Глухой (ЛП)

— Логан!
Я кончаю мгновенно, чего и боялась. Хотя кончить с такой интенсивностью, будто это мой первый раз, даже не казалось возможным.
Его губы отрываются от моих, и он рычит:
— Правда? — Когда я не отвечаю, он широко ухмыляется и требует с очередным толчком. — Еще раз.
Мои веки опускаются, когда мышцы внизу, которые сжимают его член, сжимаются повторно, будто готовы следовать его командам.
Предатели . 
Логан медленно выходит, чтобы снова резко в меня войти, и на этот раз глубже, чем в прошлый. Я хнычу его имя, и это все поощрение, которое ему нужно, пока он продолжает такой же медленный, но жесткий ритм, который, кажется, только удовлетворяет мой клитор. Пока движения неспешные, каждый толчок — воплощение силы и доминирования. Мое тело грозится кончить, когда я впиваюсь ногтями в его руки.
Читая мое тело, он делает жесткий толчок в меня и требует:
— Еще раз, Макс.
И я снова распадаюсь на части от одной его команды, громко выкрикивая его имя.
— Бл*дь, — в ответ звучит его ругань, а его рука, которая покоилась на бедре, теперь сжимает его за внешнюю сторону, потому что я обвила его талию своими ногами.
Когда это случилось? 
— Оставайся так, малышка, и я не продержусь долго, — советует он. Его губы втягивают кожу на моей шее, пока его бедра продолжают вколачиваться в меня.
Сексуальным шепотом прямо в его ухо, я отвечаю:
— И не надо.
Логан издает низкий рык и обрушивает свои губы на мои, увеличивая темп. Довольная изменением, я выражаю это, впиваясь в него пятками, что вознаграждается удовлетворенным стоном через поцелуй. Подсознательно, я двигаю бедрами навстречу каждому его удару, чувствуя знакомый палящий жар оргазма внутри.
Мои мышцы сжимаются в предупреждении, и он разрывает поцелуй. С жадным блеском в глазах, он требует:
— Еще один, малышка… дай мне еще один. — Я хнычу, и мои глаза начинают закрываться, когда его язык проходится по моей нижней губе. — Открой глаза. — Я всхлипываю. Ненавижу то, что он не позволяет мне закрыть глаза. За мое непослушание, Логан толкается резче. — Моя. — Толчок. — Кровать. — Толчок. — Мои. — Толчок. — Правила. — И прилагая свои самые большие усилия, ерзая под ним, я заставляю свои глаза оставаться открытыми, когда весь воздух, который мог быть у меня в легких, выходит из меня. Тело Логана резко напрягается, и он стонет. — Бл*дь, Макс… Я сейчас кончу…
Мы вдвоем пытаемся восстановить дыхание, когда пот капельками стекает по нашим телам. Логан скользит из меня, стягивая презерватив, и исчезает в ванной, чтобы избавиться от него. Довольная настолько, что даже не вспомню подобного, я остаюсь лежать в его постели, слишком истощенная, чтобы двигаться.
Мои глаза закрываются, но всего на мгновение, потому что я чувствую тяжелое дыхание, от которого распахиваю их. Видя, как Логан оперся плечом на стену возле ванной, я спрашиваю:
— Что?
По его лицу ползет милая улыбка.
— Просто не видел ничего прекраснее.
Немного краснея, я поддразниваю:
— Чем голая цыпочка в твоей постели.
— Чем ты голая в моей постели, — отвечает он, шагая ко мне.
­Срань господняя! Не думаю, что готова к еще одному раунду. По крайней мере, сейчас. 
Забираясь на простынь, он плюхается на спину и подкатывается ко мне, кладя мою голову себе на грудь, а мои руки — себе на талию. Я закрываю глаза, пока Логан ласкает мое предплечье вверх и вниз, едва касаясь пальцами кожи. Тепло расползается по моей груди, когда я прижимаюсь к нему ближе, напуганная тем, что все это — не на самом деле. Напуганная тем, что этого не было. Что если я отпущу его сейчас, то проснусь, и все это окажется извращенным сном.
Вы знаете, как в плохом фильме? Я ненавижу плохие фильмы. Я люблю такие, где есть хэппи-энд. А вы нет? 
  
