Дорога в лето (ЛП)

— Отойдите назад! — кричит Мак. — Дайте ей немного пространства.
Чувствую толчок в руку и оттесняю толкнувшего. Я не звезда, и мне не нужно вести себя сдержанно. Помимо всего, моя загипсованная рука даёт мне преимущество, когда я толкаюсь.
— Лайла! — кричит кто-то возле моего уха. — Лайла, что вы можете сказать о фотографии?
Лицо Ди остаётся беспристрастным. Она словно копирует Лиссу.
— Лайла, — кричит кто-то хриплым голосом. — Ты потеряла девственность с Джимми Коллиером?
Мак продолжает двигаться вперёд, ведя за собой Ди, и в этот момент я теряю её из поля зрения. Горячая кровь быстро бежит по моим жилам. Это мой особенный талант — разгоняться с нуля до ста за несколько секунд.
С ужасом смотрю, как чужая рука цепляется за кисть Ди, не давая ей попасть в автобус. До того как я успеваю ей помочь, Мак выкидывает вперёд свою руку, отталкивая репортёра. Он падает на землю вместе с камерой, которая успешно разбивается.
— Это нападение! — вопит репортёр. — Нападение!
Ди поднимается в автобус, а Мак стоит перед дверью, отвечая ему:
— Нет, нападение — это то, что вы положили руку на мисс Монтгомери. Раздел четыре, статья «Б» закона вашего штата.
— А ты, что, большой мальчик, юрист?
Парень поднимается на ноги и смотрит на Мака своими злыми маленькими глазками. Я чувствую, что он хочет спровоцировать охранника, дабы впоследствии было что показать в новостях.
Мак, который выше этого репортёра сантиметров на тридцать, смотрит ему прямо в глаза.
— Ага.
Я с наслаждением смеюсь репортёру в лицо, и он вновь переключается на Ди.
— Публика имеет право знать, что Лайла Монтгомери не является примером для подражания. Она сама ещё беспорядочное дитя, которое…
Прежде чем он успевает закончить предложение, я направляюсь в его сторону, обнажив свои когти, однако Мак ловит меня за загипсованную руку. Это должно быть очень больно, но я ничего не чувствую.
— Поднимайся в автобус, Рейг, — спокойно говорит Мак. — Не позволяй им устроить шоу.
Сделав глубокий вдох, я поднимаюсь по ступенькам, но поддаюсь искушению и поворачиваюсь. Репортёр открывает рот, дабы сказать что-нибудь гадкое, но я вскидываю руку, чтобы остановить его. Или же ударить. Я смотрю вокруг себя на остальных репортёров — они, взрослые мужчины и женщины, охотятся за невинной девочкой — и моё южное воспитание даёт о себе знать.
— Вам должно быть стыдно. Вы взрослый мужчина, а ведёте себя мерзко и жалко.
— Рейган, достаточно, — прерывает меня Мак.
Я забираюсь в автобус, пока не разозлилась ещё больше, и водитель закрывает за мной дверь. Внутри Ди лежит на полу, закрыв руками лицо.
Сажусь подле неё спиной к дивану, а она устраивается поближе ко мне. Ди вдыхает воздух так быстро, словно ей не хватает кислорода, чтобы дышать и плакать одновременно.
Я позволяю ей рыдать, думая о том, сколько раз она вытаскивала меня чёрт знает откуда. Она буквально отскребала меня с пола после рождественской вечеринки у Джен Макнелли. Забирала меня с баров и вытаскивала из плохих ситуаций, а Джимми нёс меня на руках к грузовику намного больше раз, чем я могла бы ему позволить. Ди поехала бы за мной в ад и вытащила меня оттуда голыми руками. Она может быть миленькой девочкой, но если потребуется, то может быть сильной. Я знаю, что она может собраться, но сейчас ей нужна передышка.
Она плачет икая, как маленький ребёнок, но сейчас всё намного хуже, чем в детстве, когда мы разбивали себе коленки. Эта боль намного сильнее и старше, поэтому Ди смогут утешить только её мама или Пич. Всё слишком дерьмово, но я шепчу ей:
— Всё хорошо. Всё в порядке.
Ди плачет на моём плече, я чувствую, как её слезы впитываются в мою футболку.
