Потерянные

Осмотр длился почти час. Потом Борис Аркадьевич направил Киру на анализы и компьютерную томографию, и велел прийти повторно через две недели. Раньше не получалось: профессор сегодня вечером улетал в Москву. Про психиатра Борис Аркадьевич не сказал ни слова.
«Две недели я как-нибудь переживу», — подумала Кира. По крайней мере, скоро все выяснится. Хорошо, что завтра на работу. Там всегда полно дел, не будет времени бояться и думать о плохом. Она прямо из больничного коридора позвонила Гельке и поехала домой.
В «Косметик-сити» Киру и всех остальных ждал сюрприз. Марик не вышел на работу после праздников. Позвонил Генералу прямо из Болгарии и сказал, что просит предоставить ему еще одну неделю «по семейным обстоятельствам». Какие такие обстоятельства могли быть у холостого Марика, отец которого давно умер, а мать и почти все родственники счастливо жили в Израиле, оставалось неясным. Его многочисленные обязанности временно поручили исполнять Кире. Это хорошо, порадовалась про себя она. Некогда будет рисовать себе страшные картинки и трястись от ужаса.
Дни и в самом деле летели незаметно. Переговоры, рекламные тексты, сообщения на сайт, интервью, пресс-релизы — Кира приходила первая, уходила последняя. Телефоны звонили, факсы скрипели, бумаги горами громоздились на столе. Невыпитый кофе остывал и сменялся невыпитым чаем, о нормальном обеде и речи не шло.
Приходя домой, Кира на скорую руку готовила ужин из полуфабрикатов, принимала душ, без сил падала в кровать и моментально засыпала. Бетономешалка, которая раньше непрерывно прокручивала в голове всевозможные варианты развития событий, не успевала включиться.
С Сашей они разговаривали мало, но он не обижался. Понимал ее состояние. Или считал, что понимает.
Марик вернулся на день раньше, чем его ждали. Мысли о собственных проблемах моментально вылетели у Киры из головы, как только она взглянула на него. Это был он — и одновременно не он. Нет, дело было не в очередном «провале». Перемены видели все: на лицах Оли и Альберта застыло точно такое же комичное изумление, как, по всей видимости, и у нее самой.
Леднев шикарно загорел и невероятно похорошел. Конечно, Марик всегда был милым, внешне приятным парнем, то тут речь шла не о приятности и миловидности. Он стал просто исключительно хорош, уверен в себе, обаятелен и сексуален. Если уж на Киру это произвело сильное впечатление, то влюбленная Оленька и вовсе едва удерживалась на стуле.
— Ты что, пластическую операцию сделал? — выдал прямодушный Альберт.
— Что? – не понял Марик.
Похоже, он не осознавал произошедших с ним перемен. Продолжая улыбаться чуть рассеянной, счастливой улыбкой, Леднев извлек из недр своей сумки бутылку шампанского и застенчиво проговорил:
— Поздравьте меня, ребята, я женюсь!
Повисла пауза. Новость была оглушительная. Никто уже и не ждал, что старый холостяк Марик решится запятнать свой паспорт. А он — нате вам! — выкинул номер.
— Все-таки настоящий двигатель прогресса — это секс! — глубокомысленно изрек Альберт.
Тишина была сломана. Альберт с Кирой бросились к Марику, наперебой принялись поздравлять, целовать, жать ему руку, похлопывать по плечам. Хлопнула пробка от шампанского, все смеялись, одновременно что-то говорили, искали стаканы…
И только Оля Карпова неподвижно сидела на своем месте, не делая попытки подойти к Марику.
— Оленька, — виновато улыбаясь, произнес Марик.
Конечно, он никогда ничего не обещал ей. Более того, они ни разу не поговорили о ее чувствах. Впрочем, этого и не требовалось, Марик и так обо всем прекрасно знал. Олина безответная любовь к шефу давно была общим местом, предметом беззлобных шуточек и дружеских подначиваний со стороны Альберта. О ней уже даже не сплетничали в других отделах. Это было такое же вечное, незыблемое и привычное явление, как смена времен года или восход солнца по утрам. К этой любви все настолько привыкли и пригляделись, что не замечали ее глубины и истинности.
А сейчас всем вдруг стало стыдно и одновременно страшно. Стыдно за то, что они, получается, ликовали над Оленькиной бедой. А страшно потому, что им в одночасье, при одном взгляде на помертвевшее Олино лицо, открылись сила и мощь этой любви. И непонятно было, кого этой силой теперь сметет — Марика или саму Олю?
