Гобелен

Но весьма возможно, что он прогонит ее из Хеддон-Холла, если узнает правду.
Алекс оказался настоящим тираном – с утра до вечера к ней придирался. Но при этом настоял на том, чтобы она время от времени вставала из-за стола и шла прогуляться в сад. Когда же она не высыпалась, он указывал ей на то, что глаза у нее покраснели. Лаура находила подобные замечания бестактными, но все же испытывала удовольствие: оказывается, граф способен заметить подобные вещи. К тому же Алекс избавил ее от обязанности приносить ему чай, поскольку считал, что поднос слишком тяжел для нее. В общем, было очевидно: граф вовсе не такой жестокий деспот, каким хотел казаться.
Странно, что он до сих пор не понял, кто она такая. Разумеется, за прошедшие четыре года она очень изменилась, и все же… Ведь цвет ее глаз, волос, мимика – все это осталось прежним. И почему его не насторожил тот факт, что она говорит не так, как должна говорить служанка?
Она уже давно поняла, что Алекс плохо видит, настолько плохо, что не может читать. Дабы проверить свою догадку, девушка нацарапала на листе бумаги бессмысленный набор нов, но граф заметил при проверке письма лишь кляксу в самом конце.
Да, разумеется, он плохо видел, но ведь она, Лаура, все же покрупнее букв на листе бумаги. Ее-то Алекс видел гораздо лучше… Почему же тогда до сих пор не узнал, почему догадался, что перед ним та самая Лаура?
Она проявляла ангельское терпение, снося все его придирки и упреки. И в ответ на его ворчание улыбалась, заставляя себя вспоминать прежнего Алекса. Но человек не ангел. Граф, казалось, испытывал ее терпение. Он словно снисходил до нее со своих высот, во всяком случае, отказывался принимать ее всерьез. Вел себя с ней так, будто она – маленькая девочка, глуповатая к тому же.
Лаура была близка к отчаянию.
Ей хотелось, чтобы Алекс наконец-то узнал в ней соседскую девочку Лауру. Но еще больше ей хотелось, чтобы он увидел в ней взрослую женщину.
Она столько ночей провела без сна, страдая и мечтая о нем, а он ее игнорировал. К чему тогда все эти муки? Для чего же она столько часов выводила веснушки, накладывая компрессы из сливок, для чего час за часом ходила с книгой на голове – не для того же, чтобы Алекс от нее отвернулся?!
Хотя бы раз он взглянул на нее как на женщину!
Она подворачивала юбку, чтобы Алекс увидел ее обтянутые чулками лодыжки, а он отворачивался!
Она покачивала головой так, чтобы локон-другой выпадал из прически и изящным завитком ложился на шею, а он продолжал смотреть в окно!
Лаура очень жалела о том, что оставила дома все свои нарядные платья. И о том, что забыла прихватить с собой притирание, приготовленное для нее Джейн.
Поскольку граф запретил ей носить соломенную шляпу, ее нежная кожа обгорела на солнце. К тому же серое платье было безнадежно испорчено после уксусного обливания. Она пыталась привести платье в порядок, однако из этого ничего не получилось. В общем, вид у нее был не самый подходящий для того, чтобы соблазнить мужчину.
Лаура тяжко вздохнула, но возражать не стала, когда Алекс, протянув руку, помог ей подняться со скамьи. Девушка безропотно последовала за графом в Орлиную башню.
«Надо предпринять что-нибудь еще», – мысленно повторяла она, глядя в спину Алекса.
Да, необходимо было что-то предпринять.
 
Глава 9
Однако на следующий день ничто не изменилось. Поднимаясь вечером в Орлиную башню с подносом в руках – ужином для графа Кардиффа, – Лаура чувствовала себя скорее перепуганной девочкой, чем женщиной, полной решимости осуществить свой хитроумный план. Тот самый, который до сих пор оставался неосуществленным.
Время утекало в песок.
Времени у нее оставалось слишком мало – не более двух-трех дней. Если она не вернется домой к сроку, дядюшки и няня поднимут шум на всю округу. Джейн согласилась держать язык за зубами только неделю. Дядюшки, столь любезно позволившие ей навестить школьную подругу, конечно, даже не подозревали о том, что она на самом деле затевает.
Лаура прекрасно знала, как отреагировали бы дядюшки, если бы узнали, что именно она намечала совершить этой ночью. Да и Джейн, наверное, не согласилась бы ей помогать, если бы знала, что она решила соблазнить графа. Впрочем, дядя Персиваль, может, и усмехнулся бы незаметно, после чего запер бы ее в комнате, а вот с дядей Бевилом состоялся бы очень неприятный разговор.
Но ведь она не так уж глупа – просто влюблена… Наверное, сэр Уолтер Рэли испытывал те же чувства, когда писал: «Но истинная любовь подобна незатухающему костру, она вечно горит в душе». Вот такая же ее любовь к Алексу – костер, тщательно поддерживаемый все эти годы. Костер, который не смоги затушить ни насмешки дядюшек, ни уговоры няни, ни расстояние, разделявшее ее и Алекса, ни само время. Это пламя постоянно горело в ее сердце – иногда слабее, иногда жарче, но сейчас оно превратилось в настоящий пожар.
Прошедшей ночью Лаура долго не могла уснуть – все думала о причинах своей неудачи. Казалось бы, она сделала нее, что в ее силах, разве что не разделась перед ним и не Оросилась ему на шею.
У нее появилась ужасная мысль: а вдруг его ранило… и туда? Вдруг он – о Боже! – стал скопцом?
В таком случае понятно, почему он сделался отшельником. И понятно, почему избегает прикасаться к ней, почему не приблизится.
Дядя Персиваль просветил Лауру, объяснил, как устроен мужчина. Джейн, узнай она об этом, непременно пришла бы м ужас, но факт остается фактом: объяснения были даны во всех подробностях и снабжены соответствующими рисунками из анатомического атласа.
В конце концов, разве они не живут в век просвещения?
Разве она сама не читала в школе Аристотеля? Она, конечно, прятала его под матрасом. Да и сведений в той книге содержалось не больше, чем в некоторых из любовных романов.
Лаура ударила кулаком подушку. Алекс ведь сам говорил, что опыт – главный источник знаний. Так почему же он не хотел поделиться с ней этим опытом?
Дело, конечно, не в том, что он теперь стал графом.
Герцог Девоншир имел троих детей от герцогини и двоих – от Элизабет Фостер, которая жила с ними под одной крышей!
Разве не правду говорят о том, что горничные часто становятся сожительницами своих хозяев? Ведь для джентльмена соблазнить девушку – самое обычное дело. Потому что в случае нужды порядочный человек непременно позаботится о своем внебрачном отпрыске.
Тогда почему с Алексом ничего не получалось?
Как склонить его к близости?
Вероятно, надо действовать решительнее.
При мысли о том, что она собиралась предпринять, Лаура в ужасе замирала, но прекрасно понимала, что боится лишь одного – боится, что Алекс ее отвергнет.
Устроить так, чтобы поднос с ужином выпало нести ей, труда не составило. Лаура просто сказала миссис Седдон, что граф желает поработать за ужином. Да, именно за ужином, при свечах – ведь днем, при ярком свете солнца, она бы на такое не решилась.
Сегодня после полудня граф позволил ей отдохнуть, и Лаура воспользовалась случаем, чтобы искупаться и напудриться – Джейн подарила ей на день рождения пудру с запахом роз. Увы, переодеться было не во что, но, если все пойдет по плану, ей в сером платье оставаться недолго.
Лаура водила по волосам щеткой до тех пор, пока они не засверкали, точно золото. Поднимаясь по лестнице, она то и дело облизывала губы, чтобы придать им яркость.
Поставив поднос на столик у двери, она осторожно постучала. Услышав крик «войдите!», улыбнулась и, переступив порог, ногой прикрыла за собой дверь.
В комнате царил полумрак, горела лишь тонкая восковая свеча на тумбочке у кровати. Там же Лаура заметила бутылку с шерри – рубиновым в свете свечи. И почти сразу же уловила густой аромат цветов, струившийся с лоджии – импровизированной оранжереи. Было довольно тепло, так как за день комната успела хорошо прогреться.
К вечеру пошел дождь, и капли стучали в оконные стекла – то был единственный звук, которым встретила Лауру темнота.