Итальянская элегия

Анна держала сына за крохотную ручку, пока медсестра объясняла мальчику то, что будет происходить с ним на следующей неделе.
– А потом тебе поможет уснуть вот этот прибор. – Медсестра показала на оборудование для наркоза. – Когда ты уснешь, дядя доктор сделает крошечный разрез на твоей ножке, чтобы поместить туда малюсенькую камеру, которую он отправит в отверстие в твоем сердце. Это как добавить недостающий кусочек к картинке-загадке.
В устах медсестры все звучало необыкновенно просто. Но если ее уверенный тон успокаивающе подействовал на Сэмми, он совершенно не помог Анне. Чем больше она слушала, тем больше впадала в панику. А вдруг анестезиолог даст ему слишком много наркоза? Она слышала, что реакция людей на наркоз бывает самой неожиданной.
– Не переживайте так, мисс Стоктон. – Медсестра улыбнулась, заметив выражение ужаса на лице Анны. – Мы делаем тысячи подобных операций каждый год. Сэмми будет находиться в прекрасных руках.
Анна грустно улыбнулась. Дай бог, чтобы медсестра оказалась права.
* * *
Когда они вернулись домой, усилившаяся жара заставила их отправиться в сад, к бассейну. Сэмми был вне себя от восторга, увидев прозрачную синюю воду в обрамлении бархатных зеленых папоротников.
Джинни плавала осторожно, делая движения руками как при брассе и стараясь держать голову над водой. Анна не могла не радоваться, глядя на нее. В последнее время ее сестра просто расцвела, превращаясь из угловатого подростка в прелестную женщину. Она почти не испытывала затруднений при разговоре, даже с Розой, и на ее хорошеньком личике теперь часто играла улыбка.
Анна уже начала думать, что, возможно, цена, которую она платила, стоит того, если ее сын и сестра счастливы.
– А мне хватит тут места?
Анна занервничала, услышав голос Лючио. Обернувшись, она увидела его загорелую спортивную фигуру. На Лючио не было ничего, кроме плавок. Не глядя на Анну, он шагнул в воду.
– Папочка! – радостно воскликнул Сэмми. – Смотри, что я умею делать! – Он забил ножками по воде, подняв тучу брызг.
– Иди ко мне, Сэмми, – позвал Лючио, протягивая руки.
– Он не умеет плавать, – предупредила Анна.
– Значит, пора его научить.
Сэмми бросился к Лючио, и тот, подхватив его, с улыбкой поднял над водой.
– Молодец! Я вижу, ты станешь чемпионом. Мы будем тренироваться с тобой каждый день, – пообещал Лючио.
– Он не сможет плавать какое-то время после операции, – вмешалась Анна.
Лючио поставил Сэмми на бортик, и тот потопал к другому конца бассейна, к Джинни.
– Ты чересчур опекаешь его, – заявил Лючио. – Он мальчик. Ему необходимо исследовать мир.
– Он мальчик с пороком сердца, – мрачно напомнила Анна.
– Я разговаривал с его врачами. Они утверждают, что он полностью поправится. Ты слишком сковываешь его свободу, как и свободу Джинни.
– Что? – изумилась Анна.
– Ей девятнадцать лет, а не девять. Она должна бегать на свидания, ходить на вечеринки и…
– Она же глухая, побойся Бога!
– Глухая, но не калека, – спокойно сказал Лючио. – Она в состоянии заботиться о себе. И ей необходимо занять свое место в этом мире.
– Она очень ранимая…
– Джинни сильная и мужественная девушка. Она сможет освоиться в любом обществе.
– Мне нужна ее помощь с Сэмми, – ответила Анна. – Услуги по присмотру за ребенком слишком дороги.
– Тебе не придется чем-либо заниматься в течение следующих трех месяцев.
– То, что я делаю для тебя, называется работой в секс-индустрии.
Лючио грозно прищурился.
– Не искушай судьбу, Анна. Мне надоела твоя привычка наносить удары, как только ты начинаешь чувствовать себя припертой к стенке.
– А почему я не должна наносить удары? Ты вернулся в мою жизнь, ведешь себя, как судья и присяжный одновременно, говоришь мне, какой я ужасный человек, критикуешь меня как мать, а теперь и как сестру. Я сожалею, что даже отдаленно не приближаюсь к твоим суровым стандартам, но я живой человек и далека от совершенства.
