Раскаты грома (И грянул гром) (Другой перевод)

Рослые мужчины, бородатые, увешанные патронташами, в грубой одежде, в разнообразных широкополых шляпах.
Вслед за Шоном перестали смеяться Мбежане и Дирк и посмотрели на ряд вооруженных людей на берегу. Наступила полная тишина.
Наконец ее нарушил человек в коричневом котелке. Стволом своего маузера он показал на Шона.
– Magtig! Нужен острый топор, чтобы отрубить его ветку.
– Не серди его, – предупредил другой джентльмен, в касторовой шляпе. – Если он долбанет им тебя по голове, расколет череп!
И они рассмеялись.
Трудно сказать, что Шону было неприятнее – столь откровенное обсуждение его наготы или то, что оно ведется на африкаанс. В своем нетерпении Шон попал, точнее приплыл, прямо в руки бурского патруля. Однако оставалась небольшая возожность выдать себя за бура, и Шон открыл рот, чтобы попробовать это сделать. Но его опередил Дирк.
– Кто они, папа, и над чем смеются? – спросил он на чистом английском, и надежда Шона умерла так же внезапно, как замер смех буров, когда они услышали ненавистный им язык.
– Вот оно что! – проворчал человек в касторовой шляпе и красноречиво взмахнул маузером. – Руки вверх, старина.
– Нельзя ли сперва надеть брюки? – вежливо осведомился Шон.
– Куда нас ведут? – На этот раз Дирк испугался, и его голос дрожал.
Это тронуло ехавшего рядом человека в касторовой шляпе. И он ответил:
– Не волнуйся, мы везем тебя к генералу. Увидишь настоящего живого генерала.
Бур хорошо говорил по-английски, и Дирк с интересом его разглядывал.
– А у него есть медали и все такое?
– Нет, нам такой вздор ни к чему.
И интерес Дирка угас. Мальчик снова повернулся к Шону.
– Па, есть хочу.
И снова вмешался обладатель касторовой шляпы. Он достал из кармана черную палочку билтонга – сушеного мяса – и протянул Дирку.
– Поточи зубы, керел.
Теперь, когда рот у Дирка был занят, Шон смог сосредоточиться на бурах. Те были убеждены, что поймали шпиона, и обсуждали предстоящую казнь. Шону по-свойски разрешили высказаться и выслушали его оправдания. Разговор прервался, когда буры с пленником переплывали Тугелу и поднимались по склону, но наверху Шон возобновил прения. Наконец он убедил патруль в своей невиновности, что буры приняли с облегчением, потому что на самом деле никто не хотел его расстреливать.
После этого завязалась беседа на более приятные темы. День был великолепный, солнце вызолотило зеленую долину. Внизу вилась река, держа путь к голубой стене Дракенсберга, перегораживающей горизонт. На небе появилось несколько облаков, легкий ветерок помогал переносить жару.
Молодые буры из отряда с интересом слушали рассказ Шона об охоте на слонов за Лимпопо и об обширных землях, которые ждут людей, готовых их освоить.
– После войны, – говорили они и смеялись. Но тут ветер слегка изменил направление, принеся с холмов слабый, но от этого не менее отвратительный звук, и смех сразу замер.
– Пушки, – произнес один из буров. – У Ледисмита.
Пришла очередь Шона задавать вопросы. Ему рассказали, как отряд буров напал на стоявших там англичан. С горечью вспоминали, как старый Жубер остановил свою кавалерию и смотрел, как разбитая английская армия уходит в город.
– Боже всемогущий! Если бы он спустил нас на них! Мы сбросили бы их в море.
– Если бы командовал уум [  3] Пол, а не старый Жубер, война бы уже кончилась. А так мы сидим и ждем.
Постепенно у Шона начала складываться картина войны в Натале.
Ледисмит окружен. Армия генерала Джорджа Уайта заперта в нем. Половина бурской армии прошла вперед вдоль железной дороги и заняла оборонительную позицию на откосе, нависающем над рекой, у маленькой деревушки Коленсо.
Под ними, на широкой равнине Тугелы, генерал Буллер собирает силы, чтобы прорваться и освободить Ледисмит.
– Пусть только попробует – его ждет уум Пол.
– Кто такой этот уум Пол? Не Крюгер? – осведомился Шон.
Уум Пол – таково было ласковое прозвище президента Южно-Африканской республики Крюгера.
– Нет, парень! Это другой уум Пол. Вехт-генерал Ян Паулюс Леруа из отряда Винберга. [  4]
У Шона захватило дух.
– Рослый вспыльчивый парень с рыжей бородой?
Общий смех, потом:
– Ja, он самый. Ты его знаешь?
– Да, знаю.
«Итак, мой шурин теперь генерал». – Шон про себя улыбнулся и спросил:
– Этого генерала мы собираемся навестить?
– Если найдем.
«Дирк наконец встретится с дядей». – Шон с удовольствием думал об этой встрече.
  
Глава 8
 
Полотно палатки не заглушало гулкий голос внутри. Он отчетливо был слышен там, где стоял Шон в окружении охраны.
– Неужели я должен пить кофе и ручкаться с каждым rooinek [  5], которого мы поймаем? Разве я и так не тружусь за десятерых, чтобы вы мне добавляли работы? Отправьте его к одному из фельдкорнетов! Отправьте его в Преторию, и пусть его там посадят! Если он шпион, делайте с ним что хотите, но, ради милосердного Провидения, не приводите ко мне!
Шон счастливо улыбнулся. Ян Паулюс за эти годы не потерял голоса.
Наступила относительная тишина – командир отряда что-то негромко объяснял. Потом снова рев:
– Нет! Не хочу! Уведите его!
Шон набрал полную грудь воздуха, сложил руки рупором у рта и закричал в сторону палатки:
– Эй ты, проклятый голландец! Боишься снова встретиться со мной? Боишься, что я выбью тебе зубы, как в прошлый раз?Несколько минут ошеломления, потом грохот перевернутого стула – и клапан палатки отлетел в сторону. Моргая от яркого света, агрессивно выставив плечи, наружу выскочил Ян Паулюс; огненно-рыжие волосы топорщились вокруг лысой макушки. Крутя головой, он искал обидчика.
– Я здесь, – воскликнул Шон, и Ян Паулюс застыл как вкопанный. Он с неуверенностью всматривался в Шона.
– Ты? – Он сделал шаг вперед и произнес с сомнением в голосе: – Это ты, Шон? – И захохотал. Разжал кулак на правой руке и протянул ее вперед. – Шон. Дьявольщина, парень! Шон!
Они пожимали друг другу руки и улыбались.
– Идем в палатку. Пошли, парень.
Когда они оказались внутри, Ян Паулюс первым делом спросил:
– Где Катрина? Где моя сестренка?
Шон сразу перестал улыбаться. Он тяжело сел на стул и снял шляпу, прежде чем ответить:
– Она умерла, Паулюс. Уже четыре года как умерла.
Выражение лица Паулюса медленно изменилось, стало мрачным и суровым.
– Как?
«Что я могу сказать? – подумал Шон. – Что она убила себя по неизвестной причине?»
– Лихорадка, – соврал он. – Лихорадка черной воды.
– Ты нам не сообщил.
– Я не знал, куда писать. Как родители?
– Оба умерли... – Ян Паулюс резко оборвал разговор и отвернулся от Шона, глядя на белую брезентовую стену.
В наступившей тишине мужчины с горечью вспоминали мертвых, чувствуя свою полную беспомощность. Наконец Шон встал и направился к выходу из палатки.
– Дирк.
Мбежане подтолкнул мальчика вперед, Дирк приблизился к отцу и взял его за руку. Шон ввел его в палатку.
– Перед тобой сын Катрины.
Ян Паулюс уставился на мальчика.
– Иди сюда.
Дирк неуверенно подошел к нему. Ян Паулюс вдруг присел на корточки, так что его глаза оказались вровень с глазами ребенка. Он обхватил лицо Дирка ладонями и стал внимательно разглядывать.
– Да. Таким и должен быть ее сын. Глаза... – Голос его дрогнул. Секунду Ян Паулюс смотрел Дирку в лицо. Потом снова заговорил: – Будь гордым, – и он поднялся.
Шон показал на выход, и Дирк с облегчением выбежал к Мбежане.
– Что теперь? – осведомился Ян Паулюс.
– Хочу получить разрешение на проход через линию фронта.
– Собрался к англичанам?
– Я англичанин, – напомнил Шон.
Нахмурившись, Ян Паулюс ненадолго задумался, потом спросил: