Сила и соблазн

У Тины мелькнула тревожная догадка: у него что-то не в порядке, он что-то скрыл от нее. Она не успела спросить. Прочитав ее мысль по выражению лица, Дирк печально рассмеялся.
– Нет, Тина, – мягко уверил он. – Я способен сделать ребенка. Проблема в том, что у меня вполне определенное представление насчет того, как должен выглядеть мой ребенок. В моем представлении это хорошенькая, маленькая худышка с косичкой.
Тина покраснела от удовольствия, одновременно нахмурившись от смущения.
– Дирк…
– Дорогая, я проклинал себя все эти дни за то, что сказал тебе о своем нежелании иметь ребенка. – Подняв руку, он погладил ее по щеке. – Я хочу, чтобы у нас были дети, любимая. – Он озабоченно оглядел ее хрупкую фигурку и добавил: – Но только после того, как ты прибавишь в весе. Ты, как видно, последние недели перерабатывала и недоедала к тому же?
– Да, – подтвердила Тина. – Но больше всего я тосковала о тебе.
Дирк со стоном обхватил ее руками, словно боялся отпустить от себя хотя бы на шаг.
– О Боже, любимая! Как ужасно то, что мы делали друг с другом эти пять лет – просто преступление. – Тяжело дыша, он прикоснулся губами к ее лбу. – Идем, любимая, пора исправлять это.
Он нежно улыбнулся ей, взял за руку и подвел к столу.
– Мы знаем, что физически устраиваем друг друга. – Он усмехнулся, увидев, как краска вновь заливает ей щеки. – Теперь нам остается разобраться с практическими проблемами.
Затуманенными от непролитых слез глазами Тина следила, как Дирк подошел к плите, наполнил чашки горячим кофе и вернулся к столу.
– Когда я говорил, что люблю тебя, я говорил правду. Это не были слова, сказанные в пылу страсти. Я влюбился в тебя, Тина, в то лето, когда тебе было шестнадцать лет.
– Дирк! Ты никогда…
– Дай мне закончить, любовь моя. А потом скажешь ты, хорошо?
Глядя на него блестящими глазами, Тина кивнула:
– Хорошо.
Прежде чем продолжить, Дирк отхлебнул кофе.
– Я был уже взрослым мужчиной тогда. И был потрясен, когда понял, что хочу тебя, как мужчина хочет женщину. Я терзался угрызениями совести. Затем, когда умер твой отец и я держал тебя в своих объятиях, я потерял контроль над собой. Поверь мне, те прежние угрызения совести не могли сравниться с чувством вины, которое охватило меня после того, как я сделал тебя женщиной.
– И ты искупил свою вину тем, что отказался от меня?
– Нет! – убежденно проговорил Дирк. – Я не отказывался от тебя. Я отправил тебя в колледж, чтобы дать тебе время, Тина. – Потянувшись через стол, он схватил ее руку дрожащими пальцами. – Дорогая, я хотел, чтобы у тебя было все, как у любой девушки. Свидания, развлечения… ну, словом, все, чего ты заслуживала.
– Но мне нужен был только ты! – возразила Тина.
– Дорогая, я считал, что ты еще слишком молода и сама не знаешь, чего хочешь. – Дирк сжал ее руку. – Ты была неопытна и доверяла мне. Я обманул не только твое доверие, но также и доверие твоего отца. Я… – По его лицу прошла судорога боли, и он прикрыл глаза. – Я отправил тебя в колледж, так как, глядя на тебя, вспоминал о своем предательстве – и я ненавидел себя. Когда я навестил тебя на предпоследнем курсе, я приезжал, чтобы просить тебя – нет, умолять – выйти за меня замуж. Я вынужден был приехать: я больше не мог бороться с собой. Ты послала меня к черту, – закончил он хрипло.
– Ты заставил меня страдать, Дирк, – объяснила Тина. – Это был ответный удар. Я хотела заставить тебя страдать тоже.
– О, тебе это удалось, любовь моя, поверь мне. И ты продолжала мучить меня своими сумасбродствами. Но мучительнее всего был для меня твой брак с этим… этим альфонсом.
Тина опустила глаза и сказала:
– Я знаю… теперь… что я выбрала Чака преднамеренно. Я воспользовалась им, Дирк. – Она посмотрела ему прямо в глаза. – Я воспользовалась им, чтобы причинить тебе боль.
– И всеми другими мужчинами с тех пор? – через силу выдавил из себя Дирк.
Тина возмущенно вскинулась.
– Никаких других не было, – отчеканила она. – Только Чак. И… – она почувствовала, что краснеет, но она обязана была сказать ему всю правду, – и даже когда я была с ним, я думала о тебе. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Дирк сочувственно улыбнулся.
– Даже слишком хорошо. Я использовал свою жену таким же образом.
– Какая нелепость, – грустно заметила Тина.
– Да, – согласился Дирк. – Но со всем этим покончено. Я приехал сюда вчера с намерением умолять тебя о том, чтобы мы стали супругами в полном смысле этого слова.
– Но это… – Тина собралась сказать ему, что приехала домой раньше по этой же причине, но он не дал ей закончить.
– Дорогая, я знаю, как много значит для тебя твое дело, но ты нужна мне! – Он наклонился к ней и нетерпеливо спросил: – Ты не могла бы открыть другой салон в Уиллингтоне и иногда ездить в Нью-Йорк?
– Нет.
Его лицо омрачилось при столь категорическом отказе. Чувствуя его боль и разделяя ее, она поспешила объяснить:
– Мне не нужно ездить в Нью-Йорк, дорогой. Вчера я согласилась продать салон Полю. И, кроме того, предупредила, что освобождаю квартиру. – Ее губы растянулись в улыбке при виде изумления на лице мужа. – И это теперь мой единственный дом.
Отбросив стул и вскочив на ноги, Дирк обогнул стол и заключил Тину в объятия.
– Я всегда готов приютить тебя, худышка, – поддразнил он подозрительно спокойным тоном.
– С одним условием, – твердо заявила Тина.
– Что ж, называй условия капитуляции, – с облегчением рассмеялся Дирк.
– К этому времени, на следующий год, – нежно проворковала она, – я желаю украсить детскую комнату, а не только рождественскую елку.
Глядя на Тину сверкающими голубизной, полными безграничной любви глазами, Дирк медленно, волнующе-чувственно улыбнулся. Как бы спохватившись, Тина добавила:
– Причем, не только здесь, но и в Уиллигтоне.
– Ты многого требуешь, любовь моя. – Его руки напряглись, и Тина затрепетала, ощутив его желание. – Но, поскольку я и сам собирался сохранить этот дом как наше тайное убежище, я принимаю твои условия… с одним моим условием.
– Каким? – шепнула Тина, поудобнее устраиваясь в его объятиях.
– С условием, что… – он страстно и многозначительно поцеловал ее, – мы приступим к выполнению твоих условий немедленно.