Дорога в лето (ЛП)

— Итак, чем можно заняться в этом городе? — спрашивает Мэт. — Сегодня День независимости, должны же быть какие-то развлечения.
— Давайте посмотрим. — Ди печатает что-то на компьютере. — Хм. В соседнем городе проходит какой-то фестиваль. Называется Фестиваль основателя…
— Ох, да! — Я радостно приподнимаюсь. Мне нравится Фестиваль основателя в нашем городе, там полно дешёвой фестивальной еды и крутых аттракционов. — Нам следует пойти.
Мэт кивает:
— Да, чёрт возьми, идём!
— Ребята, вам будет так весело! — произносит Ди радостно, но из-за хрипа в голосе это звучит совсем не так. Я так обрадовалась возможности пойти, что забыла, что ей нельзя выходить.
— Может, солнце тебе даже поможет… — начинаю я.
Она качает головой.
— Даже если бы мне было лучше, мне не хочется гримироваться. А если я не загримируюсь, то мне придётся целый день раздавать автографы. И нам придётся брать охрану, а у Мака выходной…
— Ты права. Мы останемся здесь.
— Нет-нет, — настаивает Ди, размахивая руками. — Вам, ребята, следует пойти. Мне всё равно нужно побыть в тишине.
Я перевожу взгляд на Мэта, смотрящего на меня в упор. Мы играем в гляделки, и никто не сдаётся.
Мэт пожимает плечами.
— Я в игре, если ты тоже.
Это будто наш собственный покерный стол, и мы стараемся не выдать себя. Он делает ставку, я повышаю.
— О, и я в игре.
Поэтому, так или иначе, я стою рядом с Мэтом Финчем на улице у отеля и разглядываю красный блестящий автомобиль с откидным верхом. Мы могли бы вызвать такси — фестиваль всего в нескольких километрах от нас, но Мэт настоял на том, чтобы взять машину напрокат. Мы забронировали её на стойке администратора примерно час назад.
— Так-так, — произношу я, глядя на машину. Мэт крутит ключи на указательном пальце. — Разве ты не самая настоящая знаменитость?
Он улыбается и, не открывая дверь, запрыгивает на водительское сидение.
— Я просто давно не водил машину. Вот и всё.
Как и я. Я сажусь в машину и пристёгиваюсь, а Мэт нажимает на газ, и мотор рычит. Позёр.
— К тому же, ― отъезжая, добавляет он, — всё это часть опыта.
Он прав. Мои волосы развиваются, и я откидываю голову, чтобы посмотреть на бесконечное голубое небо и то, как мы обгоняем тучи. Жаль, что с нами нет Ди, потому что это напоминает мне её песню «Дорога в лето». Мы на дороге, всё верно, и мы берём от неё больше, чем когда-либо просили. Я достаю камеру и направляю её на Мэта. Его волосы и рубашка развиваются на ветру, а очки отражают белые разделительные полосы, которые мы проезжаем.
Прямо перед тем, как мы поворачиваем на парковку, перед нами разворачивается панорама всего фестиваля. Выше всех стоит колесо обозрения, вращаясь, будто королева блестящего королевства. Я уже чувствую запах еды — плотный, душный запах лета.
Мэт не теряет времени. Натянув бейсболку как можно ниже, чтобы его не узнали, он тянет меня к первому из многочисленных аттракционов. В «Отрицании гравитации» желудок поднимается к горлу, пока всё моё существо будто перемешивается. Я постоянно цепляюсь за сумку, защищая камеру. Когда мы выходим, я не могу идти ровно, а Мэт неистово смеётся, сгибаясь пополам. На качелях я вытягиваю руки и закрываю глаза, представляя, будто лечу. А посмотрев на Мэта, вижу, что он делает то же самое. Потом он настаивает на том, что нам следует прокатиться на детском аттракционе, и мы пару минут движемся по кругу на пластиковых слониках.
Солнце как раз садится, когда мы добираемся до колеса обозрения. Оно расслабляет по сравнению с остальными аттракционами. Стакан с невыносимо сладким лимонным шейком запотевает в моей руке, и капли периодически стекают мне на голую ногу.
— Скажи, тур оправдал твои надежды? — спрашиваю я.
Не горжусь этим, но, пытаясь выглядеть мило в глазах Мэта, цепляюсь губами за соломинку напитка.
— Да, — не раздумывая, кивает он. — А твои?
Я тоже киваю.
— Да. Не могу поверить, что уже июль.
Это значит, что я совсем не готова возвращаться к реальности в конце следующего месяца. Наша кабинка останавливается наверху, и мы смотрим на фестиваль под нами. Я слышу местную группу, где-то поблизости играющую каверы, плеск воды из озера и смех наших сверстников, уплетающих сладкую вату. Солнце тает на горизонте, оставляя полоски розового и оранжевого. Я вижу наш отель, который возвышается вдалеке.
— Этот аттракцион самый лучший, — не в силах придумать что-то получше, брякаю я.  В голове пусто. Мэт будоражит меня сильнее любого аттракциона, и очень тяжело делать вид, что он меня почти не интересует. — Намного страшнее, чем американские горки.
— Точно, — соглашается Мэт, делая большой глоток лимонада. — Тот, кто их устанавливал, был пьян.
Мы оба смотрим вниз на оператора аттракциона. Он курит сигару и чешет живот.
— Сексуальненько, — замечаю я, и Мэт смеётся.
Внутри меня поднимается голод, и я накрываю живот рукой.
— Ты в порядке? — спрашивает Мэт. — Тебя укачало?
— Нет. Просто после лимонада очень проголодалась.
— Что ж ты раньше не сказала?
Мэт развлекает меня разговорами о надоедливых фанатках, пока мы стоим в очереди за блинчиками.
— Она приходила на все выступления, даже в тех городах, которые в десяти часах езды от моего дома, — рассказывает Мэт. — Я был вежлив и всё такое, сфотографировался раз или два, как и с любым другим поклонником, который меня дожидался. А потом она появилась на концерте с моим именем, вытатуированным на её ноге.
— Не может быть, — выдыхаю я.
Продавец протягивает мне жирную бумажную тарелку, на которой лежит блинчик с сахарной пудрой. Я сопротивляюсь желанию сразу поднять его ко рту и съесть, как сэндвич.
— Может, — подтверждает Мэт. — Мне было всего четырнадцать. И видеть своё имя, вытатуированное на чьём-то теле — это больше, чем просто пугающе.
Он передаёт продавцу деньги, и я не возражаю. Не знаю почему. Первый кусочек горячий, но не чересчур, он сладкий и тает во рту.
— Что ж, — говорю я, следуя за Мэтом к ближайшей лавочке. Дерево мягкое, почти восковое, на нём сидели столько раз, что края стерлись. — Может быть, она встретит парня по имени Мэт. Может быть, так они разговорятся и начнут встречаться. Из-за тебя.
Подняв глаза от еды, он смотрит на меня.
— Ты веришь в подобное?
— Ха. Нет, — отвечаю я.
Он пристально смотрит на мою щеку.
— У тебя… — произносит Мэт и тянется ко мне. Я хочу его оттолкнуть, но мои руки остаются неподвижными. — Сахарная пудра. Вот здесь.
Говоря это, он большим пальцем проводит по моей щеке. Это застаёт меня врасплох, и мгновение я не могу прийти в себя. Не очень изящная реакция.
— Эм. Спасибо.
— Без проблем. Не хочу, чтобы кто-то думал, что ты милая, — говорит он, а затем подмигивает.
Я прищуриваюсь.
— Как мило, что ты думаешь, будто знаешь меня.
Он смеётся и кладёт руку на спинку скамейки. Где-то вдали звучит знакомая мелодия, и я застываю, забыв о том, насколько надоедливым может быть Мэт.
— Эй, — произношу я. — Ты слышишь?
Мэт замирает, поворачивая голову.
— Давай запишем это для неё.
Выкинув пустые тарелки в урну, мы бежим к белой палатке, где группа играет кавер на песню «В Теннеси посреди глуши». Танцпол заполнен — тут и пары среднего возраста, вспоминающие те времена, когда они познакомились, и группа очень загорелых девушек моего возраста, и мужчина с белыми усами в широкой ковбойской шляпе, танцующий со своей внучкой. Я подпеваю, полностью поглощённая плотным летним воздухом и басами кантри на гитарах. Мэт направляет телефон на меня, и я улыбаюсь и машу рукой. Отправив видео, Мэт показывает ответ Ди: «Боже мой! Мне так нравится!»
Группа начинает играть кавер на «Американскую девочку» Тома Петти. Адреналин бежит по моим венам, и я не могу остаться в стороне.
— Боже мой, я люблю эту песню!