Инкарцерон

Он защелкнул табакерку.
— Я вижу, вы сердитесь, леди Клаудия. Но, насколько я понимаю, не я тому причиной.
Он был прав.
— Чего вы хотите от меня? — спросила она, все еще сердито смотря на него.
Эвиан невозмутимо улыбнулся, глядя на маленьких черных камышниц, сновавших по глади пруда меж тростинок.
— Пока ничего. По вполне понятным причинам мы начнем действовать только после бракосочетания. Вот тогда нам понадобится твоя помощь. Сперва мы разделаемся с королевой — она гораздо опаснее. Ну а когда ты благополучно взойдешь на трон, с твоим мужем тоже может вдруг случиться какое-нибудь несчастье…
Клаудия поднесла бокал к губам. В прохладной воде отражалась вверх ногами башня Джареда на фоне голубого неба. Окна снаружи выглядели крохотными, в полном соответствии с Протоколом.
— Откуда мне знать, что это не ловушка?
Эвиан улыбнулся.
— А разве королева не доверяет тебе? К чему ей расставлять тебе ловушки?
Клаудия пожала плечами. Она видела королеву всего несколько раз, на больших празднествах. Впервые — во время своего обручения, много лет назад, в памяти у нее сохранился образ стройной женщины со светлыми волосами, сидевшей на троне, к которому вела лестница — ступеней, наверное, сто, не меньше. Клаудия сосредоточенно переступает с одной на другую, таща огромную, чуть ли не с нее саму, корзину цветов. Прохладная ладонь королевы с ярко-красными ногтями ложится на лоб девочки. Она слышит слова королевы: «У вас очаровательная девочка, Смотритель. Просто прелесть».
— Откуда мне знать, может, сейчас наш разговор записывается, — сказала она. — Вдруг это проверка… проверка моей верности королеве.
Эвиан тихо вздохнул.
— Уверяю тебя…
— Сколько бы вы ни уверяли, это все равно может оказаться правдой. — Она осушила бокал, взяла оставленное Элис полотенце и на секунду прижала мягкую ткань к лицу. Опустив полотенце, она вновь обернулась к собеседнику: — Что вам известно о смерти Джайлза?
Вопрос застал Эвиана врасплох — она заметила, как его глаза чуть расширились. Но лорд был мастером притворства и постарался ничего не выдать своим ответом.
— Принц Джайлз? Но он ведь упал с лошади.
— Это действительно был несчастный случай или его убили?
Если разговор записывается, ей конец.
— Право же, моя дорогая… — Эвиан сложил пухлые пальцы.
— Говорите же. Мне нужно знать. Я имею на это право, как никто другой. Джайлз… мы были помолвлены. И он нравился мне.
— Да, понимаю. — Эвиан окинул ее проницательным взглядом. Поколебавшись немного, он вдруг решился и проговорил: — В его смерти действительно было нечто необычное.
— Я так и знала! Я же говорила Джареду…
— Джаред обо всем знает? — Его взгляд стал тревожным. — Знает обо мне?
— Я доверяю ему во всем.
— Книжники — самые опасные люди. — Эвиан повернулся и взглянул на дом. Подплывшую было к нему утку он отогнал раздраженным взмахом руки. — Уже и не знаешь, в ком видеть шпионов, — негромко произнес он, глядя ей вслед. — Вот что сделали с нами короли династии Аваарна, Клаудия. Мы все отравлены страхом.
Происшествие на секунду выбило его из колеи, но он тут же взял себя в руки. Разгладив несуществующую складочку на шелке костюма, он заговорил своим настоящим голосом:
— Тем весенним утром принц Джайлз отправился на верховую прогулку без своих обычных спутников. Погода стояла прекрасная, принц пребывал в добром здравии и так и лучился весельем — как и подобает юноше в пятнадцать лет. Два часа спустя во дворец примчался вестник; соскочив с покрытой пеной лошади, он со всех ног кинулся в Большой зал и, взбежав по ступенькам, бросился королеве в ноги. Я был там, Клаудия, и видел ее лицо, когда ей рассказали о несчастье. Все женщины царствующего дома отличаются бледностью, но королева тогда сделалась белой как полотно. Если это и было притворством, то ее игре позавидовали бы величайшие актрисы. Мальчика принесли на сделанных наспех носилках из сучьев, закрыв лицо одеждой. В глазах немало повидавших мужчин стояли слезы.
