Пленник (Чужая вина)
Граф медлил с ответом. Наконец, откашлявшись, проговорил:
– Видишь ли, я хотел спросить, не нарисуешь ли ты еще один портрет моей дочери. Тот, что ты написала три года назад, уже не похож. Конечно, если муж разрешит тебе заниматься живописью, – добавил Чарлз, с вызовом посмотрев на Хейдона.
Женевьева тотчас же поняла: граф пытался установить, в состоянии ли муж ее содержать. Она постоянно испытывала финансовые затруднения и, пытаясь хоть как-то их решить, писала портреты детей – богатые знакомые, когда-то приглашавшие Женевьеву к себе в гости, охотно пользовались ее услугами. Таким образом она ухитрялась покрывать издержки на содержание дома, денег иногда хватало даже на то, чтобы рассчитаться с комендантом Томсоном, когда приходилось вызволять кого-нибудь из тюрьмы. Разумеется, ей все-таки пришлось смирить свою гордость и войти в роскошный особняк Чарлза не в качестве невесты, а как наемная работница.
Женевьева подозревала, что граф сделал ей этот заказ только потому, что хотел ее унизить. «Вот до какого положения ты опустилась из-за своего упрямства», – часто говорил он ей.
Но сейчас Женевьева решила отказаться от заработка, иначе граф бы подумал, что она вышла замуж за человека, который не в состоянии содержать ее и детей.
– Что касается живописи, то мы с Максвеллом еще не обсуждали…
– Ты можешь делать все, что захочешь, дорогая, – вмешался Хейдон. – Если тебе будет приятно рисовать дочку Чарли, то, пожалуйста, развлекайся.
Бледное лицо графа покрылось красными пятнами.
– Меня зовут не Чарли, а Чарлз, – пробурчал он.
Женевьева же кивнула и с улыбкой сказала:
– Хорошо, Чарлз. Я обожаю писать портреты, а твоя дочка – прелестная девочка. С радостью сделаю это для тебя. – Женевьева снова улыбнулась – ведь получилось, будто она делала графу одолжение.
– А теперь, джентльмены, извините, но дети уже за столом, а мы слишком долго заставляем их ждать, – сказал Хейдон. – Оливер, вы не проводите наших гостей до двери?
– Хорошо, мистер Блейк, – прогудел Оливер, пряча ухмылку.
– Приятно было познакомиться! – прокричал Хейдон вдогонку визитерам. – Надеюсь вскоре увидеться еще раз!
– Только не слишком вскоре, – пробурчал Оливер, захлопнув за троицей дверь. – А лучше вообще никогда.
– Вы видели?! – закричал Джейми, снова вбегая в гостиную. – Они поверили, что вы на нас женились!
– С гордостью могу сказать, что приложила к этому руку, – просияла Юнис. – Вам понравилось, как я сделала реверанс?
– И я тоже! – добавила Дорин. – А ведь делать реверанс – нелегкое дело для бедных старых коленей!
– Колени у вас хрустели так, что было слышно до самого Олбана, готов пари держать. – Оливер засмеялся. – А комендант… Я думал, он лопнет от злости!
– Этот констебль – самый отвратительный человек на свете, – заметила Аннабелл. – И у него такой вид… как будто он откусил лимон.
– Сначала я подумала, что он пришел за мной, – призналась Шарлотта. – Он ужасно злился, когда Женевьева в прошлом году забрала меня из тюрьмы!
Узнав, что Шарлотта боялась, Женевьева тотчас избавилась от собственного страха. Она присела перед девочкой и, заглянув ей в глаза, сказала:
– Не бойся, Шарлотта, никто не собирается уводить тебя отсюда. Ты должна верить, когда я так говорю. Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось, поняла?
Девочка кивнула:
– Да, поняла.
– Вот и хорошо, моя дорогая. А теперь иди со своими братьями и сестрами готовиться к обеду. Я приду через несколько минут.
Когда все, кроме Женевьевы, вышли из гостиной, Хейдон закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Потом пробормотал:
– Господи, почему вы сказали, что я ваш муж?
– Потому что не хотела, чтобы они увели вас и повесили. Представить вас как моего мужа – единственная возможность объяснить, почему вы находитесь под моей крышей.
– Но вы могли бы сказать, что я ваш дядя или… какой-нибудь дальний родственник.
Она покачала головой:
– Такое объяснение сразу вызвало бы множество вопросов: где вы остановились, когда только приехали, какое у вас здесь дело? К тому же любое заявление о том, что вы мой родственник, можно опровергнуть. А вот муж… Поверьте, лорд Редмонд, я здесь отверженная, и всем известна моя склонность к безрассудным поступкам. В Инверари охотно поверят, что я вышла замуж за человека, с которым только что познакомилась. Я создала семью из воров и бродяг, которых совсем не знала. А по капризу выйти замуж за незнакомца – это вполне в моем духе, как все здесь считают.
«Она права, – думал Хейдон. – Отказаться от привычной жизни только ради того, чтобы вырастить незаконнорожденного сына воровки, – на такое, по мнению общества, способна лишь очень неразумная женщина, едва ли не сумасшедшая. А этот самодовольный глупец павлин Чарлз…»
Хейдон невольно нахмурился. Что этот идиот о себе возомнил?! Какого дьявола он вламывается в дом и ведет себя здесь так, будто имеет на Женевьеву какие-то особые права? При мысли о том, что она по воле отца действительно была помолвлена с этим слизняком, Хейдону стало очень не по себе. Каким бы человеком ни был ее отец, в людях он совершенно не разбирался.
– Мне кажется, вам следовало бы поблагодарить меня, а не критиковать. Ведь я пошла на риск только ради вас, – заметила Женевьева.
– Но почему?.. Зачем вам это?..
– Я всю ночь за вами ухаживала, когда вы лежали в лихорадке. А потом делала все возможное, чтобы поставить вас на ноги. Неужели вы думаете, что после этого я могла бы спокойно смотреть, как вас уводят, чтобы затем повесить? Если вы действительно так думаете, то вы ничего обо мне не знаете, лорд Редмонд, – проговорила Женевьева в раздражении; при этом у нее был такой вид, будто она вот-вот его ударит.
Хейдон же смотрел на нее с восхищением. Мисс Макфейл была необыкновенно сильной и мужественной женщиной. И если уж она во что-то верила, если приняла решение, то не отступала ни на шаг и твердо стояла на своем. И еще: хотя перед ней был человек, осужденный за ужасные преступления, она его нисколько не боялась!
Ему захотелось прикоснуться к ней, обнять, прижаться губами к ее губам, хотелось крепко обнять ее, а затем положить ладони на ее упругие груди… В следующее мгновение он вдруг почувствовал, что его влечет к этой женщине, причем желание усиливалось и становилось совершенно нестерпимым.
«Господи, что со мной происходит?! – ужаснулся Хейдон. – Ведь в доме шестеро детей, а сам я на волосок от виселицы! О чем же я думаю в такой ситуации? Может, схожу с ума?»
– Я не хотел вас обидеть, Женевьева, – пробормотал он, взъерошив пятерней волосы. – Просто удивляюсь. Может, вы не поняли, какая сложилась ситуация? Вы сказали, что мы с вами муж и жена. Но если я теперь уеду, то все в Инверари будут знать, что вы солгали. Понимаете, что это означает? Непреклонный констебль Драммонд заявится в ваш дом, чтобы арестовать вас как укрывательницу беглого заключенного. И если даже вас не посадят в тюрьму, то детей-то непременно отберут.
При этих словах Хейдона Женевьева побледнела. Она тотчас же поняла, что он прав. Действительно, о чем она думала? Неужели рассчитывала на то, что он останется в ее доме навсегда?
Едва держась на ногах, она подошла к креслу. Усевшись, со вздохом закрыла глаза.
Хейдон в волнении прошелся по комнате. «Что же теперь делать? Что делать?» – спрашивал он себя. Он собирался как можно быстрее покинуть Инверари, а потом доказать свою невиновность и попытаться узнать, кто напал на него в ту ночь, когда все это началось. Конечно, ему пришлось бы через своего поверенного нанять детектива, а самому скрываться за пределами Шотландии, пока загадка не будет решена. Ясно, что банки заморозят его счета, но его нотариусы и бухгалтера найдут способ выделять для него фонды под прикрытием законных платежей. Когда же все уладится, он вернется к прежней жизни в качестве лорда Редмонда.
Но увы, на это могут уйти годы. Возможно, его расследование вообще ничего не даст. Но даже если он добьется успеха… О Боже, ведь из-за него эта красивая, умная, самоотверженная женщина угодит за решетку! Нет-нет, этого он не допустит!