Сначала свадьба

 
Глава 5
На сборы ушло шесть дней. Шесть дней виконт и его секретарь изнывали в скромной деревенской гостинице.
За это время солнце не выглянуло ни разу, зато непрестанно моросил ледяной дождь, словно специально выжидая, когда они выйдут на улицу. Шесть дней обедов, ужинов и неожиданных визитов в самое неподходящее время неизменно гостеприимного и жизнерадостного сэра Хамфри Дью. Шесть дней невольного наблюдения за тем, как сонная английская деревня реагирует на ошеломляющую новость: один из ее жителей неожиданно унаследовал графский титул, поместье, земельные угодья и состояние.
Шесть дней нетерпеливого раздражения в ожидании отъезда.
Шесть дней тоски по Анне и ноющей боли неудовлетворенного вожделения.
Казалось, прошло шесть недель.
Или шесть месяцев.
Три дня спустя после первого визита в дом семейства Хакстебл виконт случайно встретился с Ванессой Дью.
Они с Джорджем ехали в Рандл-Парк в ответ на одно из приглашений к обеду и встретили миссис Дью возвращающейся домой, очевидно, от сестер. Эллиот спешился, отправил Джорджа вперед, поручив ему свою лошадь, и спросил себя, готовы ли секретарь и сама миссис Дью оценить по достоинству импульсивное проявление галантности. Несколько минут разговор крутился вокруг погоды, которая упрямо оставалась холодной и казалась еще холоднее из-за полного отсутствия солнца и постоянного ветра, который почему-то всегда дул в лицо, независимо от того, в каком направлении вы шли. Ванесса спрятала руки в муфту, а виконт спросил себя, не пора ли перейти к прогнозам на лето, если оно вообще когда-нибудь наступит.
От подобных разговоров хотелось или заскрипеть зубами, или завыть. Холодный воздух окрасил румянцем щеки спутницы, заодно прихватив и нос. В результате пришлось с неохотой признать, что выглядела она по-сельски бодро, хотя и не отличалась красотой.
Однако разговор о погоде, судя по всему, наскучил и ей.
– Вы должны понять, – прервала миссис Дью короткое молчание, – что мы настолько же встревожены, насколько и рады.
– Встревожены? – Эллиот взглянул с удивлением.
– Да, беспокоимся о Стивене, – пояснила она.
– Но где же основания для беспокойства? Ваш брат только что получил наследство, дарующее несказанное богатство, положение в обществе, знатность и престиж.
– Именно это нас и волнует, – холодно ответила Ванесса. – Как он справится? Мальчик любит жизнь, любит движение. Но и в учебе прилежен. Он привык сознательно трудиться ради достижения важной цели – как ради себя самого, так и ради Мег, которая многим пожертвовала и для него, и для всех нас. Он молод и впечатлителен. Боюсь, что менее подходящее для подобного события время трудно представить.
– То есть боитесь, что новое положение ударит парню в голову? Что он внезапно забросит учебу и пустится во все тяжкие? Сразу поведет себя безответственно? Я непременно прослежу, чтобы ничего подобного не произошло, миссис Дью. Хорошее образование необходимо джентльмену. Оно…
– Нет, я боюсь вовсе не этого, – перебила Ванесса. – У Стивена хороший характер, да и воспитан он надежно. Так что немного свободы ему не повредит. Озоровать он умудряется и здесь. Скорее всего без этого мужчины не растут.
– Так что же в таком случае? – Эллиот посмотрел вопросительно.
– Боюсь, – ответила она, – что вы постараетесь слепить его по своему образу и подобию и, возможно, преуспеете. Он вами очарован.
Так, понятно.
– И что же, я не гожусь в качестве образца? – уточнил виконт и даже резко остановился, чтобы посмотреть на собеседницу. Неужели он недостаточно хорош для ее брата, сельского парнишки, внезапно ставшего графом? И это после всех жертв, которые он принес в последний год и собирался принести в ближайшие четыре? В душе вспыхнул гнев. – Почему же, позвольте спросить?
– Потому, – ответила миссис Дью, глядя прямо в глаза лорду Лингейту, хотя тот хмурился и даже не пытался скрыть раздражение, – что вы горды и властолюбивы. Потому что нетерпеливы с теми, кто стоит ниже вас на социальной лестнице, а порою даже презрительно-высокомерны. Стремитесь непременно поступать по-своему и мгновенно впадаете в гнев, когда это не удается. Все должны вас слушаться просто потому, что вы – это вы. Почти постоянно хмуритесь и никогда не улыбаетесь. Возможно, все аристократы так же дерзки и неприятны в общении. Возможно, самомнение – неизбежное следствие богатства и знатности, хотя думаю, что это не так. И вот вы оказались опекуном Стивена, что бы там ни говорила Мег. Вы будете учить его аристократизму. Не хочу, чтобы брат становился таким, как вы. Боюсь этого больше всего на свете!
Подобной бестактности виконт Лингейт не мог даже ожидать. На мгновение он растерялся.
Эта маленькая деревенская мышка за словами в карман не лезла.
– Прошу прощения, – начал виконт и нахмурился еще яростнее, поскольку настроение окончательно испортилось. Кажется, мэм, мы встретились всего лишь несколько дней назад. Или я ошибаюсь? Может быть, наше знакомство продолжается дольше, но я, к несчастью, забыл? Откуда вы, собственно, меня знаете?
Соперница боролась нечестно. Избрала самую неправильную, но в то же время самую эффективную тактику. Ответила на вопрос встречным вопросом.
– А знаете ли вы нас? – спросила она. – Знаете ли Мег, Кейт или меня, да еще настолько хорошо, чтобы судить, что в новой жизни Стивена мы окажемся всего лишь помехой, неприятной обузой?
Виконт слегка наклонился к упрямице, не в силах скрыть гнев.
– Может быть, я что-то пропустил, мэм? – поинтересовался он. – Разве я когда-то говорил или, используя ваше выражение, судил, что вы сможете поставить меня или еще кого-то в неловкое положение?
– Разумеется, говорили, – мгновенно возразила Ванесса. – Если бы я помнила точные слова, то непременно повторила бы. Но зато я отлично помню их смысл: нас необходимо обучить, одеть, представить ко двору и ввести в высший свет. Задача окажется монументальной.
Лорд Лингейт смерил заносчивую спорщицу яростным взглядом. Серые глаза широко раскрылись, сияя от холода и воинственного пыла. Да, они, несомненно, украшали это в общем-то заурядное личико. Ей следует как можно чаще пускать их в ход – но только, ради Бога, не с ним. Что за ужасное, нестерпимое создание!
– И что же? – ехидно поинтересовался он. – Вы, мэм, ставите мне в вину слова правды? Неужели полагаете, что вместе с сестрицами готовы появиться в обществе и произвести в нем фурор? Считаете, что можете приехать в Лондон вот в этом плаще и в этом капоре и выйти на Бонд-стрит? Да вас же примут за служанку! Неужели думаете, что хотя бы отдаленно готовы к той жизни, которая ждет сестру графа?
– Я думаю, – отважно парировала Ванесса, – что все эти проблемы вас абсолютно не касаются, милорд. Уверена, что сестры молодого графа вполне способны постичь все тонкости высшего общества, чтобы не смущать брата. Честно говоря, мне нет никакого дела до того, будем ли мы смущать вас. Если подобное случится, вы наверняка сможете утешиться своим обычным высокомерием. Все вокруг с сочувствием отнесутся к тяжкой доле благородного виконта. Еще бы! На голову бедняжке свалилась толпа деревенских кумушек!
– И как же, интересно, вам удастся войти в светское общество? – ехидно, с коварным прищуром поинтересовался Эллиот. – Кто конкретно представит вас ко двору? Кто пришлет вам необходимые приглашения? И кому отправите свои приглашения вы?
Ответа не нашлось.
– Думаю, мэм, – неожиданно сменил он тему, – нам лучше продолжить путь, пока обед не остыл окончательно.
Ванесса вздохнула и пошла к дому, но не сдалась.
– А как бы реагировали вы, если бы вдруг нежданно-негаданно к вам в дом явился совершенно незнакомый человек и перевернул мир вверх дном?
Так оно и случилось на самом деле!
– Если бы он открыл передо мной новый, лучший мир, – ответил виконт, – то я пришел бы в восторг.
– Но как бы вы узнали, что этот мир действительно лучше? – не унималась Ванесса.