– Я не критикую тебя, а просто реагирую на то, что вижу.
Анна строго взглянула на него.
– Я делаю все, что могу, в очень непростых обстоятельствах.
– Тебе живется трудно…
– Откуда тебе знать, как мне живется? – вскипела она. – Ты родился в богатой семье. Тебе никогда не приходилось думать о хлебе насущном и о том, откуда возьмутся деньги. Тебя окружает все самое лучшее, и при этом ты смеешь рассуждать о моих трудностях.
– Анна, пожалуйста… ты впадаешь в истерику.
Злые слезы показались на ее глазах, и она смахнула их рукой.
– Ты еще никогда не видел настоящей истерики!
– Мамочка? – Сэмми неуверенно подошел к ней. – Тебе грустно?
– Нет, дорогой, я просто…
– Пойдем со мной, Сэмми. – Джинни взяла его за руку. – Папе и маме надо поговорить.
Лючио подождал, пока они ушли, потом снова повернулся к Анне. Она нахмурилась.
– Я не хочу оставаться наедине с тобой.
– Чего ты боишься? – спросил Лючио, насмешливо улыбнувшись. – Что у тебя может возникнуть ко мне какое-то другое чувство вместо ненависти?
– Я не буду испытывать к тебе никаких чувств, кроме отвращения, после того, что ты сделал.
– Осторожней, cara. Тебе никогда не говорили, что не слишком мудро оскорблять своего благодетеля? Он может отказать в помощи.
– Ах ты мерзавец! Самонадеянный, низкий мерзавец. Ты ценой здоровья Сэмми добиваешься того, что тебе нужно.
– Тебе известны условия соглашения, – с невозмутимым спокойствием сказал Лючио.
– Как ты можешь быть таким бессердечным?
– Ты преподала мне хороший урок, cara. Переспав с моим братом, ты изменила меня навсегда.
Анна невольно задрожала.
– Я не могу находиться в обществе человека, который так пренебрежительно относится к проблемам других людей.
– Твои проблемы, Анна, я прекрасно понимаю, – сказал он. – Вник в каждую из них.
Его ленивый взгляд скользнул по ней, остановился на груди, обтянутой стареньким купальником.
– Мне… холодно. – Анна взялась за перила, но он накрыл своей ладонью ее руку и повернул девушку лицом к себе.
– Почти тридцать градусов в тени. Не убегай от меня.
Ей стало трудно дышать в такой близости от него. Она видела, как крохотные капельки воды дрожат на его черных ресницах. Твердые губы начали медленно приближаться к ней…
– Нет, – выдохнула Анна.
– Ты так не думаешь.
Он прижался губами к ее губам легким дразнящим движением.
– Думаю, – сказала она, но ее слова были едва слышны. – Я действительно так думаю.
– Если ты будешь все время это повторять, то, возможно, и убедишь в этом себя, но не меня. Твои губы молят о поцелуе, а тело жаждет мужской ласки.
Горячая волна желания захлестнула ее. Анна почувствовала слабость во всем теле. Только один поцелуй, подумала она. Что может измениться после одного маленького поцелуя?
Уловив молчаливое согласие в ее взгляде, Лючио снова прижался к ее губам.
Она отступала в воде под его натиском, пока не оказалась прижатой спиной к гладким плиткам стенки.
– Ты всегда была такой вкусной, – выдохнул он.
Анна закрыла глаза и представила, что он любит ее. Так было легче, чем смотреть в лицо горькой правде. От его любви осталось лишь страстное желание отомстить за уязвленную мужскую гордость.
– Ты знаешь, cara, – мягко сказал он ей прямо в ухо, – это не совсем хорошо. Я до боли хочу быть с тобой, но сейчас мы находимся на виду у всех.
А мне все равно! – хотелось закричать ей, но она крепко сжала губы.
Лючио легко вспрыгнул на борт бассейна и протянул ей руку.
Было невозможно не пойти за ним. Взгляд Лючио был таким многообещающим. Никакие доводы логики не могли убить магнетическое притяжение его тела.
Ее тело тайно готовилось к встрече с ним, хотя мозг изо всех сил старался напомнить о том, что произошло между ними.
Но гордости нет места там, где правит страсть.
Не успела за ними закрыться дверь, как Лючио заключил Анну в объятия и с пылающими от страсти глазами начал стягивать с нее купальник.