые сплетни?
— А почему они глупые? Если все говорят про это…
— Настя! Павел Иванович Луговой действительно повздорил со мной. Но поскользнулся и упал. Вот и все. Во что будем играть, моя красавица?
— Пап, давай в «Монополию». Только не притворяйся, ладно? Я и так могу у тебя выиграть.
— Давай, Настюшка, — сказал Романов, раскладывая игру на паласе. — Думаешь, Тошка уложится в полчаса?
— Я точно знаю, что нет, — авторитетно заявила девочка. — Ему сколько ни скажи, все мало. Опять какие-то группы будет переписывать, а потом тебе счет пришлют.
— Я прослежу за этим. Полчаса — и не больше. А если счет придет, пусть Тошка потом на себя пеняет. Ты какую фишку выбираешь, синюю или красную?
— Белую! И учти, пап, мухлевать у тебя не получится. Играем честно.
— Согласен. Давай бросай кубик…
— Пап, а почему ты не пригласишь в гости Надежду Васильевну? Она красивая, и Антошке ставила бы оценки нормальные.
— Настюша, мы играем или нет?
— Играем, пап, — со вздохом сказала девочка.
Глава 3
Барсуков бесстрастно смотрел на обнаженную девушку и… ничего не чувствовал. Вернее… чувствовал раздражение от того, что цепкие пальцы терзали его плоть.
— Борик, ты совсем мягкий стал, прямо-таки плюшевый, как мой любимый медвежонок, но я стараюсь… — томно пробормотала она.
— Не надо, Снежана, хватит одного раза. Видишь, я больше не хочу.
— Ну почему, Бо-о-рик?
— Потому! — жестко сказал Барсуков, отводя руку женщины в сторону.
Сто нормальных мужчин из ста осудили бы его действие, если бы видели красивую шатенку с короткими волосами такой, какой видел ее Барсуков. Но он был непреклонен. Встал с кровати, неторопливо принялся одеваться.
— Борик, ты мчишься к своей сучке? — спросила Снежана, прикрываясь одеялом.
— Не называй ее сучкой, дорогая, она моя жена, понятно? Последний раз предупреждаю.
— Ну какой ты, Борик… — капризно сказала она, дернув тонким носиком.
Борис Барсуков был хозяином двух казино в Западном округе столицы. Богатый, влиятельный человек, мог себе позволить, помимо жены, и других женщин. Знаком был со многими сильными мира сего, но в политику не лез, только помогал финансовыми влияниями тем, кто и без его помощи выигрывал выборы. Старания бизнесмена замечали и… не трогали его.
Одевшись, он поправил перед зеркалом галстук, взял свой портфель, достал из него пачку американских стодолларовых купюр. Подошел к кровати, положил по одной купюре на каждую грудь девушки, сдернул одеяло, прикрыл купюрой влажный лобок.
Немного подумав, рассыпал еще пять купюр на животе.
— Купи себе чего-нибудь, Снежана, — негромко сказал Барсуков. — Тут на многое хватит. А я пошел, пока. Понадобишься — скажу.
Девушка закрыла за ним дверь, сосчитала купюры — получилось восемьсот долларов.
— Жлоб! — громко сказала она. — Сам же трындел, что только «Витязь удачи» принес двадцать тысяч баксов неучтенной прибыли! Не говоря уже о других, не вспоминая о легальной прибыли от ресторанов в казино! Мог бы добавить пару бумажек для ровного счету! Идиот!
Но Барсуков не слышал ее возмущенный голос, он в это время садился на переднее сиденье своего «мерседеса».
— Домой, Саша, — приказал водителю.
Тот послушно кивнул и включил двигатель мощной машины.
Домой так домой, тем более что ехать было всего ничего.
Крылатское, оно и есть Крылатское, у хозяина тут и казино, и телки, и квартира. Через десять минут он остановил машину у подъезда нового дома на Рублевском шоссе, проверил подъезд, нет ли там злоумышленников, распахнул дверцу машины:
— Все чисто, Борис Евгеньевич.
