Темное вожделение (ЛП)

Шиа медленно выдохнула. Конечно. Это было там перед нею. Она нуждается в крови, как и он. Она унаследовала нарушение кровоснабжения от своего отца. Ее мать написала, что Рэнд фактически пил ее кровь, когда они занимались любовью. Сколько людей преследовали ее, страх поселился в их сердцах только потому, что никто не нашел лечение этой болезни? Она понимала то, как это было, то, что приносило с собой, то, каково было открывать глаза со страхом и ненавидеть себя. Она должна была найти лечение, даже если это будет слишком поздно для нее, но она должна найти лечение.
Жак спал очень долго, желая восстановить свою силу. Он просыпался только для того, чтобы поесть и убедиться, что она была жива и рядом. И сдерживал свою бурную радость, чтобы не потерять крови еще больше, чем уже лишился. Сейчас он нуждался в каждой капле своей силы. Она была так близко, что он мог чувствовать ее. Она была всего в каких-то нескольких милях от него. Дважды он увидел комнату ее глазами. Она делала то, что сделала бы женщина для защиты своего дома. После этого Жак стал просыпаться регулярно, проверяя свою силу, завлекая животных к себе, чтобы питаться. Он часто вторгался в ее мечты, возбуждая ее тело и не давая отдыхать, когда ей необходимо было спать. Она была уже больной, полуголодной, слабой от нехватки кормления. И работала день и ночь, а ее ум всегда был полон проблем и их решениями. Он игнорировал все это, делая так, чтобы она уставала.
Он был терпелив. Жак буквально излучал терпение. Он знал, что с каждой минутой он становится ближе к ней… теперь у него было время. И не было никакой причины, чтобы спешить. Он мог позволить себе наращивать силу.
Из своей темной могилы он преследовал ее, с каждым контактом своего ума с ее их связь становилась все сильнее и сильнее. У него не было ни одной идеи о том, что он будет делать с ней, когда она окажется в его руках. Он не стал бы убивать ее сразу, он потратил так много времени, чтобы исследовать ее ум, что порой казалось, что они единое целое. Но она, конечно, ответила бы за все. Еще раз он отправил себя спать, чтобы сохранить остатки крови в своих венах.
Она спала за компьютером, а ее голова лежала на стопке бумаг. И даже во сне ее мозг не отдыхал. Жак узнал многое о ней. У нее была фотографическая память. Он изучал ее воспоминания о вещах, которые забыл или никогда не знал. И часто проводил время, обучаясь чему-то новому, прежде чем начинал ее преследовать. Она была для него источником знаний, знаний о внешнем мире.
Она всегда была одна. И даже вспышки воспоминаний, касающиеся ее детства, которые он нашел, говорили о том, что и ребенком она была изолирована от других. Он чувствовал, будто хорошо ее знает, хотя на самом деле ничего не знал персонально о ней. Ее ум всегда был заполнен формулами и данными, инструментами и химическими реакциями. Она никогда не думала о своей внешности или о том, чего он мог бы ожидать от женщины. Только ее работа. Все остальное попросту уходило на второй план.
Жак сосредоточился и нацелился.
«Ты придешь ко мне сейчас. Ты не позволишь чему-либо остановить тебя. Просыпайся и езжай ко мне, а я в это время буду спать и ждать».
Он использовал каждую капельку своей силы, которая у него была, чтобы задействовать принуждение в этом приказе. Жак заставлял ее несколько раз за два прошедших месяца, он пытался принудить ее приехать к нему, оказаться около темного леса и его тюрьмы. Каждый раз, когда она собиралась закончить этот путь, потребность доделать свою работу заглушала все, и она возвращалась. Но на этот раз он был уверен, что у него достаточно сил, чтобы заставить ее. Она чувствовала его присутствие, узнавала контакт, но не могла представить, что они соединены. Она считала, что он ее фантазия или, скорее, кошмар.
Жак улыбнулся этому утверждению. Но в этом оскале зубов не было веселости, было только обещание расплаты, обещание хищника, преследующего свою жертву.
