У каждого - свое счастье (СИ)

Парни никогда ни перед кем не выпячивали свои отношения. Кому нужно было — те знали про их нестандартность. Кто-то отшатнулся, кто-то стал держать дистанцию, а кому-то на их ориентацию было плевать. Друзья натуралы остались натуралами и друзьями, правильно рассудив, что койка дружбе не помеха. И за столь длительное совместное проживание, парни научились вести себя сдержанно и прилично. Настолько прилично, что вот так с ходу, перекинувшись лишь парой фраз, ещё никто не мог с уверенностью сказать, что их связывает нечто большее, чем дружба. А тут какой-то неоперившийся щегол, лет так восьми-десяти, буквально кинув взгляд, высказывается о них в спорном контексте. Было от чего удивиться.
— Ладно, Лёшик, я пойду, маму отправлю в Красноярск с Сергеем. Потом вернусь, и мы поговорим ещё, — ласково погладив парня по щеке, сказал Алекс и вышел.
Мальчишка с независимым видом прошёл к своей кровати и, достав из-под подушки потрёпанную книжку, сел, облокотившись на подушку. Лёха принялся его разглядывать.
Чёрные глаза, опушённые длинными ресницами, чёрные волосы, неаккуратно подстриженные на затылке, обгрызенные ногти на руках, покрытых цыпками. Старенькая, застиранная футболка и треники, заменявшие пижаму. Китайские тапочки, явно большие на пару размеров. Всё говорило о том, что семья мальчишки не старалась произвести на окружающих хорошее впечатление, наряжая его.
— Может, познакомимся? — Лёха протянул руку и дружелюбно улыбнулся.
Пацан поднял взгляд, внимательно оглядел всего парня, и вдруг так лучисто улыбнулся, что Лёшка завис на пару секунд. Не может быть у мальчишки такой солнечной и неотразимой улыбки, меняющей весь его вид одним махом.
— Давай. Зовут меня Ян. А ты Алексей Санин. Так у тебя на кровати назначения подписаны.
— Да ты что? И что там понаписано ещё? Ты не мог бы мне подать этот листок почитать, — попросил Лёшка нового знакомца.
— Да запросто. — И листок спланировал в Лёшкины ладони.
Из этих записей Лёшка выяснил, что поступил он в больницу сегодня утром, в состоянии переохлаждения, с ссадинами по всему телу, повреждённым мениском левого колена и высокой температурой. Чувствовал же он себя сейчас превосходно, если не считать боль в колене при движении ногой. Следующий час они мирно беседовали, рассказывая друг другу истории своей жизни.
— А моя мамка умерла, меня рожая. А папку никто и не видел никогда. Я детдомовский, — вдруг признался Ян.
— Моя мамка тоже умерла, когда я в школу пошёл, — поделился Лёшка. — А батя пить стал без просыпу. Я чуть дождался, когда вырасту, чтоб уехать от него. Приехал в Красноярск, учиться пошёл, на мойке машины мыл, чтоб было что пожрать да одеть. А потом, — Лёха улыбнулся, — Саньку встретил. И теперь мы вместе.
— Я так и понял, — покивал головой мальчишка.
— А как ты понял? — заинтересовался парень.
— Так тебя привезли когда в палату, то и Саня твой пришёл, и на тебя так смотрел, будто ты из золота-бриллиантов сделан. Ну или из шоколада, — хихикнул мальчишка.
— Да, ему волю дай, он бы меня съел, — разулыбался Лёшка. — А тебе не противно, ну, что у нас вот так? — спрашивая, Лёха внимательно вглядывался в лицо мальчишки.
— Да нет, наверное. Вы же сами так решили, никто не заставлял. — Ян грустно вздохнул и понурился.
— А что, бывает, что заставляют? — осторожно спросил Лёха.
— Ага, у нас в детдоме старшие на младших всегда нападают. Бывает, и насилуют, — при этих словах Лёшка задержал дыхание, — но меня не стали, я бешеный, ага. Так налетел с палкой на Стёпку, что хотел на меня как-то наехать, что нос ему сломал. Воспитатели прибежали, такой шухер устроили, что меня больше никто не трогал. А Митьку, что рядом спал, как-то ночью утащили в туалет. Он утром приполз, ревёт, вздрагивает, но ничего не рассказывал никому. А на следующую ночь опять уволокли. А потом он взял и повесился, дурак. А я решил убежать оттуда. Только не подумал, что уже зима, и что холодно будет. Простыл, вот сюда и попал.
— Я опять убегу. Весной. И на юг поеду. Там море. Ты видел море? — мальчишка в волнении уставился на Лёху.
— Видел. Мы ездили отдыхать в Турцию. И в Таиланд ездили. И пирамиды смотрели в Египте.
— Я тоже буду везде ездить. Ну, как вырасту, — мечтательно уставился за окно мальчишка.
— Выучиться тебе надо сперва, — остудил его порывы парень. — Где денег-то возьмёшь на билеты? Да и языки надо знать, а то тебя как дурачка, все обманывать будут за границей-то.
— Я выучу, — серьёзно пообещал Ян.
Утром, когда Алекс пришёл забирать своего Лёшика, тот, немного подумав, выдрал из записной книжки листок и, написав там пару строк, передал его новому знакомцу со словами:
— Будешь бежать через Красноярск — заходи на чай.
— Хорошо, я зайду, — улыбнулся мальчишка, поразив на этот раз своей улыбкой и Алекса, и пожал протянутую им ладонь.
На обратном пути Лёшка поделился с Саней историями, рассказанными Яном. Парни долго сочувственно молчали.
— Ты меня не поправляй! Я тебе не трусы! — бесновался Лёха, разговаривая по телефону. — Так, когда дома будешь? К восьми? Чудненько! Вот и поговорим! — Труба отлетела в сторону дивана, а Лёшка поковылял на кухню, где что-то шкворчало и явно нуждалось в контроле. А тут ещё беда пришла, откуда не ждали: мама Алекса в категоричной форме позвала их сегодня к себе на семейный ужин, а Алекс задерживался уже на час, и мама звонила (трижды) Алексею, с укором выговаривая про своё ожидание. Вот честно, ну не любил Лёха эти семейные обеды, все нервы там выматывались: маме вновь что-то понадобилось от парней, и не в силах ей отказать, они опять на что-нибудь согласятся, даже в ущерб себе, любимым. А ведь на эти выходные ими планировалась поездка на дальнее озеро, в охотничий домик, где бы они двое суток были только вдвоём. Сейчас, вернувшись из Шерегеша, Алекс старался как можно больше времени проводить с Алексеем, и их ночи вновь напоминали то первое, дикое время, когда кровь вскипала лишь от присутствия с любимым в одном помещении. Прочувствовав на себе боль потери, Алекс стал более нежным и внимательным, хотя и раньше на него в этом отношении грех было жаловаться Лёшке. Просто всё между ними стало более, чувственнее, что ли? И ненавистный гипс завтра снимут. А это опять повлечёт за собой разнообразие безобразий в личной жизни, которой может и не быть на выходных, — раздумывал Лёха, помешивая мясо с овощами и косясь одним глазом в бубнящий телевизор.
— «Ищу папу и маму» — передача о брошенных детях, поставившая своей целью найти потенциальных родителей детям, попавшим в трудную жизненную ситуацию. И сегодня нашим героем станет Марина. Мариночке три года. Девочка дружелюбная, общительная, в меру активная. На занятиях проявляет инициативу, с удовольствием рисует, любит слушать сказки, стихи. Марина ласковый и милый ребёнок, иногда стеснительная. Как и все дети любит внимание со стороны взрослых, потому, когда обращают больше внимания на других детей, ревнует. Во время игр Мариночка любит подражать действиям взрослого, — разорялся комментатор, а Лёха вдруг вспомнил Яна, своего знакомца из больницы. Как, интересно, он там? В воздухе ощутимо пахло весной, и припоминая пацанские планы про побег, Лёшка подумал, что надо было бы сообщить воспитателям о готовящемся побеге. Ну как такой мелкий пацанчик, и будет в одиночку на улицах жить? На небольшом огрызке бумаги он записал контактный телефон детдома.