И настанет веселое утро

Ая остановилась. Это было на площадке между третьим и вторым этажом. 
-- Слушай, Полина,-- сказала она медленно, немного торжественно.-- И пожалуйста, обещай, что ты не будешь бояться. 
-- Я слушаю,-- прошептала Полина. 
-- Мы с тобой, ты и я, и еще кое-кто, а кто -- ты сейчас увидишь, должны вернуть в ваш дом веселое утро. А для этого нам необходимо достать АЛЫЕ И БЕЛЫЕ РОЗЫ ВАРДКЕЗА! 
-- Но ведь он жил давно! Это было, как бабушка говорит, "сразупослевойны". Он был тогда уже немолодой. Его, наверно, больше нет на свете! 
-- Что значит -- нет? Это ты говоришь совсем даже неточно,-- отозвалась Ая. 
-- Точно, точно, по-моему, бабушка говорила, что Вардкеза уже нет. 
-- Может, сегодня и нет,-- заметила Ая.-- Но тогда-то он есть. 
-- Сразупослевойны? 
-- Ну конечно. Он есть тогда. И я ведь есть тогда. Это должно нам как-то помочь. 
-- Ая,-- сказала Полина.-- А может быть, ты одна... 
-- Полина, даже и не думай,-- перебила ее Ая.-- Без тебя ничего не получится. Кто это станет со мной разговаривать? Люди иногда пугаются, когда видят перед собой звезду! И вообще... Никто, никто на свете за тебя этого сделать не может. Только ты -- для своей семьи. Для папы, для мамы, для бабушки. 
Они спустились до первого этажа; аккуратно придержав парадную дверь, вышли во двор. Но оказались совсем не во дворе, к которому привыкла Полина. Тот был еще слегка завален строительным мусором и с чахлыми липками, которые осенью посадили вдоль тротуара. А этот был какой-то двор не двор, пустырь не пустырь, весь покрытый рыхлым тающим снегом. 
-- Сейчас мы еще кое-кого позовем. Фокки! -- крикнула Ая. 
Синий огонек метнулся куда-то в темноту. И к удивлению Полины, на свет выскочил Фокки, милый Фокки, Полинина заветная, желанная собака! Он так и был, как убежал тогда в парке -- в ошейнике, с вымокшим в лужах поводком. 
После того как Полина и Фокки наконец нарадовались друг другу, Полина вдруг сообразила: 
-- Погоди, Ая! Но ведь про Фокки знаю только я одна. В детском саду никто не догадывается да;че и дома тоже. Ведь он есть только для меня -потому что я так одна играю... 
-- Ты ведь очень-очень хочешь, чтоб Фок-ки у тебя был по-настоящему? -спросила Ая. 
-- Очень-очень,-- подтвердила Полина. 
-- Вот он у тебя и есть! 
-- Так мой Фокки -- теперь настоящий, что ли? -- изумилась Полина. 
-- Теперь настоящий. 
-- Но ведь это же чудо! А чудес не бывает,-- добавила Полина неуверенно и погладила Фокки. 
Ая опять, как тогда в комнате, рассмеялась разноцветным смехом. 
-- Да как же не бывает, когда бывает! Чудеса встречаются прямо на каждом шагу! Вот увидишь. Сама увидишь! 
Полина вспомнила, как папа говорил бабушке: "Чудес не бывает, Таисья Гурьевна, вещи сами в дом не придут". 
И они, правда ведь, сами и не приходили. 
Это сейчас немного сбивало Полину с толку. И то, что Ая, светлая девочка-звезда, говорила так мудро, почти как взрослая, тоже удивляло Полину. Правда, она подумала: 
"Ая сказала, что она была тогда в сразупосле-войны. А может, она была и раньше? Она ведь звезда! А звезды всегда светят на небе! Как все непонятно! Как интересно! Может быть, все-таки бывают чудеса?" 
Ая наклонилась, стряхнула капли с мокрого поводка, сказала: 
-- Ну, Фокки, миленький. Ищи. Нам надо найти дорогу к волшебному вокзалу. Не то поезд уйдет, и нам придется ждать другого долго-долго. 
Фокки ткнулся носом в Полинину руку, потом стал пристально нюхать землю, искать дорогу. 
Нет, Полине явно эта местность не была знакома. Но Фокки нанюхал дорогу. Мартовский тающий снег перестал хлюпать у Полины под сапогами. Сапожки почему-то не промокли. А между прочим, могли бы и промокнуть по такой слякоти. Ая шла рядом, как шла бы, например, Полинина детсадовская подружка Люба. Люба ходила очень легко. Полина пригляделась. Нет. Ая шла еще легче, еще "воздушнее", а вместе с тем она была даже чем-то похожа на Любу. Совсем-совсем немножко. А потом... Да нет! Какая там Люба! Ая вся светилась, и слова ее были не только звук голоса, а еще и блеск и цвет! 