Шиа проснулась, заморгала, чтобы сфокусироваться на комнате. Ее наработки валялись повсюду у компьютера, документы были слегка примяты в том месте, где она оперлась на них головой. Снова фантазии. Это никогда не закончится, не прекратится и не оставит ее в покое? Теперь она была знакома с мужчиной из ее фантазий, у него была густая шапка черных, как уголь, волос и намек на жесткость в очертаниях его рта. Впервые за несколько лет она не могла видеть его глаза, словно они были прикрыты чем-то, но в последние годы они смотрели на нее с явной угрозой.
Шиа откинула свои волосы и почувствовала маленькие бисеринки пота на своем лбу. На мгновение она была дезориентирована, как всегда бывало после таких фантазий, как будто что-то удерживало ее ум еще где-то, а потом медленно очень неохотно отпускало.
Шиа знала, что на нее охотятся. И не смотря на то, что фантазии были нереальны, одно оставалось верным, ее кто-то преследовал. Она никогда не сможет спрятаться от тех, кто ничего не забывает. Она никогда не будет снова в безопасности, если не сможет найти лечение для себя и для горстки тех, кто разделяет ее болезнь. На нее охотились, словно она была животным без разума и чувств. Для охотников не имело значение, что она хорошо говорила на шести языках, что была квалифицированным хирургом, что спасла бесчисленное количество жизней.
Слова на бумаге расплывались перед ней. Как долго она спала на самом деле? Шиа вздохнула, провела рукой по своим длинным до талии, шелковистым рыжим волосам, откидывая их с лица. То, что происходило, было случайностью, но все говорило о том, что так было лучше.
Она стала анализировать признаки своей странной болезни крови. Описывая себя. Шиа была маленькой и очень худощавой, почти хрупкой. Она выглядела очень молодо, почти как подросток, взрослела намного медленнее, чем нормальный человек. У нее были огромные ярко-зеленые глаза. Ее голос был мягким, бархатистым, такой мог загипнотизировать. Большинство студентов были в таком восторге от ее голоса, что запоминали каждое слово из лекций. Ее чувства были развиты сильнее, чем у других представителей человеческого рода, особенно это касалась слуха и обоняния. Она более ярко видела цвета и запоминала детали, которые большинство людей попросту не замечали. И могла общаться с животными, прыгать выше и бежать намного быстрее профессиональных спортсменов. Она научилась еще в раннем детстве скрывать свои способности.
Шиа встала и потянулась. Она медленно умирала. Каждую минуту, которая ей была отпущена, она должна была употребить на то, чтобы найти лечение. Где-то в этих коробках, в стопках этих бумаг должен быть ответ. И даже если она найдет его слишком поздно для себя, то сможет, вероятно, помочь кому-то предотвратить эту ужасную изоляцию, которую чувствовала всю свою жизнь.
Она смогла бы медленно стареть и иметь особые способности, но заплатит слишком большую цену за них. Солнце обжигало ее кожу. И хотя она могла отлично видеть самой темной ночью, днем ее глазам приходилось нелегко. Ее тело отвергало большинство продуктов, но самое худшее было в том, что ее телу была нужна кровь ежедневно. Любая кровь. Не было крови, которая была бы несовместима с ней. Кровь животных только поддерживала жизнь в ней. И она отчаянно нуждалась в человеческой крови, но только когда уже была на пределе, только тогда позволяла перелить ее себе. К сожалению, ее специфическая болезнь требовала переливаний через рот.
Шиа открыла дверь, за которой была ночь, и стала слушать шепот лисы и сурков, кроликов и оленя. Крик совы, которая поймала свою добычу, и писк летучей мыши заставили ее кровь бешено мчаться по венам. Она принадлежала всему этому. И впервые за всю ее одинокую жизнь почувствовала какое-то подобие мира в душе.
Шиа вышла наружу возле своего крыльца. Ее аккуратные синие джинсы и туристические ботинки замечательно подходили для прогулки, но тонкая легкая футболка не сможет защитить от холода, спускающегося с гор. Схватив свою трикотажную рубашку и туристическую сумку, стала осматривать следы. Если бы только она знала об этом месте. Шиа так много времени потратила впустую. Только месяц назад она обнаружила целительные свойства здешней почвы. Но уже знала о заживляющем агенте в ее слюне. Шиа выращивала в саду овощи и травы. Ей нравилось копаться в земле. Однажды случайно она очень сильно порезалась. А земля, казалось, ослабила боль, и рана практически зажила к тому времени, как она закончила работу.