Кто услышит коноплянку?
- Нет, в наших краях деревни называют Герасимова, Шпилева, Кудинова... Так вот, дойдете до Герасимова. Чуть-чуть не доходя до крайнего дома, свернете по полевой дороге налево, пройдете мимо фермы, никуда не сворачивайте - и минут через десять вы окажетесь на поляне... Когда осмотритесь, увидите церковный фундамент, остатки строений и, наконец, могилку отца Егора. Вот и все, что осталось от Спас-Чекряка. Впрочем, школа работает до сих пор.
- Деревни нет, а школа есть?
- Из окрестных деревень детишки ходят... А если от могилки спуститесь по тропе в лесок, мимо еще одной поляны - там когда-то приют для девочек стоял, который отец Егор построил и содержал, то попадете к роднику, воду которого наша Евдокия Алексеевна пила. К сожалению, купальни там пока нет. Стоит небольшой сарайчик, который Игорь построил. Игорь - это механизатор из тех мест. Его дочка после операции заражение получила, врачи сказали, шансов нет, а люди добрые ему подсказали, чтобы давал дочке воду из родника отца Егора пить. Девочка выздоровела, а отец ее из благодарности и соорудил это строение.
- А как же купаться можно?
- Купаться, пожалуй, нельзя. А вот обмыться святой водой - пожалуйста. Ну, ладно, спохватился отец Владимир, - вам завтра в путь. Отдыхайте.
- Я рад, что встретил вас, батюшка. Спасибо вам за все.
- Да за что - спасибо? - искренне удивился хозяин дома. - А встрече и я рад, тем более что каждая встреча - от Бога. - И он, приветственно махнув рукой, направился к двери. Но затем опять остановился: - Ох, дурной я человек, никак не угомонюсь. Вот мы о глухомани с вами говорили, я из жизни отца Егора случай очень важный вспомнил. Не возражаете, если расскажу его вам?
- Конечно, не возражаю.
- Я быстро. Впрочем, боюсь увлечься. Дайте-ка я лучше по книге прочитаю. Отец Владимир снял с полки книгу, быстро нашел нужную страницу и стал читать. Читал он очень выразительно, в самых, по его мнению, важных местах поднимая указательный палец вверх: "Много, много лет тому назад отец Егор был назначен приходским священником в село СпасЧекряк. Приход был очень бедный, всего 14 дворов; так себе, хуторок маленький. Церкви там настоящей не было, а стояла ветхая, покосившаяся часовенка, где и справлялось богослужение, и так в ней было холодно, что даже Святые Дары в Чаше замерзали... Семья у отца Егора была большая, а прокормиться было нечем... И милостыни было подать некому... Вот и взмолился батюшка Егор к Богу и поплелся пешком в Оптину пустынь, к великому старцу Амвросию Оптинскому, с жалобой на свою горемычную жизнь и за благословением переменить приход. Старец Амвросий выслушал отца Егора, долго смотрел на него, а потом как замахнется на него палкой, да как ударит ею по спине отца Егора, так тот чуть без оглядки не убежал от него... "Беги, беги назад! - кричал Амвросий, - беги, слепой... На тебе вот какая благодать Божия почивает, а ты вздумал бежать от прихода... За тобою скоро будут бегать люди, а не тебе бежать от людей..."
Вернулся отец Егор домой и затворился в своей убогой церковке, и денно и нощно взывал к Царице Небесной, Матери Божией, о помощи... И скоро прошла о нем молва по всей Русской Земле как об Угоднике Божьем, великом прозорливце и молитвеннике... И потянулись к отцу Егору и простолюдин, и знатный, и богач, и бедняк, и простец, и ученый... А вместо ветхой церковки стоял уже храм величиною с нашего Исаакия, а вокруг него каменные корпуса... И чего там только не было... И гостиницы для приезжающих, и богадельни для стариков, и всякого рода ремесленные мастерские, и школы для детей; да и село разрослось так, что вместо 14 дворов стало уже больше сотни... Свыше трех миллионов было затрачено на все эти постройки, как мне говорили. И не было дня, чтобы к отцу Егору не приезжали со всех концов России. Простой народ приходил к нему пешком чуть ли не из Сибири".
- Пожалуй, хватит, - отец Владимир закрыл книгу. Лицо его раскраснелось, глаза блестели. Чувствовалось, что к отцу Егору Коссову у него было особое отношение. Когда он ушел, Киреев рядом с иконой поставил фотокарточку отца Егора. С нее на Михаила Прокофьевича смотрели серьезные умные глаза.
- Вот ты каким был, батюшка Георгий. Не знаю, к добру или нет, но я завтра пойду к тебе. Если это действительно ты меня позвал...
Засыпая, Киреев слышал, как за стеной молился хозяин дома.
Глава двадцать пятая
- Он тебе совсем не нравится, тезка? - Софья Мещерская показала одними глазами на Ферапонтика. Ее сын и муж с мальчишеским азартом гоняли мяч на лужайке. Третьим в этой игре был сенбернар Джек. - Прости, прости, это не мое дело, но, даю тебе слово, ни у кого на свете не было бы такой классной свекрови.
Женщины сидели на поваленном стволе огромного дерева. Только что под смех и веселые разговоры был съеден вкусный шашлык, приготовленный Ильей Вторым. Но пиво еще не кончилось, и обе женщины, потягивая его из пластиковых стаканчиков, наслаждались и самым древним хмельным напитком, и этим весенним воздухом, настоянным на свежести майского дня, запахе сосен, окружавших, словно былинные часовые, дачу Мещерских, и ароматом остывающих углей. Обе Софьи совершенно искренне наслаждались природой, а также обществом друг друга. Мещерская одной рукой поглаживала плечо Софьи, в другой держала стакан.
- Ты не смейся. Крепость брака знаешь от кого зависит?
- Знаю. От мужа и жены.
- Не-а. От двух женщин - свекрови и тещи. Вот сейчас я тебе признаюсь: моему Илюше, откровенно говоря, с тещей не очень повезло. Не будь Аглаи Серафимовны, наш брак давно бы распался...
- Софья, а могу я задать тебе откровенный вопрос? - спросила Воронова подругу.
- Разумеется.
- А на кой ляд тебе такая невестка? Подожди, не отвечай сразу. Ты очень близкий мне человек. Скажу больше: я просто любуюсь, как ты ходишь, общаешься с людьми, разговариваешь. А твои фирменные слова: не-а, тады ой...
- Еще добавь: на кой ляд. Плагиатщица! - И Мещерская засмеялась.
- Нет, тезка, не плагиатщица - верная ученица... А стану я твоей невесткой...
- Думаешь, что-то в наших отношениях изменится?
- Уверена. Я же плохая буду невестка, а Ферапонт - твой сын. Единственный... У меня друг один есть, он на мир через призму парадокса смотрит. Так вот, он бы это тебе лучше объяснил.
- Что объяснил?
- Да это я так, к слову. Кстати, а ты помнишь, как мы познакомились?
- Через Илюшу? Это когда он тебе картину за полцены продал?
- И ты со мной разбираться пришла. И не за полцены, кстати.
- Я же потом покаялась.
- Сонечка, это я к тому только говорю, что дружба начиналась, скажем так, с конфликта.
- Ты боишься, что она закончится твоим браком с Ферапошей?
- Боюсь. Да и посмотри на него. Он же еще ребенок.
- Ты потом поймешь, что мужчины остаются мальчишками до седых волос.
- Я не о том. Пусть он по миру поездит, поработает от души, не отвлекаясь на быт. А лет через пять привезет он тебе какую- нибудь герцогиню из Шотландии, будут у тебя внуки с голубой кровью.
- Герцогиньку? Глупенькая. Да разве лучше нас, русских баб, есть в мире женщины? - Софьястаршая притянула к себе Софью-младшую. - Не принимай мои слова близко к сердцу. Но пойми и меня. Я же мать. Вот будешь матерью взрослого сына или дочери - вспомнишь меня. Хочется, чтобы у чада твоего все в жизни было хорошо - от здоровья до жены.
- Тады ой.
Женщины засмеялись.
- Кстати, а твой друг, ну, который весь из себя парадоксальный, не тот, о котором ты рассказывала утром? - с равнодушным видом спросила Мещерская.
- Он самый.
- Вы вроде недавно познакомились? Ты уже другом его называешь...
- Разве? - Софья растерялась. - Ну я... в смысле знакомый. Или человек.
- Знакомый? Ох, темнишь, тезка. И задумчивая ты у нас какая-то.
- Есть проблемы.
- Я могу помочь? - встревожилась Мещерская.
- Вряд ли. Да и проблемы - не у меня...
- У твоего друга?