— Ты видела, что случалось с остальными девушками, — мямлит она, и я знаю, что в мыслях она вспоминает те статьи. — Всё начинается со всяких слухов, пресса их подтверждает, и карьеры рушатся, а впоследствии всё заканчивается в реабилитационной клинике…
— Эй, с тобой такое никогда не произойдёт.
— Ты не можешь этого знать. — Ди трясёт головой, а её волосы всё ещё держат укладку со вчерашнего концерта. Даже сейчас, когда весь её макияж уничтожен слезами, она выглядит как звезда.
— Но я знаю, — говорю я, но всё же она не поддаётся на мои уловки.
Ди садится и вытирает растёкшуюся по лицу косметику.
— Мэт уже будет там, когда мы приедем в Виргинию?
— Думаю, да.
Ди кивает, глубоко вздыхая.
— Ты знаешь, он вечно был под прицелами камер.
— Да, это так.
Она наклоняется к дивану.
— Он знает, что делать.
Удивительным образом эта мысль успокаивает Ди, пока наш автобус едет в Виргинию. Она засыпает на полу возле меня, а её голова лежит на подушке.
Это необъяснимое чувство — быть на полу, пока всё разваливается, будто ты хочешь почувствовать под собой твёрдую землю. Ведь, когда ты на дне, падать больше некуда.
Я беру свой ноутбук и смотрю информацию о Мэте Финче. Он нравится Ди, но ей все нравятся. С другой стороны, мне он не нравится или, по крайней мере, мне не нравится то, что он может извлечь выгоду из этой ситуации, из-за которой моя лучшая подруга засыпает с опухшими глазами.
Поиск в интернете приносит свои плоды. Мэт Финч исчез с радаров камер на целый год, а на его сайте до сих пор нет ни одной даты предстоящего тура. У него был достаточно тяжёлый разрыв отношений два года назад, когда ему было семнадцать, который сумели запечатлеть репортёры. Девушка, с которой он встречался, была непопулярна до тех пор, пока не заявила об их расставании газетчикам в позапрошлом году.
Закончив изучать его личную жизнь, я перехожу к прослушиванию музыки.
Пролистав песни на сайте, я выбираю первую — «Человек». Название интригует меня. Нажимая на воспроизведение, я втыкаю наушники в уши.
Песня начинается с лёгкой барабанной дроби и пианино, плавно перетекая в голос Мэта Финча — он ниже, чем тот, что у него был, когда он пел в «Финч Фор». Я закрываю глаза, чтобы вслушаться. Он не старается слишком сильно и не перепевает песню. Его голос перетекает с одной ноты в другую так легко, будто слова песни — это его сердцебиение.
Я вслушиваюсь, пытаясь связать слова песни в одну цепочку. Ди говорит, что слова в песне как бусинки для ожерелья, — они могут быть отдельно, но вместе имеют больший смысл.
Я тоже человек, ты знаешь?
Я прогибаюсь, падаю, ломаюсь,
И кровью истекаю, если режешь,
От боли на осколки разбиваюсь.
Но действуй и не думай о словах, 
Ведь моё сердце держишь ты в руках.
В какой-то момент мне кажется, будто Мэт Финч прожил мою жизнь и перенёс события оттуда в свою песню. Я знаю это чувство. Знаю его слишком хорошо. Когда мир слишком жесток к тебе, твой мозг кричит: «Я человек, я истекаю кровь, прекрати это!». Его голос красивый, но надломленный — будто он снова чувствует ту боль, о которой поёт.
Я чувствую, что за мной наблюдают. Ди уже проснулась и смотрит на меня.
Вынимаю наушники. Она прищуривается, глядя на меня, и мне кажется, что меня поймали в момент слабости.
— Эм… — Я закрываю веб-сайт, будто пряча улики. Стыд мешает мне думать о чём-либо, и я даже не пробую соврать. — Это Мэт Финч, вообще-то. Его сольный альбом.
— Оу… да?
— Ага. Он … эмм… — я останавливаюсь, подбирая слова. — Довольно хорош.
— Да, это так. — Глаза Ди смотрят в другую сторону от меня, будто её мысли летают по комнате. — Я плакала, когда впервые услышала песню «Человек». — После момента тишины она сосредотачивается на мне: — В любом случае, он тебе понравится. Мэт просто хороший, понимаешь? Не такой, как все в шоу-бизнесе.
Эта случайная колкость в адрес её людей заставляет меня улыбнуться. Ди ложится обратно и, закрывая глаза, говорит: