Всё на свете (ЛП)

Большую часть дней мне здесь нравится, потому что я могу представить, что стекло исчезло, и я нахожусь на улице. В другие дни я кажусь себе рыбой в аквариуме.
К тому времени, как я добираюсь до комнаты, Олли умудрился забраться на середину скалистой задней стены, цепляясь руками и ногами за расщелины. Он ощупывает огромный банановый лист, когда я захожу.
- Он не настоящий, - говорит он мне.
- Он не настоящий, - произношу я одновременно с ним.
Он отпускает ветку, но остается на стене. Для него лазание это то же самое, что для нас хождение.
- Ты там и останешься? - спрашиваю я, потому что не знаю, что еще сказать.
- Я подумываю об этом, Мэдди. Карла сказала, я должен держаться от тебя настолько дальше, насколько это возможно, и мне кажется, что ее не стоит злить.
- Можешь спуститься, - говорю я. - Карла не такая страшная, какой кажется.
- Хорошо. - Он без труда соскальзывает на пол. Убирает руки в карманы, скрещивает ноги в лодыжках и прислоняется к стене. Не думаю, чтобы я когда-нибудь видела его таким спокойным. Мне кажется, он пытается не напугать меня.
- Может, тебе стоит зайти, - говорит он, и до меня доходит, что я все еще стою в дверном проеме, держась за ручку. Я закрываю дверь, но не свожу с него взгляда. Он тоже следит за моими движениями.
После всех наших переписок мне казалось, что я его знала, но сейчас, когда он стоит напротив меня, мне совсем так не кажется. Он выше, чем я думала, и более мускулистый, но не крупный. Его руки поджарые и рельефные, а бицепсы заполняют рукава его черной футболки. Кожа его имеет золотисто-коричневый загар. На ощупь она была бы теплой.
- Ты другой, чем я думала, - выпаливаю я.
Он широко улыбается, и под его правым глазом появляется ямочка.
- Знаю. Я сексуальнее, верно? Все в порядке, можешь сказать это.
Я хохочу.
- Как ты умудряешься носить с собой эго такого размера и веса?
- Все дело в мышцах, - отвечает он, поигрывая мышцами и иронично приподнимая бровь.
Часть моего нервного напряжения исчезает, но затем возвращается, когда он начинает наблюдать за моим смехом, ничего не говоря в течение нескольких долгих секунд.
- У тебя очень длинные волосы, - говорит он. - И ты никогда не упоминала о веснушках.
- А должна была?
- Веснушки могут быть решающим неблагоприятным фактором. - Он улыбается, и ямочка возвращается. Как мило.
Я подхожу к дивану и присаживаюсь. Он прислоняется к скалистой стене на другом конце комнаты.
- Они - проклятие моей жизни, - говорю я, имея в виду веснушки. Говорить такое глупо, потому что, конечно, проклятием моей жизни является моя болезнь и невозможность покинуть дом. Мы оба одновременно это осознаем и снова вместе смеемся.
- Ты веселая, - говорит он, отсмеявшись.
Я улыбаюсь. Никогда не считала себя веселой, но я рада, что он так думает.
Какое-то мгновение мы проводим в неловкой тишине, не зная, что сказать. Во время общения онлайн тишина была менее заметной. Мы могли списать это на любое количество отвлекающих моментов. Но прямо сейчас, в реальной жизни, кажется, что над нашими головами повисли пустые от мыслей облачка. Вообще-то, мое совсем не пустое, но я же не могу сказать ему, что у него красивые глаза. Они синие, как атлантический океан. Именно такими он их и назвал. Это странно, потому что, конечно, я это знала. Но разница между тем, чтобы знать и видеть это лично, такая же, что и разница между желанием летать и самим полетом.
- Эта комната какая-то чудаковатая, - говорит он, осматриваясь.
- Да. Мама построила ее, чтобы я чувствовала себя так, будто нахожусь на улице.
- Это работает?
- Большую часть дней. У меня потрясающее воображение.
- Ты и правда, как в сказке. Принцесса Мадлен и Стеклянный Замок. - Он снова замолкает, будто пытается на что-то решиться.
- Спрашивай меня, - говорю я.
На его запястье надета черная эластичная резинка, и он дергает ее несколько раз, прежде чем продолжить.
- Как долго ты болеешь?
