Паша и медведь (СИ)

- Выломай дверь, а? - сказал он, указывая на запертую кабинку, из которой несся горестный вой.
- Ты в себе? – опешил Илюха.
- Пожалуйста, - парень умоляюще сложил руки, - этот долбодятел там заперся и не откликается. Охране похуй, а я уже не знаю, что делать. Он же шизанутый – перережет себе сейчас вены рулоном туалетной бумаги. Меня его мамочка своей болонке скормит. Живьем!
Илюха мало что понял из этой тирады, но аккуратно приналег на дверь и вывернул замок с мясом.
На унитазе примостился зареванный смазливый блондин, который вытирал сопли рукавом нежно-коралловой рубашки, отчего на ткани оставались темные пятна, и тянул бесконечное: «сссссуууууууууууууууукаааааааа».
- Давай, поднимаем его! – скомандовал очкарик, и они вдвоем споро вынесли пострадавшего сначала из туалета, а потом и из клуба.
На улице шел дождь, нудный всепроникающий осенний дождь, и Илюха, живший по соседству, зачем-то потащил двух новых знакомцев к себе.
Очкарик, представившийся Игорем, упихал второго, которого звали Владом, в горячую ванну и метнулся в круглосуточный. Потом до утра они сидели на кухне, обсуждали случившееся.
Оказалось, бывший Влада явился в клуб со своим новым нынешним. Нормальная ситуация, вроде бы. Вот только бывший Влада еще не был проинформирован о смене своего статуса. Этим Владик собирался заняться как раз в клубе, при посильной моральной поддержке Игоря. Но его коварно опередили.
Влад устроил сцену. Бывший (теперь ставший им вполне официально) назвал Владика «истеричкой» и оттолкнул, за что получил по морде от Игоря. Группа поддержки бывшего приготовилась мстить, но тут вмешалась охрана. Оскорбленный в лучших чувствах Влад сначала жаловался на жизнь, налегая на алкоголь, а потом слинял в неизвестном направлении. Игорь с ног сбился, разыскивая его. Дальше Илюхе было известно.
Илья опомниться не успел, как его пригласили отметить день рождения Игоря. Потом вместе встречали Новый год. А потом он перестал помнить то время, когда этих двух особей не было в его жизни.
Игорь звал их триумвиратом неудачников. И был прав. В личной жизни всем троим катастрофически не везло.
Капризный утонченный Владик предпочитал мужчин постарше и поопытней. Чтоб чувствовалась надежность, как в пресловутой стенке. Чаще всего случалось так, что надежную стенку он потом упорно пытался пробить головой, и солидные мужчины бросали Владика, потрясенные до основания его темпераментом и непредсказуемостью.
Игорь, наоборот, снимал фифочек, с которыми, по определению, не мог провести больше пары часов вне постели. Мальчики были легки на подъем (в смысле, наоборот), не предъявляли претензий и занимались любовью, как спортом, к обоюдному удовольствию. Длились подобные «отношения» от пары часов до пары недель. Насытившись друг другом, Игорь и любовник за номером ххх расставались, более или менее, мирно.
Илюха, по мнению друзей, был клиническим случаем. Воплощая собой принцип «на лицо ужасные, добрые внутри», он все ждал чувств, которые при сложившейся конъюнктуре рынка вряд ли ему светили, поскольку ни внешностью, ни материальным положением он похвастаться не мог.
После окончания медучилища Илья работал массажистом: с утра и до обеда в ведомственной клинике, а с обеда и до вечера в салоне красоты. На его золотые руки и там, и там запись была на месяц вперед. А в итоге, денег хватало на еду, бензин и оплату съемной однушки, которую по знакомству сдавала тихому «мальчику» сослуживица.
Игорь и Владислав, закончившие экономический факультет университета, подвизались на финансовой ниве. Влад работал бухгалтером в строительной фирме, а Игорь начальником отдела по работе с частными лицами в банке. Объединив усилия, они пару раз пытались знакомить Илюху с претендентами на его большое незанятое сердце, но подстроенные встречи не заканчивались ничем хорошим: Илья мялся, сопел и разговор поддерживать отказывался. За что его жестко материли, потом жалели, потом поили и клялись, что Амур уж точно вставил именную пулю для него в следующую обойму.
Накаркали. В клубе, где, по традиции, проводили вечера пятниц друзья, появился новый бармен. «Ничего особенного», - по определению Влада. И правда: нормального роста, нормального телосложения, с блекло-русыми волосами и скучно-серыми глазами, без примет и выдающегося обаяния, но Илья был сражен наповал. И в течение двух месяцев вел незаметную осаду своего избранника.
Выглядело это так: Илья приходил в клуб, сам отправлялся к бару, заказывал себе слабенький коктейль, покрываясь пятнами, мямлил «спасибо» и ретировался, чтобы издалека вздыхать и смотреть с тоской.
Игоря эта ситуация смешила, Влада – бесила, но сдвинуть с места «Илюшеньку Муромца» приятелям не удавалось никак. Игорь издевался, что тридцатилетнему Илье осталось просидеть на печи еще три года, и тогда он решится. На что Влад возражал, что за это время бармен, которого, кстати, звали Павлом, может десять раз поменять работу – ищи его потом на одной шестой части суши.
Илюха с ними не спорил. Считал себя недостойным, а Павла – недосягаемым, и таскался в клуб, как на работу. Вот и сегодня, отпахав смену, сидел за облюбованным столиком и взглядом оглаживал предмет страсти.
- Нет! – Игорь решительно поднялся. – Я больше не могу.
- Ты куда? – всполошился Илюха.
- Пойду накую тебе счастья, раз уж сам не можешь.
- Гоша! – Илья угрожающе приподнялся.
- Сидеть! – голосом заслуженного собаковода гаркнул Влад, да так, что присели все в радиусе двух метров. – Правда, достало уже этот полонез наблюдать. Должно же тебе, дуре, хоть немного повезти.
Илюха насупился и замолчал. Игорь, между тем, приблизился к стойке, за которой, как за роковой чертой, в ожидании застыл Павел.
- Привет! – махнул рукой Гоша.
- Привет, - улыбнулся бармен в ответ.
- Только сразу по морде не бей, ладно? – Игорь взял бумажную салфетку, валявшуюся на стойке, и помахал ей в воздухе.