Фокки резво бежал впереди, Ая спустила его с поводка и поводок отдала Полине. 
Ночь все длилась и длилась. Но, как ни странно, время года стало постепенно меняться. У них там, возле дома, был март. А тут вдруг донесся запах согревающейся майской земли, потом цветущей черемухи, потом сирени. Но постепенно эти запахи исчезли, и запахло грибами. Дорога вошла в лес. Грибной запах усилился. Деревья в лесу стояли не шелохнувшись. Не качалась ни одна ветка. Не вздрагивал ни один лист. 
Полина вдруг с удивлением заметила, что и веток и листьев на деревьях вовсе нет. Они высились какими-то странными глыбами. Полина дотронулась до одного из них и сразу же отдернула руку. Дерево было холодное и неприятно скользкое. 
-- Ая, что это? Куда это мы пришли? -- воскликнула она.-- Что это за странные, неприятные деревья и почему так пахнет грибами? 
-- Это же вовсе не деревья,-- сказала Ая.-- Ты никогда не видала такого леса. Это сморчковый лес. 
-- Смор-чко-вый? 
-- Ну да. Здесь растут гигантские грибы сморчки, высокие-превысокие. Они сами себе деревья и сами себе грибы. 
Полина подумала, что это надо запомнить и обязательно потом рассказать бабушке Тае. Вот она удивится! 
Фокки вдруг кинулся в сторону. Полина испугалась, что он, как это обычно бывало, убежит и исчезнет. Но Фокки тут же вернулся и стал громко лаять. 
-- Полиночка, Полиночка! -- обрадованно закричала Ая.-- Мы дошли. Вот и вокзал. 
Разноцветные огоньки ринулись туда, откуда только что прибежал Фокки. 
-- Хотя, кажется, тут нам будет непросто,-- добавила Ая задумчиво.-- Я вижу одного человека... Вот досада... 
И тут Полина увидела вокзал. Странно. На кирпичном здании, там, где обычно бывает написано название станции, значилось просто слово "ВОКЗАЛ". У единственного перрона стоял поезд. Чудные вагоны -- товарные не товарные, пассажирские не пассажирские. Вроде бы такие, в каком Полина с мамой ездили на юг. Но тогда где же окна? И самое удивительное, что поезд стоял без рельсов -- прямо на земле. С той стороны, где должен бы оказаться паровоз, или тепловоз, или электровоз, ничего не было прицеплено. 
"Электричка это, что ли?" -- подумала Полина. 
Перед каждым вагоном высилось несметное количество одинаковой величины ящиков. Народу никакого не было. Только вдоль состава ходил один-единственный, угрюмого вида человек и грузил эти ящики в вагоны. 
-- Здравствуйте,-- сказала Ая. 
Человек резко обернулся и молча уставился на всю компанию. Довольно долго помолчав, он сказал неприветливо: 
-- Чего надо? 
Фокки гавкнул. Ая велела ему молчать. Полина вообще не знала, что сказать. 
Заговорила Ая: 
-- Если я не ошибаюсь, вы -- Шкандыба? 
-- Ну, Шкандыба. А ты я уже вижу кто. И что это, в самом деле, звездам на небе не сидится? Чего тебе? 
-- Нам надо в город Крутогорск, в сразупосле-войны. 
-- Пассажиров не возим. Вон -- ящиков полно. Понятно? А тут еще девчонки, собаки, звезды... Много охотников наберется. Помогли бы лучше грузить. А то Шкандыба и тут вкалывай -- нагружай, Шкандыба, и там вкалывай -- разгружай. И кто ты есть, то ли грузчик, то ли машинист, то ли тутошний, то ли тамошний...-- сам не знаешь. Ишь, в Крутогорск им занадобилось! В сразупослевойны, видите ли. 
-- Вы не сердитесь,-- попросила его Ая. 
-- Как же не сердиться,-- бурчал Шкандыба.-- Не возим мы сегодняшних пассажиров -- туда. Те времена для здешних прошли. 
-- Но я-то могу и там быть и здесь, вы же сами видите,-- настаивала Ая. 
-- Допустим, вижу. Что я, звезду от девчонки не отличу, что ли? Собака, положим, мысленная. Ей в любом времени можно быть. Ну а подружка-то твоя? Подружка-то -- сегодняшняя, здешняя. И без разговоров, и проваливайте. Звезды, понимаешь ли, собаки, а поезд еще не нагруженный стоит.