— Оленька, — повторил Леднев, делая шаг к ней.
Он ожидал потоков слез: у Оленьки они всегда были наготове, приготовился к истерике или обмороку. Но Карпова удивила всех. Она не зарыдала, не закричала, не затопала ногами и не потеряла сознания. Выпрямившись во весь свой небольшой росточек, Оленька шагнула ему навстречу, улыбнулась и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала в щеку.
— Поздравляю, Марк! — негромко произнесла она своим полудетским голоском. — Очень рада за тебя. Можно узнать, кто твоя невеста?
«Вот так цыпленок! — восхитилась про себя Кира. — Кто бы мог подумать!»
— Невеста? Ой, я же вам еще не сказал, — опомнился Марик и принялся взахлеб рассказывать о своей избраннице.
Рассказ получился банальный, но вполне жизненный. Познакомились Марик и Таня на одной из экскурсий, уже ближе к завершению поездки. Выяснилось, что она тоже из Казани — надо же! Рядом жили, а нашли друг друга на заморском курорте, не переставал изумляться Марик. Конечно, Таня оказалась лучше всех: и умная, и красивая, и добрая, и начитанная, и понимающая, и ласковая.
Видела потом это совершенство Кира. Ничего особенного. Самая обычная девица, мышь мышью. Тихоня. Стоило за такой далеко ехать, если Оленька столько лет была рядом? Тот же типаж. Оленька, глядишь, и поинтереснее будет. Но любовь не спрашивает. И потом, надо отдать должное: с Таней Марик словно проснулся, ожил, заиграл яркими красками.
До возвращения домой оставалось всего три дня, но влюбленные решили задержаться еще ненадолго. Оба сразу поняли, что никакой это не курортный роман — это судьба. В ближайший понедельник они идут подавать заявление в загс. А жить Танюша будет у него. Он сегодня едет к ее родителям. Знакомиться, а заодно и Танины вещи забирать.
— Лихо вы! — прокомментировал Альберт.
— На свадьбу позовешь? — улыбнулась Кира.
— А то! Куда без вас?
— Когда собираетесь?
— Я хоть завтра готов, но Танюша хочет обязательно летом.
Все еще долго голосили, удивлялись, подтрунивали, смеялись, строили планы, произносили тосты и пили шампанское из чайных чашек.
А в понедельник Оленька положила Марику на стол заявление об уходе. Сказала, что отработает две положенные недели, чтобы ей успели найти замену, и уйдет. Отговорить ее оказалось невозможно: Оля была непреклонна в своем решении никогда больше не видеть Марика. Кира и Альберт чуть не плакали: из-за чужой, непонятно откуда взявшейся Тани, распадалась такая отличная компания! Сжились, сроднились, понимали друг друга с полуслова — и вот, здравствуйте, пожалуйста.
Впрочем, скоро Кире стало не до Оли Карповой. События начали разворачиваться с ошеломляющей скоростью, не давая передохнуть. Словно открылся какой-то шлюз.
 Глава 10.  
Прошло отпущенное на ожидание время, и Кира отправилась на повторный прием к врачу. У профессора, как водится, были для нее две новости — хорошая и плохая. Хорошая заключалась в том, что никакой опухоли у нее не оказалось. И в целом, судя по анализам, со здоровьем все было в полном порядке. Хоть в космос запускай, дежурно пошутил Борис Аркадьевич.
Вторая, плохая, новость вытекала из первой. Если физически с ней все хорошо, значит, что-то не то с психикой. Именитый профессор мягко, но настойчиво посоветовал Кире обратиться к психиатру. Если она надумает, он с удовольствием порекомендует отличного специалиста.
Кира обещала ответить на днях и поплелась на работу.
Там был самый настоящий аврал. Оля, хоть и крайне ответственная и обязательная, уже не могла трудиться как прежде, и не было смысла загружать ее новыми проектами. Оленька быстро нашла другую работу, что и неудивительно. На ее стороне были образование, опыт и, как грустно поведала она Кире, отсутствие мужа и детей. Даже в перспективе. Как известно, любой начальник любит сотрудников, которые готовы целиком отдаться работе, не отвлекаясь на «мелочи» вроде беременностей и детских болячек.