Глава 9 
 
Логан 
Я толком не уверен, как долго Макс спала, прилипнув ко мне всем телом, или даже, сколько сейчас времени, но я знаю, что снаружи еще темно, и у нас нет ни единой причины, чтобы двигаться.
Бл*дь, да я едва ли шевельнуться могу. Не думаю, что был когда-либо настолько истощен после секса. Вот как себя чувствуешь, если не заниматься им постоянно? 
Макс снова двигает попкой, которая прижата к моему члену.
Я расслабляю руку, которой сжимаю ее талию, и стону:
— Хватит ерзать.
— Логан. — Мое имя, слетевшее с ее языка, звучит еще более сексуально, чем когда я слышал его во время секса. — Я могу что-то спросить у тебя?
— Ты серьезно?
На улице еще даже солнце не взошло, а она уже хочет поговорить? Я знаю, что нам нужно это сделать. Знаю, что должен сказать ей, что я влюблен в нее, и это выбивает дерьмо из меня, но я не хочу делать это под светом луны, как какой-то оборотень. 
Она хихикает и прижимается попкой ко мне. Я подавляю рычание.
— Можешь спрашивать.
— Ты купил новое постельное белье?
Сбитый с толку я отвечаю:
— Ага.
— Зачем?
— Затем.
— Зачем затем?
— Затем, что я не хотел, чтобы ты лежала на том белье, что и все остальные. — Я зеваю, готовясь снова вернуться ко сну.
— Почему нет?
— Потому что ты — не все, — я слегка касаюсь пальцами ее бедра, надеясь, что это пробудит в ней желание уснуть.
И прекратить раздражающие вопросы. То есть, серьезно, ну кто просыпается и спрашивает про постельное белье? Если вы когда-то делали подобное, бл*дь, позорище вам. 
Она прижимается ко мне бедрами, и мой член начинает твердеть. Мгновение, и он тверд, словно камень. Жадный засранец. 
— Проклятье, Макс, если ты не прекратишь двигаться, я похороню себя в тебе по самые яйца.
С ее уст слетает мягкий стон:
— Пожалуйста…
Бл*дь, я, и правда, люблю эту девушку. 
Протягивая руку, я пытаюсь нащупать презерватив. Нахожу его, разрываю упаковку и раскатываю на члене.
Ага. Я знаю, как справиться с этим в темноте. Это не впервые, но Макс будет последней, с кем я использую такое свое умение. 
Я оставляю поцелуй на ее плече, потом на шее, и наконец, прикусываю мочку ее уха зубами, когда толкаюсь внутрь ее.
— Логан, — вскрикивает она, хватаясь за простыни.
— Громче, — приказываю я, перекатываясь на нее так, что она оказывается на животе с раздвинутыми ногами, и ее тело — мое, чтобы я взял ее сзади. Когда Макс кричит громче, я вхожу настолько глубоко, насколько возможно. Одной рукой прижимая ее к кровати, а второй удерживая свой вес, я продолжаю двигать бедрами, замедляясь и наслаждаясь дрожью, которая прокатывается по ней.
Как же тяжело не кончать каждый раз, когда я только оказываюсь в ней. Попытайтесь не ржать с меня, ладно? Требуется уйма самоконтроля. 
Мышцы ее тесной киски жадно сжимают меня, будто боятся, что я их покину. Мой член вколачивается глубже, чтобы исцелить страхи, и я тут же вознагражден учащенным дыханием Макс. Один из признаков приближения ее оргазма.
Это один из моих новых любимых звуков. И это одно из моих новых любимых занятий с ней. 
Она поворачивает лицо, чтобы заглушить крики подушкой. Вколачиваясь членом еще сильнее в нее, я рычу:
— Не скрывай крики от меня.
С резким вдохом она вскидывает голову вверх и хнычет:
— Но Эрин и Люк…
— К черту их, — это все, что я произношу, прежде чем почти полностью выйти из нее и врезаться обратно так, что мои яйца шлепают по ее попке. Еще один продолжительный стон, и ее мышцы сильно сжимаются вокруг меня, жестко кончая. Когда мое имя срывается с ее губ снова и снова, я не замедляю ритм. Я не становлюсь милосердным. Я продолжаю вколачиваться в нее, настроенный дать ей все, что могу. Настроенный дать ей понять, что я имел в виду, когда сказал, что заклеймил ее.