— Продолжайте же, — нетерпеливо попросила Клаудия.
— Тело выставили для прощания, одев в пышный золотой плащ и белую шелковую рубашку с коронованным орлом на груди. Тысячи людей прошли мимо него. Женщины плакали. Дети несли ему цветы. Все жалели его — такого юного и прекрасного.
Он снова оглянулся на дом.
— Но было и кое-что странное. С малых лет за принцем ходил слуга по имени Бартлетт. В то время это был уже слабый старик, отставленный от службы. Чтобы он тоже мог попрощаться со своим питомцем, его привезли во дворец в послеполуденный час, когда основной поток скорбящих уже схлынул. Пройдя сквозь сумрак Большого зала и с трудом поднявшись по ступенькам к телу Джайлза, старый слуга склонился над ним. Все ждали слез и рыданий, скорбных воплей и треска раздираемых в отчаянии одежд. Но ничего этого они не услышали.
Эвиан пристально посмотрел на нее:
— Он рассмеялся, Клаудия. Старик стоял и смеялся.
После двухчасового перехода через металлический лес пошел снег. Только запнувшись о медный корень, Финн, погруженный в раздумья, заметил, что опавшая листва покрылась тонкой пеленой. Изо рта при дыхании шел пар. Он оглянулся. Гильдас шел чуть позади, о чем-то разговаривая с девушкой. Но где же Кейро?
Финн завертел головой по сторонам. Все утро он мог думать только о голосе, что донесся до него Извне, оттуда, где в небе сияют звезды. Как же все-таки получилось, что Клаудия могла говорить с ним? Ключ, топорщившийся под рубахой и неудобно упиравшийся в бок, теперь вселял в него надежду.
— А где Кейро? — спросил Финн подошедшего Гильдаса.
Тот, остановившись, упер посох в землю и облокотился на него, отдыхая.
— Пошел вперед, на разведку. Он ведь говорил, ты что, не слышал? — Старик вдруг проворно шагнул к нему. С морщинистого личика на Финна уставились прозрачные голубые глаза. — Ты хорошо себя чувствуешь? Может, близится новое видение?
— Жаль тебя разочаровывать, но со мной все в порядке, — ответил Финн, уязвленный нетерпеливым ожиданием, сквозившим в голосе Книжника. Повернувшись к девушке, он добавил: — Нужно как-то снять с тебя эту штуку.
Чтобы не раскачивались, Аттия обмотала обрывки цепи вокруг шеи как ожерелье. Кожа под ошейником, хотя девушка и подкладывала под него тряпье, была ободрана и кровоточила.
— Ничего, потерплю, — тихо ответила она. — Но где же мы находимся?
Финн обвел взглядом раскинувшийся на мили вокруг лес. Поднимался ветер, и металлические листья зашуршали, касаясь друг друга. Далеко вниз по холму лес скрадывали снеговые облака. Крыша Узилища терялась в вышине, туманный свет ее огней едва доходил сюда, но громада свода все равно будто давила сверху.
— Этим путем шел Сапфик, — напряженным от восторга голосом объявил Гильдас. — В этом лесу он одолел свои первые сомнения и избавился от мрачного отчаяния, нашептывавшего ему, что дальше пути нет. Отсюда он начал свое восхождение к Вратам Инкарцерона.
— Но дорога идет вниз, — негромко заметила Аттия.
Финн взглянул на нее и увидел, что грязное лицо под криво обрезанными космами волос сияет какой-то странной радостью.
— Ты что, бывала здесь раньше? — спросил он.
— Нет. Я жила в маленькой общине Обывателей, и мы никогда не выходили за пределы Крыла. Но здесь так… красиво.
Упоминание Обывателей всколыхнуло в душе Финна мысли о Маэстре. Обжигающее чувство вины захлестнуло его.
— Дорога, может быть, и ведет вниз, но если верна теория, что Инкарцерон расположен под землей, мы должны постепенно подниматься. — Гильдас зашагал вперед. — Возможно, подъем начнется за лесом.
Финн в смятении смотрел на заснеженные просторы впереди. Он не мог и представить, что Инкарцерон так огромен.
— Что это там — дым? — услышал он голос девушки.
Он взглянул туда, куда она указывала. В туманной дали поднимался к небу тонкий, рассеивающийся в вышине столб, действительно похожий на дым от костра.