- Всю свою жизнь.
- Что случится, если ты выйдешь на улицу?
- Моя голова взорвется. Или легкие. Или сердце.
- Как ты можешь шутить....?
Я пожимаю плечами.
- А почему не могу? Кроме того, я стараюсь не желать того, чего не могу иметь.
- Ты как Мастер Дзен. Тебе стоит давать уроки.
- Много времени требуется, чтобы научиться. - Улыбаюсь я в ответ.
Он приседает на корточки, а потом садится - спиной к стене, руки на коленях. Хоть он и спокоен, я могу чувствовать необходимость двигаться, исходящую от него. Этот парень - живая сила.
- Куда ты больше всего хочешь попасть? - спрашивает он.
- Не считая космического пространства?
- Да, Мэдди, не считая космического пространства. - Мне нравится, как он произносит Мэдди, будто называл меня так всю мою жизнь.
- На пляж. К океану.
- Хочешь, я тебе опишу его?
Я киваю решительнее, чем должна бы. Мой ритм сердца ускоряется, будто я делаю что-то запрещенное.
- Я видела фотографии и видео, но какого это находиться в воде? Это как купаться в огромной ванне?
- Типа того, - произносит он медленно и задумчиво. - Нет, беру свои слова обратно. Находиться в океане страшно. Он мокрый, холодный, соленый и смертельно опасный.
Такого я не ожидала.
- Ты ненавидишь океан?
Теперь он улыбается, почувствовав интерес к своей теме.
- Я его не ненавижу. Я его уважаю. - Он выгибает палец. - Уважаю. Это Матушка Природа во всей ее красе - потрясающая, красивая, беспристрастная, смертоносная. Только подумай: это все вода, но ты можешь умереть от жажды. И весь смысл волн в том, чтобы сбить тебя с ног, чтобы ты утонула быстрее. Океан поглотит тебя целиком, отрыгнет и даже не заметит, что ты была.
- Ох, Господи, ты этого боишься!
- Это мы еще даже не дошли до огромных белых акул, или морских крокодилов, или индонезийской рыбы-иглы, или...
- Хорошо, хорошо, - говорю я, смеясь и поднимая руки, чтобы остановить его.
- Это не шутка, - произносит он с притворной серьезностью. - Океан убьет тебя. - Он подмигивает мне. - Оказывается, Матушка Природа - дрянная мать.
Я слишком сильно хохочу, чтобы что-нибудь сказать.
- Итак, что еще ты хочешь знать?
- После такого? Ничего!
- Ну же. Я кладезь знаний.
- Хорошо, сделай ради меня какой-нибудь сумасшедший трюк.
Он в мгновение ока оказывается на ногах и начинает критически осматривать комнату.
- Недостаточно места. Пойдем на ули... - Он замолкает посреди предложения. - Дерьмо, Мэдди, извини.
- Прекрати, - говорю я. Встаю и вытягиваю руку. - Не жалей меня. - Я произношу это решительно, но этот вопрос очень важен. Не смогу стерпеть жалость, исходящую от него.
Он подцепляет резинку, кивает раз, и затем отпускает ее.
- Я могу сделать стойку на одной руке.
Он отходит от стены и просто наклоняется вперед, пока не оказывается вверх тормашками , держась на руках. Это движение настолько грациозное и непринужденное, что меня моментально заполняет зависть. Каково это, быть полностью уверенным в своём теле и его возможностях?
- Потрясающе, - шепчу я.
- Мы не в церкви, - восклицает он шепотом, его голос слегка напряжен из-за такого положения тела.
- Не знаю, - говорю я. - Мне кажется, что я должна говорить тихо.
Он не отвечает. Вместо этого закрывает глаза, медленно убирает одну руку с пола и вытягивает ее в сторону. Он практически идеально неподвижен. Тихое журчание ручейка и его слегка тяжелое дыхание - единственные звуки в комнате. Его футболка сползает вниз, и я могу видеть крепкие мышцы его живота. Кожа имеет тот же теплый золотистый загар. Я отвожу взгляд.
- Хорошо, - говорю я, - можешь остановиться.
Он снова стоит на ногах прежде, чем я успеваю моргнуть.
- Что еще ты можешь сделать?
Он потирает руки и улыбается мне.
Сальто назад, и вот он сидит у стены и закрывает глаза.