Урал-батыр.Башкирский народный эпос (перепечатано с издания 1981 года)
Часть 2 из 34 Информация о книге
Урал:
«В расторопности, быстроте,В силе, росте иль красоте,В осторожности и терпенье,В чуткости каждого движеньяДнем ли, ночью ли — каждый час —Лев, сохатый или барс.Дикий медведь или зверь любой —Неужели слабее нас?Лапы, копыта ль о камни бьют.Шерсть ли свою о колючки рвут, —Все же не стонут и не хромают,В зной одежду свою не снимают,В стужу шубу не надевают.Если на добычу метнутся,То не сукмаром уж замахнутся;На охоте не знают хлопот,Каждый собственной силой живет;Оружие их — только зубы да когтя,Каждый сноровкой берет своей.Тот удачлив из них, кто сильней,Тот добычлив, кто половчей.Если же ноги им затянуть.Нож занести, чтоб в гордо воткнуть, —Звери, живущее в этих местах,Что наводят всеобщий страх,—Лев ли это, иль барс лесной,Словом, хищник сильный и злой, —Не заплачет ли сам тотчас,В смятенье и ужасе глядя на нас?Иль не видят они в человекеВрага, что зовется Смертью-злодейкой?Коль друг на друга их натравить.Щуку на плотву напустить.На суслика — хорька,На зайца — лису,Не возвысится ли, как Смерть,Над слабым — более сильный зверь?Скажи, не мы ли здесь вчетверомВ глазах животных и птиц — злодеи?Не мы ли гибель повсюду сеем,Страх на всех наводя кругом?Не мы ли тех, кто Смерти боится,—Рыбу, что в глубь озер стремятся,В зарослях поющую птицу —Ловим и головы отрезаем.Сердце вспарываем и съедаем,Тварью ничтожною их считаем?Не мы ли это вчетвером,Обычай гибельный насаждая,Здесь посеяли смерть кругом?Если когти в сукмар превратив,В хищного сокола дух обратив.Звери эти в гневе большом,Когда-нибудь в порыве одномЗадумают захватить наш дом, —Смерть, что лютой злобой полна.Смерть, что нашим глазам не видна,Пред нашими не взойдет ли глазами.Не расправится ли и с нами?»Услыхав такие слова,Шульген задумался было сперва,Но решил он все же потомВновь упорствовать на своем.Кровь отпил, и, боясь расплаты.Задумал Уралу закрыть он рот:И заставил поклясться брата,Что отцу тот не донесет.С богатой добычей вернулись домойСтарик со старухою, говорят.По обычаю, всей семьейРаспотрошили дичь, говорят.И пред обильною едойУселись, довольные собой.И, призадумавшись, сказалДолго хранивший молчанье Урал:«Отец, вот эту самую дичь,Хоть от тебя скрывалась она,Хоть бежала, страха полна,Ты сумел на охоте настичь,В горло нож ей сумел вонзить;Не случится ль и с нами такое —Существо не найдется ль живое.Чтобы в схватке нас победить?»Янбирде:
«Тем, кому суждено умереть,Мы несем неизбежную смерть.Куда б от нас они не сбегали —В горную высь иль лесные дали, —Беглецов все равно мы найдем,Горло им перережем ножом.Нету здесь существа такого,Кто б человека мог победить живого,Над головой нож занести.Не было Смерти от века здесь,Чтоб нам смертельный удар нанести.Там, где некогда мы родились.Где предки свою коротали жизнь,Смерть еще могла обитать —Там, в расцвете жизни своейМножество умирало людей.Див однажды туда пришел.Видно, был на людей он зол —Убивал их и пожирал;И покрыла всю землю вода,Суша скрылась под ней навсегда.В живых оставшиеся тогдаРазбрелись по земле кто куда.Не осталось для Смерти дела.Решив, что всех она одолела,Не подумав о тех, видать,Кто успел от нее сбежать;От ее неусыпной стражиИ мы сбежали с матерью вашей.Край наш пуст был. Нога человекаНе ступала сюда от веха.Потому-то в этих местахНе одолевал нас пред Смертью страх.Было мало здесь дичи, зверьяВ дни, когда мы в эти краяЗабрели. В озерцах и топиПроступали размытые тропы».Урал:
«Отец, если за Смертью пойти,Можно ли будет ее найти?Если ж удастся настичь, скажи,Можно ли голову ей размозжить?»Янбирде:
«Смерть коварна.Она ни разуОткрыто не являлась людскому глазу.Невидимкой та тварь живет —Никто не знает, когда нападет.Есть тут только одна возможность:В царстве дивов, на дальней земле,Протекает живой родник.Выпьет кто из него — и вмигОбессмертит себя, говорят,Смерть отступится, говорят».Поведав такое о Смерти и насытившись едой, старик вытащил раковину, чтобы испить крови. Увидев, что содержимое раковины убавилось, Янбирде стал допытываться у сыновей, кто из них выпил кровь. Шульген стал изворачиваться: мол, никто к той крови не прикасался. Старик Янбирде взял палку и начал поочередно колотить своих сыновей. Из жалости к брату продолжал молчать и Урал, а Шульген, не выдержав, признался отцу в своей вине. Когда старик опять начал бить Шульгена, Урал схватил руку отца и сказал ему такие слова: