Терпеливый снайпер

Оставив позади длинный хвост очереди и бесчисленные вспышки фотокамер и мобильников, мы двинулись на площадь Эрбе. Было по-прежнему очень холодно. На влажной земле уже похрустывали превратившиеся в льдинки капли дождя, и площадь постепенно заволакивалась редкой белой завесой мельчайших хлопьев. Мы решили укрыться в кафе «Филиппини» и выпить чего-нибудь согревающего.
– И результат налицо, – сказала Джованна, стряхивая капли с шерстяной шали, прежде чем повесить ее на спинку стула.
Джованна Сант’Амброджо была элегантная, привлекательная женщина с темными большими глазами и длинноватым носом, а раскованные манеры ее, не будь она итальянкой, могли бы показаться даже вульгарными. Скрывая первую седину, свои иссиня-черные волосы она теперь красила. Мы познакомились лет десять назад, когда изучали историю искусства во Флоренции, где у нас во время летнего курса, посвященного капелле Бранкаччи, случился и краткий романчик: приятные прогулки по берегу Арно перемежались жаркими ночами на моей узкой кровати в пансионе на улице Бурелла. Спустя несколько месяцев Джованна собиралась выйти замуж, и потому мы расстались мирно, сохранив сердечную привязанность. Сейчас она была разведена и жила в Вероне, работала в Фонде Сальгари и на деньги крупной винодельческой компании в Вальполичелле издавала журнал «Вилла делла Торре».
– Вопрос в том, здесь ли Снайпер, – сказала я. – Упивается ли успехом.
Джованна помешивала ложечкой свое молоко с капелькой кофе. Macchiato, сказала она, когда мы уселись за столик. И еще один для синьоры. И добавьте чуть-чуть коньяку.
– Попробую выяснить, – сказала она после недолгого раздумья. – Я знакома с людьми, имеющими отношение к стрит-арту, и среди них есть райтеры… Поспрашиваю… За спрос денег, как известно, не берут.
Она еще немного подумала, прежде чем поднести чашу к губам.
– Есть у меня один друг. Поставил местный рекорд по штрафам за вандализм. Подписывается Дзомо. По этому тэгу на железнодорожных станциях и автовокзалах можно проследить его путь по всему северу Италии… Агрессивный, жесткий – вполне в стиле того человека, который тебе нужен.
Мне понравилось, как звучит этот итальянский тэг. Дзомо…
– Молодой?
– Да уже не очень. Под тридцать. В Вероне он не работает, потому что полиция глаз с него не спускает и последствия могут быть нешуточные, но иногда становится невтерпеж, и тогда он выходит на улицу, точнее – отправляется в карательные экспедиции по другим городам.
– Кажется, я видела что-то его в Интернете… Композиции с полицейскими – его ведь рук дело?
– Его, – засмеялась Джованна. – Он уже несколько лет как подсел на эту тему.
– Но это очень недурно.
Я вспомнила окончательно. В самом деле – на сайтах, посвященных граффити, попадались и его работы. Помимо обычных и привычных композиций, его конек – изображать итальянских полицейских и карабинеров в самом неприглядном виде: они у него то целовались взасос, то мастурбировали, то дрючили друг друга. Работал он с предварительно сделанными трафаретами, что позволяло быстро нанести рисунок и смыться: приложил шаблон к стене, залил краску, и ищи-свищи. Такая стремительная техника, естественно, уменьшала шансы на арест. Не один полицейский мечтал повстречать художника – и не за тем, чтобы попросить автограф. Многие хотели бы потолковать с ним по душам и без свидетелей.
Джованна рассказала мне, на чем она с ним познакомилась. Года два назад носилась с мыслью найти в Вероне место для стрит-арта – легальное, всем доступное и под патронажем все той же винодельческой фирмы. Приглашали бы известных райтеров, как в других странах. Идеальной площадкой показалась заброшенная фабрика на берегу реки, в южной части города. Люди бы приходили и, увидев наконец, как выглядят таинственные райтеры при свете дня, наблюдали бы за их работой под фанк, рэп, хип-хоп и прочее в том же духе. Однако в муниципалитете идея восторга не вызвала. Были споры, дискуссии, обсуждения, и в результате проект отвергли. Тем не менее Джованна познакомилась с Дзомо, которому предполагалось поручить организацию всего дела.
– Поддерживаешь с ним отношения? – осведомилась я.
– Да. Он неплохой парень. Немного прибабахнутый, но неплохой.
– Думаешь, он знает Снайпера?
– Мне говорили, в истории с Джульеттой он служил ему туземным проводником.
Я залпом прикончила все, что оставалось в чашке. Открываются интересные перспективы.
– Иными словами, если Снайпер сейчас в Вероне, Дзомо не может с ним не общаться?
Джованна загадочно улыбнулась. Ее рука – пальцы в серебряных кольцах, на безымянном сверкал перстень с крупным камнем из разряда совсем недорогих – лежала на столике рядом с моей. И наводила на воспоминания. Я взглянула ей в глаза, улыбнувшись в ответ. По тому, как чуть приоткрылись ее губы, поняла, что и она вспоминает.
– Вполне вероятно, – сказала она. – И, может быть, там есть кое-что еще… Прошел такой слушок.
Я встрепенулась, вытянула шею, насторожившись, как собака, внезапно учуявшая мозговую косточку.
– Какого рода слушок?
Джованна подняла руку, вытянула палец с длинным, выхоленным, идеально отлакированным ногтем, показывая на улицу, где снег повалил уже настоящими хлопьями.
– Снайпер еще не до конца разделался с Вероной. У него тут остались кое-какие дела.
– Какого рода дела? – Я отодвинула пустую чашку и облокотилась на стол. – Ты об этом что-нибудь знаешь?
– Да гуляет тут одна забавная история… Не исключено, что он готовит такое, после чего история с Джульеттой покажется всего лишь прологом.
– Новая интервенция?
– Возможно. Послезавтра – 14 февраля. В Испании ведь тоже отмечают день любви, верно?
И снова возникла эта уклончивая, рассеянная полуулыбка. Я спросила себя, есть ли сейчас у Джованны кто-нибудь, и если есть, то кто – мужчина или женщина? Интуитивно я склонялась ко второму варианту. Впрочем, не ко времени было бы убеждаться в своей правоте или ошибке. И потом… я никогда не возвращаюсь туда, где была когда-то счастлива. Вступают в дело иные факторы – те, что у тебя в тылу. Собственные понятия о верности, например.
– Точно! – сказала я. – День влюбленных. День святого Валентина.
– Ну вот. Стараниями Шекспира Ромео и Джульетта стали символом влюбленных. А Верона – городом любви. – Тут она снова повернулась к окну на площадь. – Любви, которая благодаря публике, глупости, социальной переимчивости, телевидению и всему, что включает в себя это понятие, в том числе сериалы и картины Федерико Моччиа [34], превратилась в весьма популярное, в высшей степени коммерциализированное и донельзя пошлое публичное действо… И затея Снайпера метит именно туда.
– И?
– Поговаривают, что он еще не высказал все, что думает по поводу этой чуши. Готовит новый удар. Судя по всему, в Верону съезжаются райтеры со всей Италии. А собирает их он, Снайпер, как за ним водится. Мейлами, эсэмэсками и так далее.
Я сделала глубокий вдох, стараясь сохранять спокойствие. Иначе меня просто снесло бы со стула.
– И что он намерен делать?
– Это мне неизвестно. Но не удивлюсь, если через два дня мы все узнаем. И не мы одни.
Я посмотрела в зеркало у нее за спиной. И увидела себя – за столиком, в плаще с поднятым воротником, с шелковой косынкой на шее, с еще влажными от растаявшего снега волосами. Позади, у стойки, на фоне выстроенных на полке бутылок, видела других посетителей, тоже укрывшихся здесь от непогоды. Слышала гул голосов. Вздрогнув, подумала, что и Снайпер тоже может быть здесь. Сидит, пьет, как и я, macchiato с несколькими каплями коньяка и обдумывает вторую часть своей акции.
– Я должна увидеть Снайпера. Если он еще в Вероне, я должна с ним увидеться.
Она с сомнением качнула головой:
– Это очень непросто. Куда бы он ни шел, где бы ни был, приверженцы окружают его плотным кольцом безопасности. Однако этот самый Дзомо полностью в курсе, а попытка, как известно, не пытка. Другое дело, что я не вижу убедительных оснований для того, чтобы он захотел с тобой встречаться.