Возвращение: Тьма наступает (Сумерки)

— Я сидел за рулем, совсем как сейчас, только почти на другой стороне Старого леса — рядом с дубом, в который попала молния...
— Ага. Помню.
— А потом прямо посреди дороги что-то появилось.
— Лиса?
— Ну, под фарами она показалась красной, вот только я никогда не видел таких лис. А я езжу по этой дороге с тех пор, как научился водить.
— Волк?
— Хочешь сказать: волк-оборотень? Нет, и не волк. Я видел волков в лунном свете — они крупнее. Что-то среднее.
— Иными словами, — сказала Елена, прищурим свои лазуритовые глаза, — это было искусственно созданное существо.
— Не исключено. И уж точно ничего общего с малахом, который зажевал мою руку.
Елена кивнула. Насколько она понимала, малахи могли принимать любой облик. Но было у них кое-что общее: все они использовали Силу, и всем им Сила была нужна, чтобы поддерживать жизнь. А тот, у кого Силы было больше, чем у них, мог ими управлять.
И, наконец, они были заклятыми врагами людей.
— То есть мы точно знаем только то, что мы не знаем ничего.
— Именно. Мы только что проехали место, где увидели его. Оно появилось ни с того ни с се... 
 Смотри! 
— Поворачивай направо! 
 Направо! 
— Точно такое же! Один к одному!
Завизжали тормоза, и «ягуар», почти остановившись, свернул направо, подъехав не к канаве, а к маленькой дорожке, которую невозможно было заметить, если только не смотреть на нее в упор.
Машина остановилась, и оба они, тяжело дыша, смотрели на эту дорожку. У них не было нужды спрашивать друг друга, видели ли они рыжеватое существо, которое стремительно промчалось через дорогу. Побольше лисицы, но поменьше волка.
Они смотрели на узкую дорожку.
— Вопрос на миллион долларов: ехать по ней или не ехать? — сказал Мэтт.
— Запрещающих знаков нет, да и вряд ли с этой стороны есть какие-нибудь дома. Через улицу чуть подальше будет дом Данстанов.
— Значит, едем?
— Едем. Только помедленнее. Сейчас больше времени, чем я думала.
Первой, разумеется, взяла себя в руки Мередит.
 
 — Все, 
Бонни, — сказала она. — Замолчи. Быстро. Криком не поможешь.
Вряд ли у Бонни хватило бы сил перестать. Но темные глаза Мередит смотрели тем особым взглядом, который означал, что она настроена серьезно. Такой же взгляд был у нее перед тем, как она нокаутировала Кэролайн в комнате Стефана.
Бонни сделала сверхъестественное усилие и обнаружила, что способна подавить следующий визг. Она молча посмотрела на Мередит, чувствуя, что ее колотит крупная дрожь.
— Отлично. Молодец, Бонни, — Мередит сглотнула. — Вырываться тоже бесполезно. Я сейчас попробую... отодрать ее пальцы. Если со мной что-нибудь случится, если... если она затащит меня под кровать, 
 убегай, 
Бонни. А если убежать не получится, вызывай Елену и Мэтта. Зови, пока они не ответят.
В этот момент Бонни совершила нечто поистине героическое. Она не стала представлять себе, как Мередит затаскивают под кровать. Она не позволила своему сознанию нарисовать, как Мередит, брыкаясь, исчезает из вида, и что после этого чувствует она, Бонни, оказавшись в полном одиночестве. Неся миссис Форбс к спальне, девушки оставили сумки с мобильниками в коридоре, и Мередит, говоря «вызывай», не имела в виду «позвони по телефону». Она имела в виду Зов.
Бонни испытала резкий и сильный прилив злости. Ну зачем девушки носят сумочки? Даже Мередит, такая разумная и ответственная. Разумеется, сумочки Мередит были, как правило, ручной дизайнерской работы, они были частью ее стиля, и в них лежало множество полезных вещей — блокнотов, фонариков и так далее, но... У парня мобильник был бы сейчас в кармане.
«С этого момента ношу только сумочки на поясе», — подумала Бонни, чувствуя, что от имени всех девушек мира поднимает мятежное знамя, и на миг паника стала не такой острой.
Потом она увидела, как наклонилась Мередит — тускло освещенная сгорбившаяся фигура, — и в ту же секунду почувствовала, что хватка на ее лодыжке стала крепче. Сама того не желая, она посмотрела вниз, и на фоне молочно-белого коврика увидела загорелые пальни Кэролайн с длинными бронзовыми ногтями.
Ее снова охватил сильный порыв паники. Она издала приглушенный звук — это был подавленный визг, и, в собственному изумлению, непроизвольно ухнув в транс, начала Звать.
Ее удивило не то, что она кого-то Зовет. Ее удивило, 
 что именно 
она говорит.
Дамон! Дамон! Мы в доме Кэролайн и не можем оттуда выбраться. А сама Кэролайн сошла с ума. На помощь!
Зов вырывался из нее, словно кто-то пробурил скважину, и на поверхности забил фонтан.
Дамон, она схватила меня за ногу и не отпускает! Если она затащит Мередит под кровать, я даже не знаю, что мне делать. Помоги мне!
Она слышала — слышала словно издалека, потому что транс был глубоким, — как Мередит говорит:
— Та-а-ак. На ощупь похоже на пальцы, но на самом деле это не пальцы. Похоже, это те щупальца, про которые рассказывал Мэтт. Сейчас попробую отор...вать од...но...
И вдруг под кроватью что-то громко зашуршало, Не в каком-то одном месте, а везде — что-то забилось, задвигалось, так что матрас, на котором лежала несчастная миссис Форбс, запрыгал.
Судя по всему, внизу был не один десяток этих насекомых.
Дамон, это они! Они тут кишмя кишат. Господи, я вот-вот упаду в обморок. А если я упаду в обморок... и Кэролайн затащит меня под... Пожалуйста, пожалуйста, спаси нас!
— О, черт! — говорила Мередит. — Не понимаю, как Мэтт умудрился это сделать. Оно такое крепкое... и, кажется, тут даже не одно щупальце, а несколько.
 
 Вот и все, 
тихо закончила Бонни, чувствуя, что начинает падать на колени. 
 Мы умрем. 
— Это верно. Есть у человеческих существ такая проблема. Хотя 
 сию секунду 
вы не умрете, — произнес голос у нее за спиной, после чего ее обхватила сильная рука и легко, как пушинку, подняла. — Кэролайн, веселье закончилось. Я не шучу. 
 Отпусти ее. 
— Дамон! — всхлипнула Бонни. — Дамон! Ты пришел!
— Как же меня раздражает это нытье! Какая разница...
Но Бонни не слушала. И не думала тоже. Она все еще была наполовину в трансе, а значит (так решила Бонни потом) не несла ответственности за свои действия. Она не была вменяема. Это не она, а 
 другая девушка 
впала в экстаз, когда хватка на лодыжке ослабла, и это другая девушка развернулась в объятиях Дамона, обвила руки вокруг его шеи и поцеловала прямо в губы.
Та же самая другая девушка почувствовала, что Дамон, так и не разжавший объятий, вздрогнул от удивления. Эта же девушка заметила, что он даже не пытается отстраниться и прервать поцелуй. А оторвавшись наконец от его губ, эта девушка увидела, что его лицо, бледное в тусклом свете, словно бы зарделось.
В этот момент с другой стороны от продолжавшей подпрыгивать кровати выпрямилась Мередит — медленно, с выражением муки. Она не видела, как они поцеловались, и смотрела на Дамона так, словно не верила своим глазам.
Она была в невыгодном положении, и Бонни знала, что она это понимает. Ситуация была из тех, когда все остальные слишком взволнованы, и не в состоянии ничего сказать — даже пробормотать.
Но Мередит глубоко вздохнула и спокойно сказала:
— Здравствуй, Дамон. Спасибо. Если тебя не затруднит, не мог бы ты отцепить малаха и от меня тоже.
Теперь Дамой снова стал самим собой. Он улыбнулся ослепительной улыбкой кому-то, кого никто, кроме него, не видел, и скомандовал:
— Все остальные под кроватью — 
 фу. 
Он щелкнул пальцами, и кровать тут же перестала прыгать.
Мередит отступила и на секунду с облегчением закрыла глаза.
— Еще раз спасибо, — сказала она с достоинством принцессы, но с чувством. — И еще одна просьба — ты не мог бы что-нибудь сделать с Кэро...
— В настоящий момент, — перебил Дамон резче, чем обычно, — мне надо бежать. — Он взглянул на свой «ролекс». Сейчас уже больше, чем 4.44, а у меня встреча, на которую я уже опаздываю. Иди сюда и придержи этот сверток. Она еще не в состоянии стоять сама.