Барсуков и ему сунул стодолларовую купюру.
— Купи жене цветы, детям мороженое, только не перепутай, Саша, — с усмешкой сказал он и, не обращая внимания на благодарственные слова водителя, зашагал в подъезд.
Все правильно сделал, Саша не зря ждал его, награжден за ожидание и будет молчать при любом раскладе. В большую политику он не лез, но политику в отношении с подчиненными понимал правильно.
Открыв дверь своей квартиры на третьем этаже (сам выбирал, высоких этажей не любил, ибо с детства боялся высоты), Барсуков неторопливо разделся, снял лакированные ботинки и пошел в спальню. Общих детей у них с Валентиной, третьей его женой, не было, сын от первого брака учился в лондонском колледже, а дочка Валентины жила в частном пансионе.
Жена спала, свернувшись калачиком под атласным одеялом.
Барсуков сбросил пиджак, развязал галстук, медленно снял запонки с рубашки, а потом и рубашку. И брюки. Всю одежду бросил на пуфик у двери. Лег в постель, прижался к жене, хотя особого желания не испытывал.
— Валя… ты спишь? — прошептал он.
Не спала она, ждала мужа, и как только вошел, почувствовала запах чужих духов и другой женщины. Понятно, где был муженек, развлекался с какой-то шлюшкой, зараза! Да сколько же можно терпеть?!
— Валя…
— Ты где был, Боря?
— На службе задержался, сама понимаешь, у меня ночные заведения, нужен контроль и все такое… Ну давай сделай то, что ты замечательно можешь, давай, Валя…
— Перебьешься!
— Валя, сегодня один только «Витязь удачи» принес двадцать тысяч баксов, я притащил их в портфеле — все твои. Бери, пользуйся, но сделай…
— Отстань, идиот! — истерично крикнула Валентина. — Пошел вон отсюда, ляг спать в кабинете, скотина!
Барсуков разозлился.
— Ты чего такое мелешь, дура? — заорал он. — Ты кто такая тут, чтобы приказывать мне, где спать?
— Никто, да? — со слезами крикнула Валентина. — Ну и оставайся тут, а я пойду… на кухню!
— Заткнись, никуда ты не пойдешь, — сказал Барсуков, обнимая ее. — Ну все, Валя, все, хватит выпендриваться.
— Нет, не все! Оставь меня в покое!
— Да ты и вправду дура! Что хочешь доказать этим? Твой первый муж сдернул от тебя…
— Он погиб в автокатастрофе, скотина!
— Я знаю… Все равно — сдернул. У хороших жен мужья не гибнут за рулем.
— Да пошел ты!..
— Ладно, чего ты раздухарилась? Ну, Снежа… в смысле, я хотел сказать — Валя…
— И сказал! Другого обращения и придумать трудно!
Валентина оттолкнула его, резко вскочила, надела халат и выбежала из спальни. Барсуков долго лежал на просторной кровати, потом встал, достал из ящика гардероба свой махровый халат, надел его и отправился искать жену. Валентина убежала на кухню и уже успела включить там кофеварку и налить себе виски.
— Валь, хватит дурить, — сказал Барсуков. — Снежана — моя бухгалтерша, я с ней полдня общался, проверки одна за другой. Не бери дурного в голову.
— Уже взяла!
Валентина схватила стакан, залпом выпила.
— Валюша, ну я же люблю тебя… — Барсуков попытался обнять ее, но Валентина выскользнула из его рук, угрожающе подняла стакан.
— Врежу по башке, если еще раз притронешься! — крикнула она.
— Ладно, не буду, — сказал Барсуков, понуро склонив голову. — Чего ты хочешь, Валя?
— Избавиться от тебя, придурок несчастный! — яростно выкрикнула Валентина. — Я адвокат, понял, юрист, а ты запрещаешь мне работать!